Эхо прошлого - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага, — сказал, увидев его, Роджерс, — теперь все в сборе. Идем.
И они пошли: молчаливая стая, направляющаяся вниз по дороге, преследуя по пятам ни о чем не подозревающую жертву.
* * *
Они заметили пожар еще с моря. Город горел; в основном полыхали районы рядом с проливом Ист-Ривер, но поднялся ветер, и огонь стремительно распространялся. Люди Роджерса взволнованно обсуждали: а не сторонники ли мятежников подожгли город?
— Это вполне могли сделать и пьяные солдаты, — мрачно заметил Роджерс бесстрастным голосом.
Уильяма затошнило, когда он увидел в небе красное зарево. Пленник молчал.
В конце концов они нашли генерала Хау в его загородной штаб-квартире в Бикмэн-хаусе. Глаза генерала покраснели от дыма, недосыпа и скрытой ярости, которую он до поры до времени сдерживал. Хау вызвал Роджерса и пленника в библиотеку, которая служила ему кабинетом, бросил короткий удивленный взгляд на одежду Уильяма и отправил его спать.
В мансарде Фортнэм смотрел из окна на горящий город. Уже ничего нельзя было сделать. Уильям подошел и встал рядом. Он чувствовал себя странно опустошенным и как будто ненастоящим. А еще его знобило, хотя пол под босыми ногами был теплым.
То и дело в небо взмывали фонтаны искр, когда пламя охватывало что-нибудь легковоспламеняющееся, но пожар бушевал слишком далеко, и молодые люди видели только кроваво-красные отблески.
— Знаешь, а ведь обвинят нас, — через некоторое время произнес Фортнэм.
* * *
Густой дым по-прежнему висел в воздухе, хотя время перевалило за полдень.
Уильям не мог отвести взгляд от рук Хейла. Они непроизвольно сжались, когда рядовой их связывал, хотя Хейл, не сопротивляясь, сам завел руки за спину. Сейчас его пальцы переплелись так крепко, что костяшки побелели.
Несомненно, плоть протестует, даже если разум смирился, подумал Уильям. Его собственная плоть противилась даже тому, что он находится здесь: кожа подергивалась, как у лошади, которую замучили мухи, кишки то сводило, то отпускало от ужасного сострадания — рассказывали, что кишечник повешенного опорожняется. Произойдет ли такое с Хейлом? От этой мысли кровь прилила к лицу, и Уильям уставился в землю.
Он услышал голоса и поднял голову. Чуть раньше капитан Мур спросил, не желает ли Хейл сделать какие-либо распоряжения. Хейл кивнул, видимо, он был готов к этому.
Уильям почувствовал, что ему самому надо было подготовиться. Последние два часа Хейл провел в палатке капитана Мура — писал письма родным и близким, в то время как люди, которым велели присутствовать при поспешной казни, нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Но Уильям не был готов.
Почему он чувствует себя так странно? Он ведь и раньше видел, как умирают люди, порой ужасной смертью. Но эта предваряющая казнь любезность, эта официальность, эта… непристойная цивилизованность — и полная уверенность, что за всем последует неизбежная и позорная смерть. Преднамеренность. Да, жуткая преднамеренность, вот в чем дело.
— Наконец-то! — пробормотал ему в ухо Клэрвелл. — Пора, черт возьми, заканчивать. Я умираю от голода.
Темнокожему парню по имени Билли Ричмонд, рядовому, которого Уильям немного знал, велели подняться на лестницу, чтобы привязать к дереву веревку. Сейчас он спустился и кивнул офицеру.
Теперь по лестнице поднимался Хейл, его поддерживал старшина. На шее у Хейла была петля из толстой веревки, на вид совсем новой. А разве не говорят, что новые веревки растягиваются? Но лестница вроде высокая…
Хотя день был нежарким, Уильям сильно вспотел и стоял мокрый, как мышь. Нельзя закрывать глаза или отворачиваться, подумал он. Только не перед Клэрвеллом.
Уильям напряг мышцы горла и снова сосредоточился на руках Хейла. Лицо его оставалось спокойным, но пальцы беспомощно дергались, оставляя едва заметные влажные следы на одежде.
Надсадное кряхтение, скрежет металла: лестницу выдернули, и Хейл успел лишь издать ошеломленное «вууф», когда падал. Была ли тому виной новая веревка или что-то еще, но его шея сразу не сломалась.
Хейл отказался от капюшона, и зрителям пришлось минут пятнадцать смотреть на его лицо, пока он не умер. Уильям с трудом подавил ужасное желание нервно рассмеяться при виде вылезших из орбит бледно-голубых глаз и вывалившегося языка. Хейл выглядел удивленным. Каким же удивленным он выглядел!
На казни присутствовала лишь небольшая группа людей. Немного поодаль Уильям увидел капитана Ричардсона, который отрешенно наблюдал за происходящим. Будто почувствовав взгляд, Ричардсон пристально посмотрел на Уильяма. Тот отвел глаза.
Глава 21
Кошка священника
Лаллиброх, Октябрь, 1980
Брианна встала рано, задолго до того, как проснулись дети, хотя и знала, что это глупо: с какой бы целью Роджер ни уехал в Оксфорд, добираться туда он будет часа четыре или пять и столько же потратит на обратный путь. Даже если Роджер выехал на рассвете — что вряд ли, так он не успеет сделать то, ради чего туда отправился, — то раньше полудня домой не вернется. Но Брианна спала очень беспокойно: ей снился монотонный и безысходно неприятный сон, в котором она видела прилив, слышала его рокот, волна за волной, волна за волной… Бри проснулась с первым лучом солнца, чувствуя, что ее подташнивает и у нее кружится голова.
На какую-то кошмарную долю секунды ей пришло в голову, что, возможно, она забеременела, но стоило сесть в кровати, как все сразу пришло в норму. Ни намека на то ужасное ощущение, которое Бри всегда испытывала на раннем сроке беременности, — словно попадаешь в зазеркалье. Бри осторожно поставила на пол одну ногу, и мир — и желудок тоже! — не дрогнули. Что ж, прекрасно.
Тем не менее чувство смутной тревоги не покидало ее все утро — то ли из-за неприятного сна, то ли из-за того, что Роджер уехал, то ли из-за призрака беременности, — и потому повседневными делами Брианна занималась рассеянно.
Уже ближе к полудню она разбирала носки, когда вдруг поняла, что стало слишком тихо. Настолько тихо, что на затылке зашевелились волосы.
— Джем! — позвала она. — Мэнди!
Абсолютная тишина. Брианна вышла из прачечной, надеясь услышать наверху привычные вопли, стук и бряцанье, но оттуда не доносилось ни топота маленьких ножек, ни грохота опрокинутых кубиков, ни пронзительных криков — непременного сопровождения братско-сестринских войн.
— Джем! — крикнула Бри. — Ты где?
Молчание в ответ. В последний раз нечто в этом роде случилось пару дней назад, когда она обнаружила на дне ванны свой будильник, аккуратно
