Кровь и память - Фиона Макинтош

— Глупый мальчишка! — воскликнул Крис. — Дарин всегда поступал опрометчиво!

— После чего началось настоящее столпотворение, ваша светлость, — продолжил рассказ Пил. Новое обращение не ускользнуло от внимания Элспит. — Один из всадников выпустил из лука стрелу, которая попала Дарину в грудь. Он упал, как камень, брошенный на землю. Ваша мать, рыдая, метнулась к нему. Он, должно быть, прожил еще несколько мгновений. Ваш отец выхватил меч и набросился на убийц. Но силы были не равны. Он отчаянно бился с врагами, но одолеть их не смог.

— Замолчи! — прервала рассказ монаха Элспит, по ее лицу струились слезы. — Крис, я…

— Я дослушаю все до конца! — вскричал Крис, не обращая внимания на катящиеся из глаз слезы. — Рассказывай дальше!

Пил вздрогнул и послушно кивнул головой. Брат Якуб всегда учил его не опускать даже малых подробностей, если дело касалось важных событий. И он рассказал обо всем, что случилось в замке, переживая оттого, что своими словами ранит Криса в самое сердце.

— Они обезглавили его, ваша светлость. Это было настолько ужасно, что я отвел глаза, не смея наблюдать за этим кошмарным зрелищем. При этом они держали вашу матушку, заставляя ее наблюдать, как казнили вашего отца. Когда черное дело было сделано, они сорвали с герцогини одежду и по очереди надругались над ней прямо во дворе. Второй ваш брат, Йорге, неожиданно выбежал откуда-то из конюшен и тоже погиб от рук негодяев, пытаясь защитить честь вашей матери.

Услышав эти слова, Крис рухнул на колени, и с уст его сорвался жуткий вопль; он молил небеса об избавлении от незаслуженно обрушившихся на него несчастий. Элспит бросилась к юноше и, обняв, заплакала вместе с ним. Ей была понятна его душевная боль, от которой никогда уже не найти утешения. Они оба заходились рыданиями; Пил же сидел, опустив голову на колени и погрузившись в молчание.

Первым нарушил тишину Крис. Голос его прозвучал глухо и хрипловато.

— Простите, ваша светлость, что вы изволили сказать? — тихо переспросил Пил.

— Я спросил откуда. Откуда они узнали? — воскликнул новоявленный герцог Фелроти. Он вскочил так быстро, что Элспит упала на землю, и, крепко схватив Пила за одежду, заставил того посмотреть себе в глаза.

— Брат Льюк, ваша светлость… — заикаясь, ответил Пил. — Он… он лазутчик. — Из глаз юного послушника полились слезы, и он разрыдался. — Это я привел… его… в ваш дом… мне нет прощения! Я… виноват во всем. Я не мог солгать человеку в монашеской рясе… Я, конечно, ничего не упомянул о том, что Уил превратился в Фарил, но я признался, что сопровождал Илену, которая… нашла приют в вашем доме…

В эту минуту на Криса было страшно смотреть. Глаза его сделались безумными, как у раненного зверя. Оттолкнув Элспит и Пила, он бросился в тень соседних деревьев.

— Оставим его! — сказала Элспит, обращаясь к будущему монаху. — Что же случилось с герцогиней?

— Не знаю. Даже не представляю себе, жива она или мертва.

— Все остальные тоже погибли? Ты это точно знаешь?

Пил утвердительно кивнул.

— Я не знаю, что случилось с двумя десятками солдат, но в нужный момент в замке их не оказалось. Герцог точно погиб. Йорге убили на моих глазах. Дарин тоже не подавал признаков жизни, когда убийцы оттащили герцогиню от его тела. Стрела попала ему прямо в сердце.

— О, великий Шарр… все они мертвы, — прошептала Элспит, содрогнувшись от осознания непоправимой беды. — На мне тоже лежит вина. Это я познакомила тебя с Льюком. На мне теперь лежит проклятие! — и, утратив самообладание, девушка вновь разрыдалась.

— Нет, Элспит. Откуда тебе было знать, что этот подлец — вражеский лазутчик? Это я виноват во всем! Это мне нет прощения!

— Как же тебе удалось бежать?

— Я вступил в схватку с этим негодяем. Как только землю во дворе замка оросила кровь первой жертвы, я почувствовал на себе его пристальный взгляд. И подумал, что здесь что-то не так. Мне сразу вспомнилось, что я и раньше сомневался в искренности этого человека. Например, когда по пути в Тентердин я запел один гимн, который знают все монахи, Льюк, как оказалось, не знал его слов. А еще он как-то раз обмолвился, что бывал в Риттилуорте, но не смог вспомнить брата Борса. А ведь его знают все, это девяностолетний старец. — Пил осуждающе покачал головой. — Неожиданно я понял, что Льюк водил меня за нос. Когда же они набросились на Аледу, я тотчас принялся искать оружие. Нет, конечно, это чистой воды безрассудство — пытаться вступить с ними в бой. Разве мне одолеть стольких вооруженных людей? И все же я должен был что-то предпринять. Льюк оказался проворнее и тут же налетел меня, и это еще больше убедило меня в том, что передо мной предатель. Я схватился с ним, и мне удалось оглушить его. Он рухнул без чувств. Скорее всего это произошло по счастливой случайности. Я понял, что нужно спасаться бегством и вылез через окно на крышу. Солдаты меня не заметили. Я смог пробраться в конюшню, вскочил на коня и помчался прочь.

— Ты убил предателя?

— Брата Льюка?

Элспит кивнула.

— Я… я… мне кажется, я просто оглушил его.

— Тогда он расскажет солдатам, что ты сбежал, и они пустятся в погоню. Они не успокоятся, пока не поймают нас! — воскликнула Элспит, чувствуя, как ее охватывает паника, и, вскочив на ноги, бросилась на поиски Криса.

— Ступай прочь! Оставь меня в покое! — прорычал безутешный Крис.

— Послушай! — взмолилась Элспит. — Они непременно бросятся за нами в погоню и убьют тебя, последнего из рода Фелроти. Теперь герцог — это ты. Мы отомстим этим мерзавцам, но для этого нам нужно статься в живых.

Крис горько рассмеялся.

— Герцог Фелроти, говоришь?

Элспит повернулась к Пилу.

— Веди сюда коней! — приказала она, чувствуя, что ответственность за то, что будет дальше, ложится на ее плечи. — Крис, посмотри на меня! У нас нет времени предаваться печали. Нужно скорее убираться отсюда, если мы хотим спастись.

— Элспит! — простонал Крис.

У Элспит от жалости разрывалось сердце.

— Я понимаю, — заплакала она, потянувшись к нему. — Я все понимаю. Тебе нужно быть сильным. Ты обязательно отомстишь Селимусу, но для этого…

Она не закончила фразу. Крис обнял ее и, зарывшись лицом в ее волосы, зарыдал. Элспит кивнула Пилу, и тот послушно подвел свою беглянку-лошадь к остальным скакунам, на какое-то время оставив герцога и его спутницу одних. Было немного страшновато прижиматься так сильно к чужому мужчине, но боль и трагедия способны не только рассекать души, но и соединять их. Ее охватило странное, пугающее возбуждение, передавшееся и Крису, и Элспит поспешила отстраниться. Крис даже вздрогнул от неожиданности.