Мой Ванька. Том второй - Алексей Лухминский

Я сделаю это! Обязательно сделаю! Так что, Господи, прости меня, грешного, но я снова вмешаюсь в Твой промысел. Таким уж Ты меня создал!

Теперь – как это осуществить? Думай, голова! Думай дальше! Нужна программа действий, для начала можно только первые её пункты. Дальнейшее, как это у меня часто бывает, я смогу придумать по ходу дела. Пока что мне ясно одно: для жесточайшей концентрации на борьбе за свою жизнь, на своём лечении, я должен себя полностью изолировать от окружающего мира. Все мои мысли и действия должны быть направлены на эту жестокую и изнурительную борьбу, каждый день, каждый час, каждую минуту я должен приказывать своему организму бороться, отторгать эту опухоль до полного её уничтожения силами здоровых клеток. Я должен насиловать свой организм, чтобы не давать раковым клеткам высасывать энергию здоровых клеток и, паразитируя на них, расти и делиться. Только физические нагрузки и отсасывание энергии от этих клеток могут мне помочь.

Вот и финальные фанфары этой прекрасной музыки. Это – хороший знак. Значит, победа случится. Вынимаю диск и смотрю на него. Бетховен. Пятая симфония. Надо запомнить.

Снова мы с Ванькой сидим друг против друга на кухне. Я ему уже изложил всё, что надумал за вчерашний вечер.

– Сашка… Может, я с тобой? – только теперь Ванька поднимает на меня свой взгляд, и я опять тону…

– Нет, Ванюха! – я твёрдо смотрю в его замечательные глаза. – Я буду бороться сам и сумею победить! Я в это верю, и ты тоже должен в это поверить! Ведь я же… – стоически усмехаюсь, – Я же – доктор Елизов!

Вот уже неделя, как я живу здесь, можно сказать, затворником. Хотя трудно назвать затворником человека, обитающего в странном жилище посреди тундры. Но главное то, что я один. Физически совсем один.

Были недолгие сборы в Питере, трудное прощание со всеми дорогими мне людьми, когда всем нам было непонятно – это прощание насовсем или на время, и полёт в Булун для дальнейшего следования в тундру в добровольную ссылку.

Честно говоря, я считал дни. Ещё бы! Ведь жизни мне мои коллеги врачи отвели всего два месяца, а потом – мучительная смерть от удушья.

В Булуне через Таню мне удалось устроить своё нынешнее жильё. Его мне одолжило одно якутское семейство, перебравшееся со своими оленями на новые пастбища. Эти люди даже благодарили меня за то, что «великий шаман освятит своим пребыванием их жилище». Так что строить самому мне, слава Богу, ничего не пришлось. Фёдор на своём Ми-8 привёз меня сюда вместе с Таней, которая всё для меня тут обустроила и сразу же с ним улетела назад. Спасибо ей великое за всё… Теперь вертолёт будет раз в месяц доставлять мне всё необходимое для жизни. Столько, сколько я тут сумею прожить.

Утро для меня – понятие относительное, хотя я и купил себе часы с циферблатом на двадцать четыре часа и календарём, чтобы в условиях оставшегося полярного дня и, Бог даст, грядущей полярной ночи можно было определяться со временем суток и днями.

С утра у меня по программе жёсткое истязание своего тела физическими упражнениями до синих искорок в глазах. Вот теперь в изнеможении валяюсь на своём лежбище. Отдыхаю. Думаю…

Вот так, Господи… Вот каким я стал теперь.

Уже больше недели не курю, не пью… Веду аскетический образ жизни. Ты должен быть мною доволен. Хотя с моими прежними деяниями… мне трудно рассчитывать на Твое благое ко мне отношение.

Да, я фактический двоежёнец, и это – мой основной грех. Прости меня, Господи! Но так уж получилось в моей бурной жизни, которую Ты, как видно, задумал прекратить вот таким образом.

Да, я, увы, страдаю гордыней… Действительно ведь страдаю, раз осмеливаюсь спорить с Тобой. Конечно, смешно это… Как можно спорить с Абсолютом? Всё это надо хорошенько обдумать. Но Ты всё-таки положи всё, что я содеял на протяжении жизни, на свои весы, как говорил мне отец Михаил. Очень надеюсь, что добро, которое я успел совершить, всё-таки перевесит мои грехи.

Господи! Как не хочу я покидать этот мир и своих любимых!

Ванька… Снова вся тяжесть упала на его плечи. Прости меня, родной мой братишка!

Даша… Одна с двумя детьми… За что ей такие трудности? Она-то ведь ни в чём не виновата!

Кирилл Сергеевич… Я же обещал быть с ним рядом, а теперь вот…

Господи, накажи меня как-нибудь по-другому, но не наказывай их!

Тянет в сон… Нет! Ещё надо заняться энергетикой!

Две недели моей уединённой жизни. Ем и пью очень мало, чтобы меньше кормить того паразита, который во мне завёлся. Мой рацион составляет варёная крупа. Кашей мне своё варево назвать трудно. Добавляю туда немного тушёнки. Всё моё питание рассчитано лишь на то, чтобы у меня были силы на физические упражнения. Вместе с тем духовные занятия, а именно – обращения к Всевышнему, как будто дают мне дополнительную пищу. Может, смысл постов именно в этом? Я ведь никогда постов не соблюдал.

Начинаю понимать, как в давние времена жили старцы-отшельники. Правда, они святыми были! Людьми Божьими!.. Теперь мне даже смешно вспоминать, что меня тоже некоторые Божьим человеком называли…

Какой из меня Божий человек! Хотя я и стараюсь общаться с Господом ежедневно… Именно общаться! Устремляя свою мысль к НЕМУ, я, как в храме, скорее не говорю с НИМ, а прошу ЕГО. Прошу ЕГО помощи, прошу простить меня за мои шалости. Прошу научить меня, как себя вылечить, так же как я просил ЕГО помощи в лечении своих пациентов. Прошу здоровья, спокойствия и счастья для своих любимых… Прошу их веры в моё исцеление. Все другие мысли я старательно от себя гоню.

Хотя как я могу до конца прогнать мысли о тех, кого оставил на Большой земле и в Булуне? Я сильно печалюсь о том, что своей болезнью заставил их переживать обо мне. Мне стало очень приятно, что здесь, на севере, даже незнакомые мне люди, которые не были моими пациентами, приняли участие в подготовке моего пребывания в этом моём уединении. Достаточно вспомнить, как меня собирали сюда. Предусмотрели, кажется, всё, что нужно для такой жизни. Николай Фёдорович даже настоял, чтобы помимо необходимой аптечки я взял с собой ещё и хирургический комплект. Как он сказал – всякое может случиться. Мне с собой дали даже карабин с патронами и охотничий нож. Как сказали – для самообороны. Я уж не говорю о предметах быта.

Так и живу я по жёсткому расписанию. За собой стараюсь следить. Бородой обрастать не собираюсь, поэтому подаренной заводной бритвой пользуюсь каждый день.

Ф-фу… Устал…

Снова моё состояние после истязания тела упражнениями можно квалифицировать как полное измождение. Я этим удовлетворён! Мне даже кажется, что сама моя болезнь очень заинтересовалась нашим с ней поединком и поэтому не спешит меня прикончить. Я тут уже почти месяц… А если к нему прибавить ещё две недели всяческих сборов, то мне должно было бы остаться всего две недели жизни. Если бы это было так, то я бы уже не мог встать и дышал бы совсем плохо. Но я же встаю! Я же, как обычно, напрягаю тело! Да и дышу ничуть не хуже, чем вчера или неделю назад.

Благодарю тебя, Господи! Благодарю за Твою помощь мне в моих трудностях. Однако если Ты наказываешь меня этой болезнью, то как объяснить Твою помощь? А я уверен в Твоей помощи! Да и в чём заключается Твоя помощь нам, грешным? В покое душевном и мыслях светлых?

Ну с покоем душевным – это не ко мне. А насчёт мыслей светлых… Что ж, буду надеяться, что Ты мне их посылаешь. Хотя – Ты же научил меня физически издеваться над своим телом! И это дало некоторый результат…

Сейчас немного отдохну и постараюсь всё повторить сначала.

Если я всё же сумел застабилизировать ситуацию, то первую часть задачи я решил. Это значит, что моя опухоль не увеличивается, не захватывает новые территории. Но скорее всего, она и не уменьшается!

Нет у меня пока понимания, как мне перейти в наступление!

В случае с Ритой я сам отбирал её дурную энергию. У меня её отбирать некому. Надо что-то придумывать взамен. Мучительно ищу этот рецепт…

– Здравствуй, генацвале! Здравствуй, дорогой!

Открываю глаза. У моего лежбища стоит Георгий, сменщик Фёдора. Что-то я заспался. Не то что будильника, но и шума вертолёта не услышал.

– Здорово, Георгий! – я протягиваю ему руку.

– Ой, не жми так! – шутливо кривится он. – Какой ты больной? Так руки жмут только здоровые мужики!

Георгий – обрусевший грузин, но говорит всё же с некоторым акцентом. Его нелёгкая занесла на север в поисках куска хлеба, и он уже достаточно здесь освоился.

– Я так и скажу в посёлке! За руку меня схватил, чуть совсем не оторвал! А ещё говорит – больной! Симулянт ты, доктор!

Обнимаемся. Мне становится интересно, насколько правда то, что он говорит. Мне ведь очень нужны внешние оценки!

– Скажи, Георгий, я действительно так крепко тебе руку пожал или ты шутишь? Очень тебя прошу – только честно! Мне это нужно, чтобы оценить, что со мной происходит.