Тень Одержимого - Феликс Эйли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё же я заслуживаю знать правду, — в голосе Антимона послышалась обида. — Все заслуживают. Мы команда или кто?
— Я уже сказал её, — твёрдо ответил Пиксель. — Если ты не услышал — твои проблемы.
Его передёрнуло. И ради чего врать своим? Змей с ними, с новичками, нанятыми на пиратских платформах. Но люди, с которыми Пиксель провёл почти всю жизнь, с которыми перенёс множество лишений и опасностей — они же действительно заслужили знать. Вот только имперский суд не был подходящим местом для откровений.
* * *
Ефросинья шла по коридору, отделанному деревянными панелями. С ней были Надя, сержант Козлов и два штурмовика. Всё-таки стоило напомнить этим рейвенхольдским снобам, что охранительница прилетела не с какой-то дальней планетки, а с самой Земли!
— Доброе утро, мисс Пронина, — сдержанно произнёс Грейвулф.
Он стоял в коридоре один, в длинном чёрном камзоле с красными вставками и золотыми пуговицами и с тростью в руке. Фрося поймала себя на том, что вживую видит местного главного охранителя впервые, и он выглядит ещё более грозно и солидно, чем на голограммах.
— Доброе утро, мистер Грейвулф, — ответила она.
— Я намерен закончить это сегодня, — его тон был жёстким и бескомпромиссным. — Пикселем займётся общий суд, а Эпплуортом — лично я.
— Меня это устраивает, — кивнула Ефросинья.
— И я передам старому другу Филеасу, что вы хорошо проявили себя, — Грейвулф немного повернул голову, и его очки блеснули в тусклом дневном свете.
— Благодарю.
— Главный охранитель! Главный охранитель!
К ним бежала девушка в рабочем платье — без кринолина и всяких украшений, со стопкой планшетов в руках.
— Что случилось? — флегматично поинтересовался Грейвулф.
— С вами хотят связаться. Адмирал Честер.
— Пусть подождёт, — отмахнулся старик.
— Но, сэр, это касается дела Пикселя, — быстро проговорила девушка.
Главный охранитель недовольно фыркнул и зашагал дальше по коридору.
— Прошу за мной, мисс Пронина!
Они завернули в переговорный зал с круглым деревянным столом по центру. Слабые лучи солнца едва пробивались сквозь толстые бордовые занавески.
Грейвулф активировал голопроектор в столешнице, и над ней вырос прозрачный силуэт мужчины в мундире Военно-Космического Флота. Этот человек был стар. Из металлического нагрудника, одетого поверх тёмно-синей туники, к голове в фуражке тянулось множество трубок и проводов.
— Здравствуй, Эдвин, — сухо сказал Грейвулф.
— Привет, старый волк, — улыбнулся адмирал Честер.
Несмотря на возраст и множество устройств жизнеобеспечения, держался он прямо, с военной выправкой. Возможно, он был не старше Баррады, но имел доступ к менее качественным омолаживающим препаратам.
— Давненько ты мне не звонил… Мы могли бы отдохнуть за городом, поиграть в крикет…
— Увы, дел на флоте много.
— Но ты связался со мной не только потому, что соскучился.
— Верно, — согласился Честер. — Ко мне обратился мой давний соратник — адмирал Бримстоун. Уважаемый человек, служит сейчас губернатором на планете Зекарис…
— Я знаю, кто такой Бримстоун, — оборвал Грейвулф.
— Так вот, он просит освободить корсара Пикселя и его команду из-под ареста и вернуть им оружие и корабль.
Фрося разозлилась.
— При всём уважении, сэр, я лично видела, как он помог бежать террористу и предателю! — вспылила она.
Надя непроизвольно вздрогнула, как и ассистентка, которая положила планшеты на стол.
— Прошу прощения, милая дама, но Пиксель почти четыре года обеспечивает порядок в целом секторе Тенебрус! — прошамкал Честер. — Если бы не он, сброд вроде пиратов и так называемых Освободителей уже давно бы разгуливал не на фронтире, а здесь. Губернатор Бримстоун готов поручиться за своего корсара, он дал слово истинного сына Рейвенхольда. А я готов поручиться за настоящего офицера, которого давно знаю.
— Но если у нас есть доказательства вины пирата… — начала Фрося.
— Ты посмотри, что Пиксель говорил на предварительных допросах в тюрьме, Генри, — сказал Честер.
— Мэгги, найди мне эти записи, — обратился к ассистентке главный охранитель.
Она вынула из пачки планшетов один и пролистала его содержимое, пока не нашла нужный файл.
— Вот, сэр, — она показала отчёт на экране. — Пиксель отвечал всем следователям, которые провели с ним беседу, что он упустил Одержимого.
То же самое сказал он и ей. Но чего же стоили слова мерзкого бандита? И вдруг за Эпплуорта тоже поручился некто влиятельный?
— И вина Пикселя не подтверждена, поэтому мы имеем все основания выпустить его из-под стражи, — в суровом тоне Грейвулфа проскочили нотки доброты.
— Как жаль, что там не было камер, — возмутилась охранительница.
— Мисс Пронина, — негромко, но твёрдо сказал он. — Спасибо тебе, Эдвин. Так уж и быть, отпущу я этого корсара.
— Бывай, вояка, — отозвалась голограмма.
Главный охранитель кивнул и выключил проектор.
— Скажи им, что они свободны от подозрений, — повернулся он к Прониной. — Меньше судов — меньше заботы для нас.
— Да, сэр, — кивнула Фрося. — Только я могу попросить вас об одном одолжении?
* * *
Пиксель сидел на скамье, широко расставив ноги. Он беспокойно теребил скованные цепью руки. Это ожидание приговора было мучительным. Корсар всегда играл роль дубинки, которой Империя била своих врагов, а теперь попал под эту дубинку сам.
И вдруг на суде всплывёт правда об Одержимом? Правда, в которой и сам Пиксель пока не смог разобраться. Вокруг капитана о чём-то друг с другом шушукались его люди, но он снова погрузился в свои мысли, не обращая внимания на внешний мир. Неужели он заразился задумчивостью от Карла Птитса?
И вот распахнулись двери. В зал к корсарам вошла Ефросинья Пронина. С охранительницей прибыли три штурмовика с автоматами — но не местные, в тёмно-синих мундирах и вытянутых шлемах, а стандартного вида.
— Вставайте, — приказала Пронина.
Корсары почти одновременно поднялись со скамей.
— Оглашайте приговор, если вам так удобно, — Пиксель посмотрел в глаза Ефросиньи.
— Вам повезло, вы свободны, — буркнула она.
— Ура! — не сдержался Антимон.
— Это хорошо, — спокойно сказал Босс.
— За вас поручился губернатор Бримстоун, — недовольно проговорила Пронина. — Поэтому мы вернём вам оружие и корабль и отпустим.
Теперь Пиксель был у старика в долгу.
— Значит, суда не будет?
