Песнь молодости - Ян Мо

Послышался гудок паровоза. Полицейские вытянулись по стойке «смирно». К ним подстроились жандармы.

Вокзал замер, как при встрече самого императора.

Услышав, что прибыл поезд, люди, загнанные в душный и вонючий зал ожидания, зашумели. Раздались возмущенные голоса:

— Кто же прибыл в конце концов?

— Самого Чан Кай-ши так не встречали!

— Тихо! Прибыли дружественные войска! Кто будет шуметь — расстреляем! — громко, на весь зал крикнул офицер с маузером на боку.

— Дружественные войска?.. — Люди не решались смотреть друг другу в глаза.

Вот что происходило на китайской земле: из вагонов подошедшего поезда стали высаживаться японские солдаты — низкорослые, вооруженные до зубов, с красными погонами и в больших ботинках, самоуверенные и наглые. Они построились и, высоко подняв головы, твердым шагом проследовали в город, неся на себе пулеметы и винтовки. Холодно поблескивали штыки. «Охраняли» их китайская полиция со своими жалкими дубинками да жандармы, вооруженные маузерами.

Японские войска с видом победителей широким шагом проходили мимо перепуганных китайских полицейских. Томившиеся на вокзале люди затаив дыхание смотрели на японские погоны и знамя с ярко-красным кружком… В их глазах был гнев и тревога. Японцы без единого выстрела заняли Северо-Восток. А теперь они и в Бэйпине — городе древней китайской культуры, — и никто не противодействует им!

Когда мимо них проходили первые ряды японцев, вытолкнутые наружу Ли Хуай-ин и Хуан Мэй-шуан в страхе подались обратно в зал. Хуан Мэй-шуан то затыкала нос платком, то размахивала перед лицом сумочкой. Ли Хуай-ин, сжав брови, смотрела на незваных пришельцев. На сердце ее лежала огромная тяжесть. В толпе поднялся ропот:

— Что же это такое? Конец, видно, Бэйпину: столько японцев прибыло!

— Разве вы не знаете? Север хочет быть «автономным». Его по дешевке продал Хэ Ин-цинь, когда был здесь.

— Черт побери! Китайцы держат себя как дети. Будто японцы — провались они пропадом! — наши предки.

— Братцы, да ведь это же китайская земля, а не японские острова! Как выйдут на проспект Дунчаньаньцзе, так надо их бить!

— Молчи! Головы не жалко! Убьют ведь!..

В толпе по-разному реагировали на событие. Некоторые лишь наблюдали за японцами, терпеливо дожидаясь, когда те пройдут и их выпустят. Но большинство открыто высказывало свое возмущение. В тот момент, когда проходил очередной отряд, жандарм, не осмеливаясь громко крикнуть, зашипел на людей, выпучив глаза:

— Замолчите! Тише!

Но в зале со всех сторон раздавались возмущенные голоса. Ли Хуай-ин, не отрываясь, смотрела, как за широкими окнами непрерывным потоком идут японцы. Вдруг кто-то дотронулся до ее плеча. Она обернулась и увидела Дэн Юнь-чуаня — студента с факультета родного языка и литературы, ее земляка из провинции Цзянси. Весь взмокший, он протиснулся к ней.

— Ты видишь?.. Как ты попала сюда?

— Ли Хуай-ин показала на Хуан Мэй-шуан и сердито проговорила:

— Встречаем одного человека. А ты?

— И я тоже — тетку. Она должна приехать с Северо-Востока. — Дэн Юнь-чуань наклонился к уху Ли Хуай-ин. — «Королева красоты», а ты оказалась права, что японцы будут здесь. Откуда ты это знала?

— Газеты читаешь? — усмехнулась Ли-Хуай-ин.

— Нет. Так спокойнее, — ответил Дэн Юнь-чуань, слывший примерным студентом.

Хуан Мэй-шуан волновало другое: почему нет Лю Вэнь-вэя?

С Лю Вэнь-вэем они вместе учились в Фуданьском университете в Шанхае и полюбили друг друга. Потом он уехал учиться в Японию, а Хуан Мэй-шуан перешла в бэйпинский университет «Фужэнь». Она ждала его три года, целых три года! Как ей хотелось выйти замуж за этого богатого буржуйского сынка! В Японии он изучал политические науки и по возвращении мог сделать блестящую карьеру. Как бы они жили! В доме обстановка была бы не на японский, а на европейский лад. Но вот его нет. Проклятые японцы заняли весь состав! Конечно, он должен был приехать на этом поезде. Мысли путались в голове Хуан Мэй-шуан. Вдруг она вздрогнула и впилась глазами в человека, прошедшего мимо них в рядах японцев.

— Он!.. Приехал! — подпрыгнула она от радости и побежала вдогонку.

Это было настолько неожиданно, что жандармы даже не успели задержать ее. Лю Вэнь-вэй в модном костюме европейского покроя шел в группе так же, как и он, одетых японцев, среди которых выделялись высокопоставленные военные чины. Хуан Мэй-шуан подлетела к нему, схватила за руку и очаровательно улыбнулась:

— Вэнь-вэй, здравствуй!

Лю Вэнь-вэй остановился. Японцы — тоже. Миловидная китаянка оказалась в центре внимания.

— Вэнь-вэй, а я тебя так давно жду! Ты, ты… — она с изумлением и страхом посмотрела на японцев.

На чистом, несколько вытянутом лице Лю Вэнь-вэя, появилось выражение тревоги, когда он увидел, что Хуан Мэй-шуан задержала японцев. Он кивнул ей, торопливо повернулся к японцу в штатском и что-то сказал ему по-японски. Тот расплылся в улыбке, показав золотые зубы, закивал головой. У Лю Вэнь-вэя отлегло от сердца. Японцы прошли вперед. Лю приблизился к Хуан Мэй-шуан и стал что-то тихо говорить ей. Они пошли следом за японцами.

Ли Хуай-ин оказалась забытой. Она видела, как Хуан Мэй-шуан вместе с японцами вышла из вокзала. Ей было не по себе. Хотелось уйти, но полицейские еще никого не выпускали. В эту неприятную минуту Дэн Юнь-чуань пристал еще к ней со своими нудными разговорами.

— Ты последнее время не видела Линь Дао-цзин? На днях она несколько раз приходила ко мне, говорила о том, о сем. По-моему, все-таки жалко ее: холода наступили, а она ходит еле одетой. И еще мне было жалко ее в тот раз: помнишь, когда она подверглась нападкам того прохвоста. Ведь и ты ей помогала?

— Да, сидя за книгами, ты только поглупел! — рассмеялась Ли Хуай-ин. — Не такая уж она жалкая, как ты думаешь. У нее есть своя цель, есть голова на плечах. Они собираются выступить против… — Ли Хуай-ин, сжав губы, показала на последнюю колонну японских солдат. — А ты, дурак, только и думаешь про стихи да про цитаты!

Дэн Юнь-чуань утвердительно закивал головой:

— Правильно! Ты открыла мне глаза. — Он зашептал Ли Хуай-ин на ухо: — Она делает только вид… Вот хитрая! — Дэн Юнь-чуань прищурился и улыбнулся.

Ли Хуай-ин бросила на него предостерегающий взгляд, и он замолчал.

Было уже двенадцать часов пополудни. Прибывшие в Бэйпин японские войска давно покинули вокзал. Несчастных китайских пассажиров наконец-то выпустили. Толпа забурлила.

— Идем. Срок «заключения» вышел! — Ли Хуай-ин потащила Дэн Юнь-чуаня к выходу. — Приду домой — разделаюсь с Мэй-шуан!

Днем Ли Хуай-ин была возмущена поведением Хуан Мэй-шуан и осуждала ее за то, что та ударила лицом в грязь, присоединившись к японцам. Однако вечером она поддалась на уговоры подруги и пошла с ней в новый фешенебельный клуб, где еще никогда не бывала.

В роскошном зале горели разноцветные фонари, полы были в коврах, повсюду бросались в глаза редкие произведения искусства. Но на фоне всего этого особенно выделялись люди. Первыми явились около десятка особ, разодетых в цветастые курмы[135] с атласными сумочками и в остроконечных высоких шапочках — ну, прямо представители бывшей маньчжурской придворной знати. Затем мимо них проследовало несколько очень нарядно одетых и густо напудренных женщин, распространявших вокруг сильный запах духов. Наконец появился «дорогой гость», приглашенный хозяином сегодняшнего вечера. Присутствующие почтительно встали.

Это был один из японских офицеров, прибывших сегодня днем. Волоча за собой меч и печатая шаг, он с гордым видом вошел в освещенный зал, сопровождаемый переводчиком в штатском, чем-то похожим на ояпонившегося китайца Лю Вэнь-вэя.

Ли Хуай-ин и Хуан Мэй-шуан сидели в стороне. Им ничего не оставалось делать, как тоже подняться вслед за остальными. Шелковый бордовый полог почти скрыл их. Ли Хуай-ин тихонько потянула Хуан Мэй-шуан за сумочку и шепнула:

— Тоже… удовольствие смотреть! Не хотела я сюда идти. Это все из-за тебя!

— А я тоже не знала, что они придут, — сказала Хуан Мэй-шуан, нахмурив брови и наблюдая за японскими офицерами, входившими в зал один за другим. — Лю мне ничего не сказал… А, ладно! — Она толкнула подругу в бок. — Человек рожден, чтобы веселиться при каждом удобном случае. Будем же как эти дамы.

— Нет, не будем! — Ли Хуай-ин поправила на себе светло-зеленую шерстяную кофточку, которая очень шла к ее миловидному лицу и темным волосам.

— Тот старик с усами, наверное, хозяин вечера? — нетерпеливо спросила она.

— Это Ван И-тан, полный — Гао Цзюнь-вэй. Вон тот, тоже полный, в темных очках, — Вань Фу-линь. Остальных я не знаю. А где же Лю?

Не успела она закончить фразу, как к ним подошел Лю Вэнь-вэй. При виде Ли Хуай-ин он низко поклонился на японский манер.