Край неба - Марк Дж. Грегсон

Наконец он выдыхает:

– Думаю, твой поступок достоин похвалы. Ты бы на все пошел ради возвышения. Отправился бы на край неба.

– Я не как ты, дядя. Не боюсь запачкаться. Мне не привыкать быть низинником.

Он прищуривается. Подумывает, наверное, приказом отправить меня на авианосец, но потом, видимо, соображает, что одним повелением не обойтись. Качает головой:

– Ты совершаешь ошибку. Второй раз такого предложения от меня не дождешься.

– Понятно.

– Что ж, хорошо, Конрад. Бери себе свою посудину, только помни: когда вернешься на Венатор, твоя команда бросит тебя. И в окружении незнакомцев ты еще пожалеешь, что не принял моего предложения.

– А я рискну.

Когда нас снова окутывает тишина, дядя раздраженно машет рукой: иди, мол, – но потом бросает вдогонку:

– Конрад, возвыситься хотят все! Верность переменчива, даже среди друзей. Не теряй бдительности.

⁂

Вернувшись на «Гладиан», на палубе которого меня обдувает ветер, я снова чувствую свободу.

Впервые за несколько суток забываю о гигатавне. Мы встали на курс, направляясь по координатам Эллы, и команда собирается на камбузе.

– Ваше величество, – саркастично кланяется Родерик при моем появлении. – Я живу, чтобы служить.

– Захлопни пасть.

Родерик смеется. Однако мне видно, что остальная часть экипажа не знает, как реагировать. Я теперь не просто капитан, но и член королевской семьи.

– Если кто назовет меня величеством, высочеством или просто принцем, отправлю драить гальюн языком.

Тут уже все начинают смеяться. Кажется, удалось разрядить обстановку. И я рассказываю о корабле, который предлагал мне дядя.

У Китон отвисает челюсть.

– И ты его не принял?! Почему?

– Потому что предан семье, а здесь – мой дом.

В комнате снова становится тихо. Громила переминается с ноги на ногу, и до меня вдруг доходит, что я, похоже, совершил ужасную ошибку. Они все собираются покинуть меня.

Элдон подходит и достает из кармана конверт.

– Капитан, – говорит он. – Служба под твоим началом подарила мне уникальный опыт. Я отвезу тебя за сестрой, однако по возвращении на Венатор подам заявление об уходе.

У меня внутри все сжимается.

Значит, минус Громила и Элдон.

Единственная, кому не приходится выбирать, остаться или уйти, – это Брайс. Да и то лишь потому, наверное, что здесь для нее самое безопасное место.

Положив руку мне на плечо, Элдон с тихой улыбкой произносит:

– Вернусь наверх, продолжу вести нас к принцессе.

Когда он уходит, я опускаюсь на скамью.

Меритократия душит дружбу на корню. У каждого свои устремления, у каждого свой путь. И подозреваю, что, сблизившись с командой, я забыл о сути нашего строя: этот экипаж не может быть мне семьей. Мы с ними не одной крови.

Брайс присаживается рядом, и я благодарен ей за то, что она останется. Как бы ни раскидало остальных на Венаторе.

Подходит Китон и тоже достает письмо из кармана.

– Я, м-м, поговорила с командиром одного охотничьего судна, когда мы еще стояли на приколе в ангаре «Неустрашимого». Он предложил место стратега. Обещал взять меня во время призыва, если буду свободна. И, э-э… – Она оглядывается на Родерика. – Рода тоже хотел взять.

Это откровение ранит очень глубоко. Чувство такое, будто сердце стиснула ледяная рука.

Родерик встает рядом с Китон.

– Мастер Коко предупредила, – говорит он, – что ты можешь распустить нас. Она только приветствует это. Вот мы и обещали капитану «Тализ» принять предложение, если освободимся к призыву. Но, – бросает он взгляд на Китон, – ты, похоже, расставаться не спешишь.

Я поднимаю голову. Вижу на его лице легкую улыбочку.

– Мы бы хотели остаться на «Гладиане», Конрад, – говорит Китон. – Если примешь.

– И мы вроде как идем комплектом, – добавляет Родерик, обнимая ее за плечи. – Если только я не влюблюсь в другую роскошную бабенку.

Китон пихает его локтем в бок.

Я с улыбкой рву оба их конверта, и так мы заключаем официальное соглашение. Несколько месяцев назад я лишился почти всей семьи, зато теперь обрел новую.

– Как насчет тебя, Громила? – спрашивает Родерик. – По-прежнему хочешь пробиться назад в семью?

Он единственный из собравшихся на камбузе до сих пор не произнес ни слова. Сидит, подавшись вперед, положив локти на колени. Какое-то время мне еще кажется, что он передумал. Осознал свое стремление быть здесь и нежелание видеть близких. Но вот его взгляд твердеет.

– Не стану я служить под Урвином.

Сказав так, Громила уходит.

⁂

Мы прибыли по координатам Эллы, и, как только нужный остров выныривает из-за облаков, мое сердце сковывает застарелым страхом. Дядя не говорил, что держит мою сестру именно тут! Крыса поганая! Вечно эти его испытания и необходимость доказывать силу.

– Что это за место? – спрашивает Брайс, оглядывая поросшие джунглями холмы.

– Здесь, – говорю, стиснув зубы, – я сожрал провлона.

У нее отвисает челюсть.

– Давай к острову! – приказываю, обернувшись к Элдону. – Быстрее!

Мы проносимся мимо лодочки, что мерцает в ночи звездой. В ней кто-то спит. Видимо, человек дяди, присматривает за Эллой и готовится забрать ее, когда она себя проявит.

Наконец я спускаюсь по веревочной лестнице, спрыгиваю на раскисшую землю темных джунглей.

Команда следит сверху. Некоторые просились со мной, но рисковать ими я не могу. Только не ради глупых обрядов посвящения Урвинов. С собой я прихватил трость и автомушкет.

Это мой путь.

И вот я отправляюсь на поиски.

Сердце бешено колотится при виде окутанных мраком зарослей. Отмахиваясь от москитов, пробираясь через подлесок, я сознаю, что совершено забыл, как здесь шумно: перекрикиваются животные, жужжат насекомые, раскачиваются на ветру ветки.

Единственный источник света – белый кристалл под стволом автомушкета.

Под пологом деревьев тьма обволакивает меня, словно живая. Она здесь повсюду. У меня встают дыбом волосы на шее от постоянного страха, что в любой миг из-за дерева покажется пара золотых глаз или вырвется громоподобный рык из могучей груди провлона.

Если день принадлежит людям, то ночь – это его пора.

Света кристалла хватает, чтобы не запнуться о какой-нибудь камень, но я слежу только за чащей и глаз не опущу, сколько бы ни отвлекали прочие чувства. Не позволю ослабить мою бдительность, ведь нечто на этом острове заново вселяет в меня ощущение беззащитности, переносит обратно в детство. Я вернулся в сердце кошмарного и безжалостного места, в котором когда-то утратил детскую наивность.

Внезапно в сознание врезается образ растерзанной Эллы. Он такой реальный, что даже от воображаемых криков сестренки у меня по спине пробегает холод.

Срываюсь на бег и не останавливаюсь, пока под ногами у меня не начинает чавкать. По земле тянутся длинные влажные полосы.

Следы крови.

Чувствуя, как холодеет в