Гувернантка - Венди Холден

явно чувствуя себя не в своей тарелке, он робко придерживал королеву за талию, а Питер Таунсенд с нескрываемым удовольствием обнимал Маргарет. Лакеи в военных мундирах с интересом наблюдали за танцем, но присоединиться не осмеливались, даже в этот миг всенародного единства.

На Мэрион вдруг уставились огромные голубые глаза с невообразимо длинными ресницами, а нежные пальчики дернули ее за рукав.

— Что скажете, Кроуфи? — дрожащим от восторга голосом спросила принцесса.

— А что такое? — переспросила Мэрион, не вполне понимая, о чем речь.

— Папа разрешил нам погулять!

— Кому это — нам?

— Мне и Лилибет!

— То есть как — погулять? Выйти за дворцовые ворота?

— Именно! — просияв, подтвердила та. — Погулять по-настоящему, среди толпы! Отпраздновать нашу победу с народом!

— Как здорово! — с неподдельным восторгом воскликнула Мэрион. — Во сколько пойдем?

Улыбка на губах Маргарет поугасла:

— Нет, Кроуфи, вы с нами не пойдете. Мы пойдем вдвоем. Точнее, с парочкой конюших.

Отгадать, с кем именно, не составило особого труда — для этого достаточно было просто взглянуть, с кем продолжила танец Маргарет. Мэрион стояла посреди комнаты, точно громом пораженная, и внутри у нее вспыхнули боль и страх. Как Маргарет посмела так с ней разговаривать?! Неужели в толпе горожан, празднующих победу, девочкам ничего не грозит? Да еще в обществе женатого мужчины, явно положившего глаз на Маргарет?

Она успокоила себя тем, что принцесса могла слукавить и никакого разрешения на прогулку король на самом деле не давал. Маргарет вполне могла это придумать, воспользовавшись ситуацией и подстроив все так, чтобы в итоге наказали ни в чем не повинных людей. Мэрион решила, что стоит основательно в этом разобраться.

Она поискала взглядом короля и наконец заметила его — он тоже танцевал в длинной цепочке гостей, вот только совсем не так ритмично, как остальные. Мэрион бросилась к нему.

— Ваше величество! Маргарет мне сказала, что они с Лилибет сегодня вечером пойдут гулять…

Король зашелся натужным, болезненным кашлем, а когда тот чуть поутих, кивнул Мэрион. Из глаз у него брызнули слезы, а дыхание сбилось.

— Бедные мои девочки, — наконец проговорил он. — Они ведь и веселья-то особого никогда не знали, — заметил он и с этими словами удалился.

Мэрион вспомнилось все, чем они с принцессами занимались за эти долгие годы. Неужели им не было весело вместе? Она ведь старалась, как могла, придумывала, как сделать их жизнь интереснее, изобретала для этого непростые и находчивые планы.

Неужели этого никто не заметил? Неужели всем все равно?

Чувствуя себя брошенной и ненужной, Мэрион опустилась на стул в коридоре. Мимо проносились танцующие, объятые радостью и восторгом, а у нее на душе было тяжело и тоскливо. Пускай война выиграна — но она потеряла все, что так любила.

Чуть позже Мэрион отправилась на прогулку одна. Казалось, весь мир в этот день радуется и празднует победу. Точно сквозь мутное стекло, она наблюдала за тем, как благодарный народ в гражданском чествует всех, кто вышел на улицы в форме — солдат, моряков, дам из женских вспомогательных служб.

Все дружно распевали «Выкатывай бочку»[88], а от гомона толпы закладывало уши. Казалось, весь город ревет, вопит и кричит от счастья. Люди на улицах смеялись и плакали. Незнакомцы заключали друг друга в объятия и целовались. Ужас, лишения, страх и горе, выпавшие на долю народа, нашли теперь выход в этой истеричной, бескрайней радости. Вот только Мэрион ее совсем не чувствовала и не разделяла всеобщего ликования. В душе поселилась пустота.

Она несколько раз увильнула от задорных «хоуки-коуки» и «ламбет-уолка»[89], но чуть позже у статуи львов на Трафальгарской площади на нее налетел в толпе незнакомец — темноволосый, с широкой, приятной улыбкой.

— Здравствуй, красавица! — поприветствовал он ее, силясь перекричать шум. — До чего ж ты хороша! Прям кинозвезда! Никак со съемочной площадки к нам сбежала?

Мэрион смерила его невеселым взглядом. Уж чего-чего, а флиртовать ей сейчас совсем не хотелось.

Нисколько не смутившись ее недружелюбию, мужчина обвел ее смелым взглядом.

— Может, выпьем чего-нибудь?

Она замешкалась, но все же кивнула. Алкоголь ей сейчас не повредит. Уж во всяком случае, точно поднимет настроение. Ощущать такую тоску посреди всеобщего торжества было не просто неуютно, а поистине страшно Она чувствовала себя каким-то инопланетным существом.

Незнакомец схватил ее за руку и потащил вон из людского моря, а она не стала сопротивляться.

— Я ведь даже не знаю твоего имени! — крикнула она ему.

— Джордж, — бросил он через плечо. — Майор Джордж Бутлей к твоим услугам!

В пабе было людно и душно. От оглушительных воплей захмелевших посетителей закладывало уши. Кто-то фальшиво наигрывал на пианино. Рядом примостилась группка поющих, но они горланили так громко, что слов было почти не разобрать.

«Беги, кролик, беги, кролик, беги, беги, беги…»[90]

Ее впечатлило, что Джордж оказался майором.

— А где же твой мундир? — громко спросила она, но ответ расслышала с трудом. Кажется, он рассказал, что служил на Ближнем Востоке, но его часть расформировали еще до окончания войны. А у нее в голове уже созрел второй вопрос: — А откуда ты?

— Из серебряного города, окруженного златыми песками.

Она посмотрела на него вопросительно.

— Из Абердина, — уточнил Джордж.

Мэрион удивленно округлила глаза. Стало быть, он тоже шотландец! Но по речи этого никак нельзя было заметить — слишком уж сильно шумели вокруг.

— Никогда не слышала, чтобы его так называли!

— Ну куда тебе, — усмехнулся Джордж. — Ты ведь, как я погляжу, англичанка.

— Я шотландка! — обиженно воскликнула Мэрион.

— В самом деле? — В его темных глазах мелькнула насмешка. — А так и не скажешь! Как тебя зовут?

Как это ни странно, но его нахальная манера нисколько не злила Мэрион. Во всяком случае, сегодня, когда о правилах приличия, казалось, позабыл весь город.

Она сделала вид, будто не слышала его вопроса, а вместо ответа спросила, где он работает.

— В банке! — отозвался он. — А ты?

— Я учительница, — прокричала она в ответ.

Джордж смерил ее взглядом.

— Пожалуй, преподам тебе один урок, — вдруг сказал он и, притянув ее к себе, поцеловал.

Это произошло до того неожиданно, что Мэрион, не успев ни о чем подумать, невольно поддалась порыву. Ее вдруг охватило желание. Она почувствовала жаркую напористость Джорджа, крепко прижавшегося к ней. Он коснулся горячими губами ее уха и прошептал:

— Пойдем к тебе, а?

Она расхохоталась в голос. В Букингемский дворец?

— Ко мне, увы, никак нельзя.

— Ко мне тоже, — признался он.

Оказалось, что живет он в Эрлс-Корте — в пансионе, которым владеет крайне любопытная до чужих дел дама.

Все