Мой Ванька. Том второй - Алексей Лухминский

Разница в том, что первый рисунок – это мои лёгкие, когда я сюда приехал, а второй – то, что есть сейчас… Это – фантомы.

Теперь будем рисовать контур опухоли. Поскольку в биоэнергетике возможны путешествия вдоль процесса, то есть фактически во времени, можно сравнить то, с чём я сюда приехал вначале, с тем, что у меня внутри сидит сейчас. Как же я об этом сразу не вспомнил?

Беру карандаш, ставлю его остриём примерно на то место, где она, проклятая, сидит, закрываю глаза и пускаю свою руку в свободное движение… Рука медленно ползёт! Вот… Остановилась.

Открываю… Вот она… С такой я сюда и приехал.

Теперь беру второй лист. Опять рука медленно ползёт… Остановилась. Боюсь открыть глаза… Но – надо!

Открываю… Не верю в то, что вижу. Опухоль сократилась! От неё осталось меньше половины!

Стоп! Не надо эйфории. Отдохну и повторю измерения, но уже в другом порядке. Может быть, возьму ещё и какую-то промежуточную точку. Смешно! Опять думаю как инженер. Ох, как прав Ванька, который старается всё-таки получить и инженерное образование. Оно действительно учит аналитическому мышлению.

Однако я устал. Надо отдохнуть.

Сегодня утром, выйдя из своего жилища, я увидел снег.

Да… Это новая проблема. Чем же я теперь заменю мою кочку? Надо думать… А ещё подумать, как жить дальше. Что-то последнее время я стал терять слишком много сил после своих физических и энергетических упражнений. А ведь впереди – зима! Вернее, она уже фактически наступила, но её надо пережить! Хорошо, что моя печка на солярке, которую сюда привезли с последним рейсом, автоматическая. Сейчас это всё актуальнее и актуальнее. В относительном тепле валяюсь на своём лежбище и занимаюсь самолеченим. Это значит, что старательно на фантоме убиваю темнеющее на лёгких пятно. Повторный опыт с бумагой и карандашом дал мне те же результаты. Уверен – я на правильном пути!

Мои упражнения прерывают какие-то голоса снаружи. Это ещё что такое? Прерываюсь и выхожу. Первое, что я вижу, оленья упряжка. А вон и вторая! Неужели хозяева этого бунгало вернулись? Не похоже…

Теперь меня обступают какие-то люди в местной одежде, говорящие явно не на русском. Вообще здесь используют несколько языков. Далеко не все здесь якуты. Есть достаточно много представителей других народов севера. Языка их я не понимаю, но и без языка мне ясно, что речь идет о больном ребёнке. Это девочка. Пока мне неясно, что с ней, поскольку я её не вижу.

Поднимаю руку, чтобы призвать их к вниманию. Замолкают. Внимательно смотрю на каждого. Понял! Сам иду ко второй упряжке. Одна из женщин спешит за мной. Мне уже ясно, что это мать девочки. Подхожу и откидываю покрывало из выделанной оленьей шкуры.

Девочка лет трёх лежит на спине, раскинув ручонки. Похоже, она спит, но спит тяжёлым сном. На щёчках нездоровый яркий румянец. Дышит тяжело, хрипло… Кладу руку на её лобик. Ого! Почти тридцать девять!

Ну и что мне делать? Своим полем лечить я не имею права. Оно сейчас не является здоровым. Но что-то делать надо. Странно, но первый раз за мою здешнюю практику у ребёнка, родившегося здесь, на севере, я вижу банальное воспаление лёгких.

Как-то инстинктивно беру девочку на руки и прижимаю к себе. Господи! Помоги мне избавить от страданий эту безгрешную душу! Несу ребёнка в свою хижину. У дверей оборачиваюсь и взглядом показываю матери, что она должна войти со мной. Женщина послушно идёт. Входим.

– Разденьте её, – приказываю я по-русски, забыв, что меня могут и не понять, и показывая на грудь девочки.

Может, она меня и не понимает, но сразу начинает оголять девочке грудь. Ох, не зря мне с собой Николай Фёдорович дал разное медицинское снаряжение! Достаю трубку, осторожно слушаю дыхание девочки… Плохо. Двустороннее… Что же мне делать? Не колоть же её антибиотиком для взрослых! Да и что даст один укол…

Господи! Ну научи же, что мне сейчас делать, когда я не могу её лечить своим полем! А если… Осторожно укладываю девочку на своё лежбище и руками пытаюсь организовать ей ток энергии, такой, какой организую себе при упражнении «солнце – пляж».

Вот… Вроде получается… И застываю с воздетыми руками. Хотя я очень сосредоточен, но краем глаза вижу на лице женщины священный ужас. Смешно! Лёгким кивком головы отправляю её. Мне и так сейчас тяжело, а такое соседство только мешает. Как мне тяжело держать руки на весу! Но ничего… Я потерплю…

Не знаю, сколько я так сижу, и пытаюсь понять, что мне послужит знаком к завершению сеанса.

Прислушиваюсь… Может, мне показалось, но вроде дыхание стало получше. Осторожно смотрю на часы. Час я так сижу. Уже и своих рук не чувствую. Проверяю ладонью температуру. Тридцать восемь… Хорошо…

Терпи, Елизов! Ты – врач! Пациенту всё равно – устал ты или у тебя есть ещё силы.

Снова появляется мать девочки. Опять её отправляю. Мне уже даже кажется, что второе дыхание пришло. Руки – как застыли… Ну вот. Отпускает… Потеть начала… Пробую температуру. Тридцать семь и пять… И дышит она теперь совсем по-другому. Губами чмокает… Пить хочет.

Даю ей немного тёплой воды.

Выхожу на улицу и зову мать. Надо переодеть ребенка. Жестами объясняю. Ох, ничего себе! У них с собой нет другой одежды! Да… Дела… Может, хоть кто-то из них может по-русски два слова связать?

– Кто из вас говорит по-русски? – чётко выговаривая слова, задаю им простой вопрос.

Один из мужчин подходит ко мне.

– Я… Мало…

Очень медленно объясняю ему, что одежду девочки надо просушить над моей печкой и что сегодня они домой не поедут, поскольку завтра мне надо сеанс повторить.

Начинают переговариваться, а я зову мать с собой в хижину. Вместе раздеваем девочку. Я сразу укрываю её всем, чем можно, и показываю матери, чтобы развесила одежду над печкой. Сам выхожу к остальным.

– Ночевать здесь! – говорю я импровизированному толмачу, показывая на своё жилище.

Переминаются и молчат.

– Что такое? – нетерпеливо спрашиваю я.

– С великий шаман нельзя… – тихо объясняет он.

– Почему? – не понимаю я.

– Великий шаман… У-у! Угу-гу-гу! – и он потрясает поднятыми руками.

Вот блин! Это он хочет сказать, что со мной всякие духи обитают. Двадцать первый век на дворе! Откуда они такие взялись? Радиостанцию для связи имеют, а духов боятся! Пока мы объясняемся, остальные достают какие-то колья… Понятно. Чум рядом собрались строить для ночёвки. Ещё раз жестом приглашаю войти в хижину. Отрицательно мотают головами.

Ну да бог с ними! Войдя к себе, сам проверяю, высохла ли одежда. Снова одеваем мою маленькую пациентку. Снова заставляю её оказаться под потоком так нужной ей энергии…

Больше суток трудился! Устал до невозможности.

Мои гости собираются в обратную дорогу. Температура у моей пациентки почти нормальная, но какими трудами мне это далось! Куском какой-то ткани прикрываю ей рот и нос. Пытаюсь объяснить, что пока дышать холодным воздухом ей нельзя, и показываю пять пальцев, то есть пять дней. Дай Бог, чтобы поняли. Вообще-то – кивают.

Ну всё! Прощаемся.

Что это? Самый старший из них подходит ко мне с деньгами. Делаю строгое лицо, заставляю спрятать деньги и показываю, что, мол, валяйте, езжайте! А это ещё что? Мужик снимает со своей шеи какую-то костяную поделку на кожаном шнурке и надевает мне на шею.

– Что это? – не понимаю я.

Тогда он оборачивается и зовёт нашего толмача.

– Что это? – повторяю я вопрос уже ему.

– Она – дочка дочка, – объясняет тот, показывая на мужика, сделавшего мне неожиданный подарок.

– Его внучка? – догадываюсь я.

Кивает и продолжает.

– Это зуб… Морж… Не болеть!

Понимаю. Мне подарили талисман от болезней.

– Великий шаман… болеть… Это – не болеть!

Значит, знают, что я болен. Новости здесь тоже расходятся неплохо. Хотя для этого у них есть радиостанции! Забавно…

Глубоким кивком благодарю. Прощаемся. Поехали… Машу им вслед.

Усталость после вынужденных процедур преодолевал почти сутки. Теперь вроде всё вошло в свою колею. Разгрёб снег и теперь опять поливаю кочку энергией своей опухоли. Что-то голова кружится… А заниматься тренингом типа солнышко и пляж я боюсь. Не хочу питать опухоль. Что же делать?

В жилище графически на своём фантоме стараюсь просмотреть опухоль. Сравниваю с последним рисунком…

Ох-х… Неужели?.. Боюсь поверить… Или, может быть, мне из-за большого желания правильного результата привиделось? Она ещё сократилась! На всякий случай смотрю «своим» зрением на фантом. Мне кажется, что пятно опухоли уменьшилось и посветлело, да и контуры сильно размыты. Проверяю ещё раз. Вроде это так… Жаль, некому проверить втягивание. На фантоме этого до конца сделать невозможно. Конечно, это мог бы сделать Ванька, но где Ванька, а где я…

Как они все там? Как Ванька справляется со всеми моими обязанностями?

Родной мой Ванюха… Мне хочется его обнять и спросить: «Как живёшь, братишка?»