Сан. На чужой земле - Полина Люро

Крэг застонал, и, прикрыв дверь, у которой даже не оказалось замка, а подпереть её было просто нечем, я бросился к другу, постаравшись усадить его, прислонив спиной к стене:

― Как ты, напарник? ― спросил, нащупывая пульс на непривычно холодной шее, ― рука очень болит?

Он открыл глаза, пытаясь улыбнуться:

― Что-то твоему другу паршиво, Рас, но я потерплю. Скорее читай свои клятые заклинания…

Что я тут же и сделал, хотя ожидаемого эффекта это не принесло. Пришлось повторить ещё пару раз, и только тогда до меня дошло ― всё, на что мог здесь надеяться Избранный ― слабое свечение магических огоньков. Значит тот, кто заманил нас сюда, заранее себя обезопасил…

Скрывать положение вещей от друга не пришлось, он сам всё понял:

― Нас загнали в ловушку, да, Рас? И лечить тут ты не можешь… Понятно. Не унывай, найди что-нибудь, что хорошо горит, хоть погреемся… Не важно, что нет мебели, вот та низкая стена похожа на крашеную деревяшку, вполне сгодится.

Благодарно коснулся его щеки пальцами и несколькими сильными ударами ноги разбил перегородку. После несложных манипуляций с огнивом разжёг костёр, собрав обрывки книг для растопки. Крэг смотрел на это безобразие с печальной ухмылкой:

― Ну-ка, напарник, дай вон ту книжонку, что-то знакомое. Ага, алхимический сборник номер девять… Какое совпадение, где же она, статья, вот…― он показал мне название, выговорить которое без заранее принятой рюмки горячительного было бы сложно.

Хмыкнул в ответ:

― Знаешь, жечь книги ― самое страшное преступление из всего того, что я натворил. На самом деле, мне нравится читать, но, честно говоря, Высокородный Рас, как ты говоришь, из какого-то там Дома не большой знаток вот этого ― палец ткнулся в открытую им страницу, ― если бы здесь были забавные приключения бравого вояки, вроде нас с тобой…

Крэг попытался засмеяться, но вместо этого хрипло закашлялся:

― Твоя правда, друг, на кой чёрт, как говорит Сан, нам нужна вся эта химическая дребедень ― не знаю, правда, что это значит. Давай жги, не жалей, я вот нисколько не жалею…

Может, и показалось, но при этих словах его голос дрогнул. Кивнув, внимательно посмотрел на вызвавшие такие эмоции книгу и, не раздумывая, быстро спрятал её за пазуху. Казалось, ему стало лучше, но вскоре я заметил капли пота на коже, и он стал жаловаться, что глупый Избранный слишком натопил, раз так сильно хочется вылезти из чёрной шкуры.

Попробовал остудить его магией, и снова ― не сработало. Ей-богу, если бы Крэг не смотрел таким понимающим, полным сочувствия взглядом ― пустил слезу. Но приходилось держаться, чтобы снова и снова, перебирая в уме прочитанные или слышанные от кого-то советы ― увы, совершенно бесполезные ― искать выход из ситуации…

Когда он начал что-то неразборчиво шептать, перестав откликаться на мои слова, я выскользнул за дверь и, набрав пригоршню снега, протёр ему лицо:

― Ну же, Крэг, ты сильный, держись, рану я прижёг, и не похоже, что она воспалилась. Не пожалел для тебя даже любимой рубашки, оцени жест, дурень… Пожалуйся, дубина ты чёрная, мы и не такое вместе пережили, потерпи ― кризис пройдёт, и станет легче. Господи, попадись мне в руки эта подловившая нас тварь, клянусь, зубами вырвал её грязное сердце…

Смех был негромким и совсем не страшным, отчего же тогда вдруг стало нестерпимо холодно, как после памятного сна, в котором я видел собственную могилу и плачущих вокруг неё друзей:

― Какие высокопарные слова, Избранный. Надо же… А всего-то надо дать твоему приятелю вот эти капли, полфлакона вполне хватит.

Что-то просвистело у самого лица, и я ловко перехватил маленькую склянку, содержимое которой двигалось, булькало и взрывалось. Осторожно положил её на пол, растерянно глядя на вздувавшийся на ладони пузырь от ожога. Тот же неприятный голос, издеваясь, прошептал, казалось, прямо в ухе:

― Не так быстро, Избранный, а то будет слишком неинтересно. Эта штука сожжёт тебя до кости, но если ты даже перетерпишь боль, она всё равно не откроется. Пока не выполнишь моё условие, хочешь узнать, какое?

Я психанул, процедив сквозь зубы:

― Говори, дрянь…

Противник «обиделся»:

― Фу, как грубо… Ещё одна подобная выходка, и будешь открывать огненный флакончик зубами. Это гораздо больнее, поверь ― скажи, что понял.

Кивнул, изображая раскаяние, но, похоже, противника трудно было обмануть:

― Какой же ты упёртый, Рас, ― и от этих слов мне стало по- настоящему плохо, потому что сказаны они были голосом отца, когда-то державшего охотничий нож у горла пятилетнего ребёнка.

Наверное, я не смог скрыть свой страх, на мгновение завладевший рассудком, и это понравилось «весельчаку»:

― Теперь верю… Вот твоё задание: в обмен на жизнь друга принеси сюда обе тетради, а я гарантирую, что полудемон за это время не умрёт, напротив, жар спадёт, и он сможет наблюдать за твоим предательством. Это будет так забавно ― обожаю накал страстей! Ну как, готов?

Без колебаний ответил:

― Да, мы не успели далеко отойти от дома, быстро вернусь… ― вскочив на ноги, бросил взгляд на Крэга: он ровно и спокойно дышал и, судя по всему, просто спал…

«Голос» снова засмеялся:

― Видишь, я не обманываю, сдержи и ты своё слово. Только… ты идёшь не в ту сторону. Да-да, не надо сломя голову бежать домой, неужели решил, что я поступлю так примитивно? Открой вот эту дверь, ― пламя костра взметнулось до потолка, чуть не опалив Крэга, и в его глубине образовался тёмный проход, ― правильно понял, Рас, просто прыгни в костёр. Ничего страшного ― не сгоришь, если сделаешь это быстро. Наверное…

Как же хотелось в тот момент схватить его за невидимое горло и сдавить до тех пор, пока идиотский смех не перейдёт в булькающие хрипы. Вот только сначала надо было увидеть этого негодяя…

Я уже не прислушивался к ненормально трепыхавшемуся сердцу, сосредоточившись на поставленной задаче ― если был хоть один шанс, что игравший со мной тип говорил правду, стоило рискнуть. Ради Крэга и себя самого…

― Эй, подожди прыгать, ненормальный… я ещё не закончил. Нужно найти Сана и отобрать у него тетради, подозреваю, это будет непросто. Но у тебя же достаточно хитрости и лицемерия, чтобы обмануть этого доверчивого ребёнка?

Кивнул, чувствуя, что вошёл в то «особое» состояние, в котором для меня не существовало ничего, кроме поставленной задачи.

― Вот и прекрасно, ― противник был явно доволен, ― иди, Рас, принеси