Чердынец - taramans

Полоухин (это фамилия у них такая, ага!), совсем сдурел? Я же слышу все! Какие все тебе девки? — тетка отвлеклась от разговора с мамой.

— Тут дядя Саша — дело в другом! Сам знаешь — у нас и тут родни полно, а вот — и Вы приезжаете… хоть и редко, что плохо! Вот и представь — вчера вы обмылись у деда в бане и что — малюхошная она! А так — приехали бы, да все мужики разом парится пошли! И веничками бы помахали! А в предбаннике, тоже нужно чтобы был немаленький! — стол уже стоит, да с пивом холодным, да с рыбкой вяленой, да прочей закуской! И рядом с баней — ну хоть бочка с водой холодной! Выскочил из парной — да в бочку, а потом в предбанник, да кружечку пивка! Разве ж плохо, а?!

И дядька, и батя как-то одновременно сглотнули — видно представили, как это могло бы быть.

— Ишь ты — какие у них планы-то! Да-а-а-а… пивка бы, ага… да — с правильной рыбкой… е-э-э-э-х-х-х-х… а ведь хорошо-то как… было б. Ладно, Юрка! Но! Смотри — вот батя твой свидетель! Есть у меня такой сруб — шесть на четыре! Во! Сухой уже, пару лет стоит — сохнет! Но правильно сохнет — и на чурках вывесили, и углы — прикрыты, чтобы не промокал. И — недорого! Как для своих сделаю, во! Только уж перевозка — за Вами. Это Вы уж сами! А уж как поставите ту баню — я уж приеду! Вот и посмотрю, Юрка — можешь ты так дядьку встретить, да в баньке попарить, или только языком горазд?

А ничего так разговор получается! Содержательный!

— Нет! Ты слышала, Светка — как они собираются в бане тут парится? А тетки как же, мать — вот тоже? — тетя смеется глазами.

— Для родных и любимых женщин — программа будет другая. Вам же пар сильно не нужен? Вот! Уже после мужиков, в баньке я прибрался бы, да чуть дровишек подбросил. А для тетушек в предбаннике стоял бы самовар, да всякие разные шаньги и булки. Или наливочку надо ставить?

— Вот я вижу, Светка — ох и будет у тебя головная боль, как этот «пройда» подрастет! Вишь как стелет, как умасливает, а? Какая тут откажет? Вишь он как — и теток не обидит! — тетка Анна уже смеется в голос, — ох и хитер, ох и лис, у тебя Светка растет!

Угу… вот только мама что-то не рада, хмурится. Но тетка — умна, видит, что «не туда попала»:

— Ты, Светка, в августе, отправь ко мне Катю, да Юрку — у нас в магазине все получше, чем здесь в Кировске. Я им там и соберу все к школе, да и еще может какую одежонку выберу!

Ну да — там все-таки магазин ОРСовский, а тетка там заведующая. Там выбор всяко лучше будет! Тоже неплохо! Я наклоняюсь к тетке поближе:

— Теть Ань! А вот у тебя же много знакомых по кировским магазинам? Можешь где словечко замолвить? Нам сейчас — дом купить, а там много чего может понадобиться.

— Давай я подумаю, кто там и где… и потом еще раз поговорим. А сейчас собираться уже надо, в Рощу пора идти.

Мы вышли из дома и дошли до улицы Кирова. Мимо нас шел народ — все больше семьями и все — в сторону Рощи. Родители со всеми здоровались, с кем даже и разговаривали. Я сбегал к деду, позвал остальных — тут и бежать-то метров сто, чуть больше. Когда все родственники собрались в кучу, мы большой такой «толпой» подались на стадион. Даже деды с бабушками пошли! Здесь же к нам присоединились и родители Светки — дядя Володя с тетей Валей.

Мама со Светкиной мамой — они выросли вместе, были подругами. Потом, перед нашим отъездом в Крым, мама повздорила с тетей Валей — та все отговаривала моих родителей от переезда. После нашего возвращения отношения вроде бы восстановились, но — не полностью. Тетка Валя все пеняла маме, что вот «квартиру потеряли, а я говорила, я предупреждала!» — ну кому такое будет приятно?

Тетка она была неплохая, Светкина мать, но — какая-то уж больно строгая. Я знал, что Светке от нее часто достается.

Сам дядя Володя — был… Ну — такой просто мужик. Помладше моего бати, он на войну — не попал. Мой отец с ним общался — как же — семьями дружили! Только вот слышал я, как батя ему выговаривал:

— Вот, Вовка, неплохой ты вроде мужик, но какой-то — снулый! Как та рыба, что сначала разморозили, а потом — вроде заморозили, но не до конца!

Ага, как-то так.

Больше нас, в родственных компаниях, пожалуй, было только у Жулебиных. Те вообще на такие праздники ходили большими толпами — человек по тридцать, а то и больше. Там, в их толпе и не поймешь — кто и где, кто кому и кем приходится. И ребятишек вокруг вьется — целый рой!

Не торопясь — а деды с бабушками на мероприятия только так и ходят! раскланиваясь со всеми знакомыми и родственниками, пусть и самыми дальними (а подчас — и неприятными, с кем в другой день — и поздороваться — с души воротит!), мы прибрели к стадиону.

Раньше я бы — рванул искать своих друзей-товарищей, чтобы затеять какую-нибудь авантюру. Мороженое покупать, газировку пить, обсуждать пацанячьи вопросы-проблемы-интересы. А сейчас — шел вместе со всеми, слушал родных, и впитывал, впитывал какую-то непонятную радость, что сейчас нет ни забот, ни проблем, нет повседневных неурядиц, ссор… и родные все вот здесь — все бодрые и веселые, молодые и счастливые. Да просто — живые они все! Хорошо-то как!!!

На трибунах уселись все тоже — кучно! Трибуны на стадионе — дощатые, старые, щелястые, серые. После таких праздников, одной из статей получения дохода окрестными пацанами, был поиск мелочи внутри трибун. Мелочь вываливалась из карманов людей, падала из рук — и проваливалась в щели трибун! Вот мы и промышляли там! И конкуренция была — пацаны из РТС, из Дорстроя, Мелиораторов — стайками стекались сюда, «на поживу». Иногда — мирно делили участки трибун, иногда — дрались. Но все дружно гоняли пацанов из города — «не хрен лезть в наш огород!».

Народу на стадионе и вокруг, в Роще — масса! Только