Песнь молодости - Ян Мо

— Перестань ты! — резко оборвала его Сяо-янь и отодвинулась. — Я еще не старая дева. У тебя мысли всегда работают в одном направлении. Я и сама не знаю, почему у меня эти дни такое настроение. Цзюнь-цай, ты не ошибся? Ведь Ван Чжун — плохой человек: преследует девушек, запугивает и избивает людей… Какой же он коммунист? Я не хочу, чтобы этот тип руководил мною!

Дай Юй, глядя вниз, приминал ногой увядшую траву.

— Ван Чжуна нужно покритиковать. Но ты, Янь, не понимаешь характера подпольной работы. Организация не может слишком строго контролировать людей. Как, нашла ты Линь Дао-цзин? Говорила с ней?

— Лучше не спрашивай! Ее нет в университете. Кто знает, где ее искать! — вдруг раздраженно выпалила Сяо-янь. — Не говори мне больше о ней… Ради тебя… Я, я, убедилась, что ты прав! — Сяо-янь отвернулась и удрученно стала смотреть на скованное тонким прозрачным льдом озеро.

— Сяо-янь, ты заблуждаешься. Разве может называться коммунистом тот, кто руководствуется в работе одними личными отношениями? Как так ее нет в университете? Ты это нарочно выдумываешь! Она не только здесь, но и ведет активную работу! Ее группа стала тянуть на свою сторону отсталых, например Ли Хуай-ин. Все они попались в ловушку. Их ввели в заблуждение фальшивые лозунги отпора Японии, спасения родины и создания Единого фронта. Это не иначе, как дело рук Линь Дао-цзин. Неужели ты не понимаешь, какую опасность представляет ее деятельность? Ты безответственно слушаешь, как они сбивают с толку честных людей.

— А я не вижу вреда от такой деятельности, — глухо ответила Сяо-янь. — Цзюнь-цай, а может быть, тебя ввели в заблуждение? По-моему, чем дальше, тем больше ты противоречишь себе. Каждый раз я жду встречи с тобой… боюсь. Мне так тяжело… — Сяо-янь опустила голову и начала теребить полу пальто. Ее слезы упали на пожелтевшие от табака пальцы Дай Юя.

Дай Юй достал сигарету, щелкнул зажигалкой и торопливо стал курить, откинувшись на спинку скамейки.

Оранжевое солнце медленно скрывалось за окутанными дымкой Сишаньскими горами[134]. Дай Юй резко швырнул в сторону окурок и повернулся к Сяо-янь:

— Должен предупредить самым строжайшим образом: ты забыла о политической бдительности, не различаешь, где правда, а где ложь, не имеешь представления об организации. Ты губишь себя. Я всячески стремлюсь помочь тебе, защищаю, проявляю заботу, а ты платишь тем, что подозреваешь меня. В чем дело? Не веришь мне — иди к этой изменнице Линь Дао-цзин и имей с ней дело! Что такое Единый фронт? Это насквозь ошибочная капитулянтская политика. Просить прощения у врага, протягивать руку милитаристам, бюрократам и капиталистам — вот к чему клонят Линь Дао-цзин и ей подобные. И ты поверила им, Янь? Ты губишь себя!

Ван Сяо-янь становилась все серьезнее. На нее подействовали доводы и критика любимого человека, который к тому же был и ее политическим руководителем. Она опустила голову.

— Цзюнь-цай, ты же знаешь, что я еще неопытная. Недавно стала участвовать в революционном движении, во многом плохо разбираюсь… Успокойся, я исправлюсь.

— Хорошо! — Дай Юй схватил Сяо-янь за руку. В его черных глазах мелькнула зловещая и довольная улыбка. Ему опять удалось подчинить себе эту искреннюю и мягкую девушку! Обняв Сяо-янь, он пошел с ней вдоль берега к выходу.

— Янь, тебе следует повысить идеологическую бдительность, — убеждал он ее. — Во что бы то ни стало нужно помешать этим людям использовать для обмана молодежи лозунг создания Единого фронта. Сейчас во всех группах проходит подготовка к выборам руководителей Союза студенческого самоуправления. Ты это уже знаешь. Поэтому нам нужно стоять на пролетарской классовой позиции и вести непримиримую борьбу со всякими буржуазными взглядами.

Сяо-янь слушала его не перебивая. Около выхода она неожиданно прислонилась к большому дереву и позвала к себе Дай Юя:

— Иди сюда!

Дай Юй, недоумевая, подошел к ней.

— Цзюнь-цай, скажи мне честно: ты, ты… любишь меня?

В рыбьих глазах Дай Юя отразилось крайнее изумление:

— Конечно! И ты еще сомневаешься?..

Сяо-янь опустила глаза, перебирая в руках платочек.

— Ты многое скрываешь от меня.

— Например?

— Дом, где живешь. Потом ты говорил мне, что не пьешь, но от тебя пахнет вином…

— А еще что?

— Еще пахнет пудрой, духами. Причем, я это замечала не раз. Цзюнь-цай, если у тебя кто-то есть — скажи откровенно. Я так не могу… — произнесла побледневшая как полотно Сяо-янь.

Дай Юй, не дрогнув в лице, улыбнулся. Слегка похлопав Сяо-янь по плечу, он зашептал ей на ухо:

— Ревнуешь? Дурочка, начиталась книжек! Ты совсем забыла, кто мы и где находимся. Мы в подполье. У меня ответственнейшее задание. Где я живу — это строгая тайна. В нашей работе нужна железная дисциплина! Даже тебе я и то не могу этого открыть. Ты должна понять. Что же касается запаха вина, пудры, духов, то ты, Янь, просто все выдумала. У меня никого нет, кроме тебя. Разумеется, я общаюсь с женщинами. Иногда нам приходится разыгрывать влюбленных. А вино — это для обмана врагов: иногда нужно притворяться пьяным. Неужели тебе непонятно?

Сяо-янь улыбнулась. Но улыбка получилась принужденная и неестественная.

Распростившись с Дай Юем, Сяо-янь пошла домой. Во дворе ей попался отец. Сяо-янь едва посмотрела на него и побежала мимо в свою комнату. Профессор крикнул вслед:

— Сяо-янь, что с тобой?

Она чуть приостановилась и через силу ответила:

— Ничего, папа. Ты читал сегодня газету? Выступление Чан Кай-ши на открытии пятого расширенного пленума ЦК гоминдана?

— Читал. Эти прохвосты, предатели родины рвутся к славе, разразились пустой трескотней. Пыль в глаза пускают!

Сяо-янь было сейчас не до разговоров. Сославшись на нездоровье, она ушла к себе.

В ее комнате около туалетного столика сидела Юй Шу-сю и расчесывала волосы. Увидев Сяо-янь, она отложила гребенку и бросилась на шею к подруге.

— Наконец-то ты вернулась! Опоздай немного — и мы бы не увиделись. Сегодня вечером я уезжаю.

— Куда?

— Не угадаешь. Организация удовлетворила мою просьбу: больше не буду учиться, еду работать на завод, к рабочим. Понятно? — радостно сообщила Юй Шу-сю.

— На какой завод? Почему тебя так давно не видно? — спросила обрадованная Сяо-янь.

Юй Шу-сю сделала гримаску и звонко, по-ребячьи ответила:

— Уроков много да всякой другой работы. Я и Линь Дао-цзин давно не видела. А куда еду — не скажу, нельзя. Но еду к рабочим. Понимаешь, к рабочим! Я так рада!..

— А родители позволяют тебе? Любимая дочь бросает учиться и берется за трудную и тяжелую работу.

— А я им ничего и не говорила. Решила уехать тайком. Они меня не найдут. Как хорошо, что ты все-таки пришла! Мне хотелось попрощаться с тобой. Я так рада, что партия поручила мне работу, пусть все равно какую — я страшно довольна!

Лицо Юй Шу-сю горело юным задором. Глядя на нее, Сяо-янь забыла о своих треволнениях.

— Из тебя определенно будет толк. Мне надо поучиться у тебя.

Юй Шу-сю подошла к столику, взяла расческу и вернулась к Сяо-янь.

— Зачем у меня учиться? Ты лучше поучись у хозяйки этой расчески. Ты знаешь, кто она? Линь Хун! Она отдала мне ее перед казнью. Как только я беру ее, так и вспоминаю Линь Хун. У меня как бы вырастают крылья и прибавляются силы. Когда бывает трудно, я достаю расческу, прижимаю ее к груди — и чувствую, что становлюсь похожей на Линь Хун. Мне ничего не страшно. Сегодня я уезжаю из дому. Грустно… Ты знаешь, что я у родителей единственная дочь. Мама так будет беспокоиться обо мне! Будет плакать, повсюду искать меня. Поэтому я и беру с собой эту расческу…

На глазах Юй Шу-сю навернулись слезы.

Сяо-янь взяла в свои руки эту маленькую вещицу и, не отрываясь, стала смотреть на нее. Она готова была разрыдаться, но переборола себя и спросила:

— Ты едешь поездом? Будет кто провожать? Любимый? Он тоже, наверное, такой же, как ты?

— У меня никого нет. Нет! — крикнула Юй Шу-сю. — А кому нужны эти противные мужчины? Я тебе еще не все рассказала про свои дела. После тюрьмы давно не виделась с Линь Дао-цзин, и это меня очень тревожит. Я хотела встретиться с ней, но не могу. Теперь она очень строго законспирирована. Ты, наверно, часто видишься с ней? Как она? Что делает?

Юй Шу-сю говорила без умолку и не замечала, что Сяо-янь меняется в лице. Наконец это бросилось ей в глаза.

— Что с тобой? Она… она?.. — Юй Шу-сю побледнела, думая, что с Дао-цзин случилось что-нибудь плохое.

— Ничего, — холодно ответила Сяо-янь. — Она слушает лекции в университете.

— Тогда вы часто встречаетесь? Вместе работаете? — торопливо произнесла Юй Шу-сю и радостно улыбнулась.

«Что же делать? — Сяо-янь охватило сложное и противоречивое чувство. — Сказать, что Линь Дао-цзин оказалась плохим человеком и между нами все порвано? Но кто знает, может, и Юй Шу-сю тоже такая, как Линь Дао-цзин?» Она решила промолчать.