Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

А старпомов-то молоденьких вокруг пальца обвели штабные деятели. Обещанного не исполнили. Прислали к ним нового командира. Тот был совсем на Ивана не похож. Но предателей не любил, как и все нормальные люди. И вскоре от обоих избавился. Емеля-то стал все-таки командиром, потом, лет через пять, почти случайно. А Андрейка от такой «обиды» не оправился, долго обещанного ждал, но не дождался и уволился. Магазин открыл и о службе не вспоминал. Стыдно, наверное.

Мораль-то у сказки самая простая: вода камень точит, если неугоден — рано ли, поздно ли — прожуют и выплюнут. Сильным всегда труднее всего. В этом и есть слабость силы.

Мимоходом. ДМБ-75

Рассказывали, что в далекие годы развитого социализма, когда на флоте и так всего хватало: и провизии, и топлива, и даже денежных знаков разного достоинства, задумало командование молодой 13-й дивизии для полного процветания и благоденствия личного состава одно благое дело. Решили лаперузы взять равнение на сухопутные войска и организовать во вверенном дивизии гарнизоне Оленья губа самую передовую заполярную свиноферму. Дело в Вооруженных силах известное, официально подсобным хозяйством именуемое, и во все времена начальниками всех рангов очень одобряемое. Вот и решили флотоводцы, что и им без организованного «свинства» никак не обойтись. Ну а так как флот всегда славился неукротимостью в выполнении приказов и презрением к преградам не только в бою, но и в бытовых мелочах, то все закрутилось оперативно и не на шутку.

Уже через пару месяцев на задворках базы среди сопок вырос воздвигнутый «хап»-методом внушительный свинарник, а в нем через несколько недель начали весело похрюкивать свиноматки, привезенные чуть ли не фельдъегерской службой практически из-под Питера. Штатного расписания на такое подразделение в дивизии подводных лодок, понятное дело, не существовало, поэтому пришлось идти привычным путем.

В недрах одного из экипажей нашли мичмана с Херсонщины, потомственного «саловеда» и свиновода, а ныне техника БЧ-2, которого навсегда откомандировали в свинарник, официально оставив в рядах плавсостава, дабы мичман получал «морское» денежное довольствие и прочие «морские» блага. В гарнизоне добавили новый гарнизонный наряд, именуемый вахтой по свинарнику, а дивизионный камбуз начал исправно вывозить хрюшкам тонны недоеденной перловки и прочих вермишельно-крупяных отбросов.

Питаемые щедрыми объедками с флотских столов, свинюшки неожиданно для всех пошли в рост и начали интенсивно давать весело похрюкивающий приплод. Естественно, первая презентация свежей мясной добавки к рациону подводников прошла среди членов семей командного состава дивизии и получила горячее одобрение, вследствие чего свиное дело было признано полезным, крайне необходимым и самое главное — абсолютно незатратным.

Время шло. Свинарник исправно функционировал, планово подкармливая моряков, командование, да и их семьи заодно. Проблем не было никаких. Всякие санэпидемстанции и прочая надзирающая гражданская шелупонь ходу на секретные военно-морские базы не имела, а потому и проблем у «свинского» хозяйства никаких не наблюдалось, кроме нечастых визитов представителей более высокого командования, да и то плановых, к которым мичман-свинопас всегда был готов. Со временем работать на свинарник даже начали отправлять нарушителей воинской дисциплины, вместо гауптвахты. И рядом, и при деле, и вроде как наказание. Постепенно сформировался определенный ограниченный контингент хронических нарушителей уставных норм жизни, которые большую часть службы проводили среди свинюшек, а не на могучих подводных крейсерах. Ну а коль скоро где-то обосновываются матросы на постоянной основе и без надлежащего присмотра, то жди чего-нибудь интересненького и захватывающего.

Хитроумные мореманы, поработав со свинками, неожиданно обнаружили, что свинья — тот же человек, правда, в другой упаковке, и что самое ценное, их кожа идеально подходит для набивания рук в нелегком деле нанесения наколок, которые всегда были популярны среди личного состава. Считалось особенным шиком вернуться после трех лет службы на Северном флоте и щегольнуть где-то на пляже монументальной картиной на левом плече, из которой сразу становилось ясно, где, на чем и сколько прослужил этот храбрый парень. Кожа у свиного семейства оказалась абсолютно идентичной человеческой, с той лишь разницей, что спавшая свинья просто не чувствовала уколов, позволяя шлифовать мастерство флотского татуажа до бесконечности. С тех пор шкура обитателей свинарника начала покрываться изображениями флагов, кораблей, якорей, русалок и прочих атрибутов флотской жизни, и вечерами матросы, восседая над свиноматками, заостренной струной разукрашивали свиные бока разнообразнейшими рисунками.

И вот однажды в гарнизон прибыла проверка, да не простая, а из Штаба тыла Вооруженных сил страны. Командование, естественно, знало об этом заранее, готовилось, да и опасалось этой проверки, наверное, больше других. Сухопутные тыловики всегда были неравнодушны к военно-морскому флоту с его привилегиям, поэтому в военно-морских частях зверствовали особенно изощренно, выискивая замечания даже там, где нормальному человеку и не снилось. И вот командование гарнизона наряду с наведением порядка решило поразить столичных проверяющих заботой о желудках личного состава, для чего была дана команда начальнику свинарника забить пару совершеннолетних поросят, и все мясо пустить в котлы берегового камбуза личного состава, как раз в день прибытия высоких гостей. Приказ был незамедлительно выполнен, и на камбуз поступила куча парного мяса, которое под строгим контролем было отправлено на приготовление первых и вторых блюд.

Когда наступил кульминационный момент проверки, в варочном цеху все было на высшем уровне. Цех был отдраен, выкрашен и вычищен до состояния хирургической операционной, а все коки и камбузный наряд щеголяли в белоснежных, хрустящих от крахмала халатах. Щеголеватый сухопутный полковник, поскрипывая сапогами, в окружении сопровождающих лиц из числа тыловиков дивизии, стремительно ворвался в варочный цех, попутно указывая на всевозможные мелкие недочеты и огрехи. Видимо, состояние цеха было практически образцовым, придраться было не к чему, и тогда полковник решил проверить содержание котлов, нормы закладки продуктов и качество приготовляемой пищи. Попросту говоря, снять пробу. Ему сразу старательно и подобострастно поднесли тарелку и ложку, и полковник скомандовал коку:

— Первое на пробу!

Кок-азербайджанец, по случаю проверки побритый и даже относительно чистый, торжественно открыл крышку котла и помешав черпаком содержимое, подцепил где-то в глубине большой кусок мяса и извлек его на поверхность. В черпаке среди супа лежал внушительный кусок мяса, на котором сбоку, на коже, не срезанной ради навара, синел рисунок. На фоне земного шара, обрамленного военно-морским флагом, распластался профиль подводного ракетоносца, украшенного якорями, ленточками и прочей шелухой, а под всем этим стояла лаконичная подпись: «Коля. ДМБ-75».

Полковник, несмотря на принадлежность к упитанным тыловым службам, успел в своей карьере пройти и Вьетнам, и Анголу, но к такому все же оказался категорически не готов. Тарелка выпала из его рук, и, подняв глаза, он дрожащим от ужаса голосом спросил у подобострастного кока:

— Что. Что это такое?

Кок, будучи истинным сыном хлебосольного азербайджанского народа, улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба.

— Свежий совсем мясо. Только-только забили его. Хороший вкусный мясо.

Все дальнейшее описывать и не стоит. Полковник в обморок не свалился, хотя и был близок к этому. Проверку тылом дивизия, как ни странно, прошла, но вот свинарник был временно закрыт. Говорят еще, когда по старой русской традиции проверяющих пригласили на прощальный ужин в адмиральский салон, шила потребили они немало, но тот полковник закусывал лишь копченой колбаской, к мясу почему-то совсем не притрагивался.

О вожде пролетариата, памятниках культуры и вещем слове

личность характеризуется не только тем, что она делает, но и тем, как она это делает.

Маленькие города всегда и во все времена страдали комплексом неполноценности. Того нет, этого не хватает. Все не как у людей. И любой градоначальник старается придать своему даже самому захудалому городишке черты если не столицы, то, по крайней мере, цивилизованного города со всеми его атрибутами. Что, в общем-то, похвально!

В наших городках все это было отдано (во всяком случае, раньше) вездесущим политорганам, главной культуропродвигающей силе флота. И политорганы старались. Ну какой это цивилизованный город без памятника Ленину на центральной площади? Владимир Ильич крайне необходим! Его ведь везде ставили. Но, бьюсь об заклад, таких вождей, как в отдаленных военно-морских гарнизонах, нигде в стране больше не было. В нашем родном Гаджиево, на нашей единственной площади, спиной к школе, лицом к ДОФу возвышался Ленин-хулиган. Не знаю, кто его ваял, скорее всего, тайный враг марксизма-ленинизма и явно не профессионал, но человек с большим чувством юмора. Вождь, в обтягивающих штанцах-дудочках, руки в карманы, полы пиджака завернуты назад. Коренастый, мускулистый. Вся фигура дышит желанием кого-нибудь побить и дать пинка под зад. Если бы снять кепку и вместо нее водрузить канотье — вылитый одесский бандит времен НЭПа. Чудесный вождь! С такими физическими данными, как у скульптуры, Владимир Ильич наверняка дожил бы до наших дней, и в ус не дул.