Слезы дракона - Дин Кунц

- Я иду искать, - крикнул он, - кто не спрятался, я не виноват!

2

Сорванная ветром сосновая шишка была остановлена Паузой в момент падения и зависла, не касаясь земли, подобно рождественской игрушке, привязанной к елке невидимой ниткой. Белая в рыжих пятнах кошка была застигнута в тот момент, когда перепрыгивала с ветки дерева на каменный забор, и в прыжке, с вытянутыми вперед и назад лапами, так и висела в воздухе. Из каминной трубы недвижимо торчал филигранный, витой, узорчатый дым.

Углубляясь вместе с Гарри в застывшее сердце парализованного города, Конни не верила, что им удастся избежать смерти, но тем не менее лихорадочно строила на бегу различные планы, как им продержаться в течение одного часа и не дать Тик-таку поймать себя. Защищенная от внешнего мира жестким панцирем цинизма, который она так долго и упорно не желала сбрасывать, Конни, как и любой смертный в этом мире, подсознательно лелеяла надежду, что она отличается от других тем, что будет жить вечно.

Знай она, что в душе ее горит, не погасая, столь глупая звериная вера в свое бессмертие, она поразилась бы сама себе. Но вера эта жила в ней помимо ее воли. Надежды странным образом играют людьми, и в той, почти безнадежной, ситуации, в которой они с Гарри оказались, она не усматривала ничего предосудительного и противоречащего здравому смыслу в желании найти из нее выход.

В течение одной ночи она узнала о себе так много нового и неожиданного. Будет обидно, если ей не удастся прожить достаточно долго, чтобы, опираясь на эти открытия, не попытаться построить новую, лучшую жизнь.

Несмотря на лихорадочную работу мысли, в голову лезли только какие-то жалкие крохи никчемных идей. Не сбавляя шага, прерывисто и тяжело дыша, она предложила чаще менять улицы, неожиданно сворачивая то влево, то вправо, в слабой надежде, что петляющий след, в отличие от прямого, обнаружить всегда труднее. При этом она стремилась по мере возможности выбирать такие улицы, по которым надо было бежать по склону вниз, а не вверх, когда приходится еще тратить усилия на его преодоление, что давало им некоторый выигрыш во времени: за более короткий промежуток они могли покрыть более длинное расстояние.

Со всех сторон их окружали жители Лагуна-Бич, в своем оцепенении и не подозревавшие, что Гарри и Конни приходится спасать свои жизни бегством. А попадись они в лапы Тик-така, никакие их истошные крики о помощи не будут в состоянии вывести этих людей из волшебного небытия и броситься им на выручку.

Теперь она знала, почему соседи Рикки Эстефана ничего не слышали, когда голем, взломав пол, неожиданно объявился в коридоре и забил Рикки до смерти. Тик-так остановил время во всем мире, кроме бунгало. И, не торопясь, с садистским удовольствием пытал и убивал его, в то время как весь мир был погружен в безвременье. Таким же образом, когда Тик-так налетел на них в доме Ордегарда и выбросил Конни через стеклянную дверь на балкон спальни, соседи, несмотря на звон разбитого стекла и предшествующий ему грохот выстрелов, тоже ничего этого не могли слышать, так как все происходило в безвременье, в совершенно отличном от реальности измерении.

Убегая, Конни продолжала мысленно вести счет в том же замедленном темпе, в каком это делал Тик-так. Но "пятьдесят" все равно наступило слишком быстро, и ей казалось сомнительным, что они успели покрыть и половину нужного расстояния, чтобы почувствовать себя в относительной безопасности.

Наконец, им пришлось остановиться. Оба в изнеможении прислонились к какой-то кирпичной стене, чтобы хоть немного перевести дух.

Дыхание ее было стеснено, сердце, разбухнув, казалось, вот-вот разорвется на куски. Каждый вдох был неимоверно горячим, словно она, как фокусник-пожиратель огня на арене цирка, проглатывала языки пламени. Горло нестерпимо горело. От усталости ныли ноги, а усилившийся ток крови заставлял заново болеть еще не успевшие зажить раны, ушибы и шишки, полученные ею этой ночью.

Гарри выглядел и того хуже. Естественно, ему больше досталось от Тик-така, да и началось все это для него гораздо раньше, чем для нее.

Наконец, чуть отдышавшись, она спросила:

- А теперь что?

- Как… насчет… того… чтобы… использовать… гранаты? - жадно глотая воздух, произнес Гарри.

- Гранаты?

- Как Ордегард.

- А, да, да, помню.

- Пули голема не берут…

- Я заметила.

- …но, если мы разнесем эту дрянь в клочки…

- А где мы возьмем гранаты? А? У тебя что, есть неподалеку знакомые, торгующие взрывчаткой?

- Может быть, попробовать достать их в арсенале Национальной Гвардии или на другом каком-нибудь складе оружия?

- Гарри, спустись на землю.

- Я-то на земле, а вот где остальные, непонятно.

- Ну разнесем мы одного из этих чертовых големов, а он наберет где-нибудь еще земли и соорудит себе нового.

- Но для этого потребуется время.

- Не больше двух минут.

- Дорога каждая минута, - резонно заметил он. - Нам нужно продержаться ровно час.

Она недоверчиво оглядела его с ног до головы.

- Ты что, думаешь, Тик-так выполнит свое обещание?

Гарри рукавом вытер пот со лба.

- Кто его знает, вполне возможно.

- Фига с два.

- А вдруг? - не отступал Гарри.

Конни тоже очень хотелось в это верить.

Она прислушалась. Все тихо. Но это вовсе не значило, что Тик-така не было поблизости.

- Пора идти дальше.

- Куда?

Теперь, когда уже не надо было опираться на стенку, чтобы отдышаться, Конни, оглядевшись вокруг, обнаружила, что они находятся на автостоянке, расположенной рядом с банком. В восьмидесяти футах от них рядом с круглосуточным автоматическим кассиром была припаркована машина. Около нее, освещенные голубоватым светом охранного прожектора, застыли двое мужчин.

В их замерших позах было что-то странное. Но не оттого, что они стояли неподвижно, как статуи. Что-то другое.

Конни направилась через стоянку к этой необычной, немой уличной сценке.

- Ты куда? - спросил Гарри.

- Хочу посмотреть, в чем дело.

Инстинкт не обманул ее. Пауза наступила в момент ограбления. Один из мужчин, используя свою банковскую карточку, брал в кассе триста долларов. Ему было далеко за пятьдесят, волосы у него были седые, на добром, изборожденном морщинами лице застыл испуг. Когда остановилось время, пачка хрустящих банкнот уже начала поступать из раздаточного окошка кассы.

Преступник был молод, на вид лет двадцати или чуть больше, светловолос, красив. Одет он был в джинсы, легкий спортивный свитер, кроссовки и являл собой распространенный тип праздношатающегося бездельника, каких толпами можно встретить на любой улице Лагуна-Бич и пляжах, где обычной их формой одежды являлись сандалии и шорты, стройных, до черноты загорелых, с выгоревшими на солнце белесыми волосами. Поглядеть на него: обыкновенный шалопай - никому бы и в голову не пришло, что такой симпатяга-парень на самом деле преступник. Даже в момент ограбления у него был вид херувима и на его оцепеневших губах играла приятная усмешка. Правой рукой он держал пистолет, прижатый дулом к спине пожилого мужчины.