Чердынец - taramans

жизни! Но ведь опыт, знания и понимание сути этих вещей — они опять же — должны меня как-то тормозить, образумливать что ли? Но вот — нет! Только увижу женщину в неглиже, или вот — Катьку или Светку… Все — пиздец, разум куда-то пропадает!

Мне это — категорически не нравится! Маньяк, блин, какой-то! А если я что-то, в состоянии потери разума, натворю? Причем, нюанс! Если с женщинами, даже — очень красивыми, теми, кто мне однозначно нравятся, с кем бы я… у-у-уххх! я даже отдаю себе отчет, что делаю и что говорю — ну почти во всем и всегда — вот случай на покосе — я же не сорвался, хоть и было… м-да… было. А с этими… малолетками, а они для меня — ну точно малолетки! Тут уж вообще… Черт, все же нужно, нужно! с Галей переговорить — может что-то посоветует? А пока — пустырничка или там — валерианы, попить? Не? Вот приду я сегодня домой, чтобы помочь Светке и такой — а налей-ка мне Катрин граммулек писдисят валерьянки! Тоже как-то… не то… одним словом!

Да… проблемы-проблемы-проблемы… какой тут донт ворри, би хэппи?

Единственным этаким светлым пятном за прошедшее время был прошедший День молодежи, единственный сейчас летний городской праздник. Я и в прошлом помнил, как предвкушали этот праздник ребятня, да и взрослые тоже.

Сейчас еще нет Дня города. Это уже в конце восьмидесятых придумают. А школьные спартакиады — они проводятся либо в мае, когда я был не в кондиции, или в сентябре — что только предстоит! А спартакиада предприятий города — она вообще в августе. Так что зрелищ сейчас… бедновато как-то. Бывают какие-то концерты в РДК, так — раза три-четыре в год. Ну, концерт — это дело такое… очень серьезное и подготовка к нему тоже непростое, небыстрое. И поход на такой концерт — событие. Родители стараются всегда ходить — ну Катрин же там почти всегда выступает! А мне — по годам моим, это дело — необязательное.

И телевизоры есть далеко не у всех, и программ по телеку, насколько я знаю — всего одна! Вот люди и радуются, когда можно заполнить этот культурно-информационно-развлекательный вакуум. И общение же — опять таки! Даже с округи люди приезжали в Кировск, чтобы пообщаться с родными, посмотреть концерт, погулять в Роще.

Вот и к нам, в гости приехали родственники. Из Красноярки приехала тетя Аня, с мужем дядей Сашей, и сыном — Сашкой. А ничё так пацан — вполне компанейский, шебутной. Он, так же, как и Катька, старше меня на два года. Этакий бычок, крепкий, уже широкоплечий, рыжеватый на шевелюру. Все я вспоминал, кого он мне напоминает! Потом — дошло! Макара Гусева из фильма про Электроника, такой же балбес! Старший сын у них — Борис, тот уже взрослый, работает где-то в Омске, речником, по Иртышу туда-сюда на теплоходе… ага — ходит. Не плавает же?

Тетя Аня — веселая, полная тетка. Сразу зацепилась языками с мамой и тетей Надей, и пошло у них — шум-гам-смех! Все что-то друг-другу рассказывают, вспоминают — хохочут! Крыльцо вон оккупировали, не пройти никому!

Ее муж, худощавый мужик лет сорока пяти — пятидесяти, русый с проседью, был хмуроват и чем-то недоволен. Я шепотом спросил у бати — что он такой бука. Батя хмыкнул и сказал негромко:

— Это он, потому как еще не выпил! Пару рюмок пропустит — и нормальный становится, разговорчивый, веселый. Только вот — драчливый, когда переберет! А так-то он мужик ничё, нормальный, механиком в леспромхозе работает. Грамотный, опытный механик. Жаль только — к водке он здорово пристрастился.

К деду Гене и бабе Дусе, приехал их сын — мой дядька. Дядя Саша. Приехал он тоже — со своей семьей. С женой, тетей Клавой, и двумя дочерями — Тоней и Зиной. Сам дядь Саша — похож на бабу Дусю. Невысокий, поперек себя — шире и уже с изрядным брюшком несмотря на то, что ему — чуть больше тридцати. Мордатенький, кудрявый. У нас, то есть и у меня, и у других родственников и раньше (насколько помню — и в прошлой жизни тоже) отношения с ним были — не очень! Помню мама все удивлялась:

— Вот не знаю я, когда и как Сашка такой паскудный стал! Он же рядом был всегда, рос — на глазах. И когда теть Дуся к деду Гене на Север ездила — он вообще у нас в доме три года жил. Нормальный мальчишка. И в армию ушел — парень, как парень. В РТС работал шофером — тоже хорошо общались! А потом выучился заочно на агронома, да уехал в свою Петропавловку. А уж через несколько лет — вот такое гавно получилось! Важный стал, через губу с людьми разговаривает, что-ты — самый умный, а все вокруг — дураки-дураками!

Жена его, тетя Клава — была ростом — под стать мужу. Но вполне себе симпатичная, чуть полноватая женщина. Блондинистая такая. Она тоже присоседилась к компании моей мамы и теток, нормально общалась.

Старшая их дочь — Тонька, на пару лет младше меня. Белобрысая — в мамку, тощая, но гонору — как в папке! И манерная какая-то, жеманная! Кто уж ее так научил себя вести — не знаю. Теть Клава — вон вроде, нормально разговаривает. А младшая — Зинка, пигалица еще малая — ну крутится там что-то под ногами, мешает. Ну — что ж теперь сделаешь?

Встречу вечером в субботу, после бани, отмечали в ограде у деда Гены, под навесом. Посидели недолго — гости с дороги, а завтра всем вставать рано — в Рощу на гулянку идти! Немного выпили (взрослые, конечно же), обсудили всякие новости. В числе первых — наш выигрыш. Дядя Саша поинтересовался, что собираемся делать? Мама ответила — дом будем присматривать, тот покивал — «Добре!».

Тетка Анна с дядей Сашей ушли ночевать к нам. А я, Катька, брательник Сашка — ночевали у деда с бабой. Катрин снова выжила меня с моего дивана. Мы с Сашкой — вдвоем на топчане в сенях. Благо, что топчан — широкий!

Маман заранее, с вечера, потребовала с меня прибыть пораньше — парадно-выходную одежду мою приготовить! Я ведь у бабушки, кроме футболок, да спортивных штанов с кедами и не носил ничего. А тут — все же в люди всей оравой выходить! Нужно быть — не хуже других!

Вот мы с Катюхой и потопали,