Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

и подходила к ним. Свой вопрос она задала Страннику. — Вы можете развести нам костер? Она боится темноты.

— А я боюсь света.

— Маленький костер, — не унималась Ларк. — Пожалуйста. Пусть он погорит совсем недолго — только чтобы она у меня уснула.

Странник обдумывал просьбу. Он посмотрел на женщину с опухшими, пустыми глазами и приоткрытым ртом, привалившуюся к дереву и закутанную в темно-коричневую накидку. И вынул из ножен нож.

— Хорошо, маленький, — согласился он.

Странник был верен своему слову. Ножом он выкопал рядом с Фейт неглубокую ямку, насыпал в нее пригоршню трута и высек искру. Потом добавил сломанных палочек. Получившийся костер лишь слегка светил и согревал, но этого оказалось достаточно. Ларк сидела рядом с матерью и приглаживала ей волосы, а та смотрела в огонь.

Мэтью тоже нашел себе место и улегся спать прямо под звездным небом. Странник исчез. Мэтью не знал, скрылся индеец снова в ветвях какого-нибудь дерева или ушел в лес. Он приготовил пистолет: сначала насыпал в дуло порох, потом достал из охотничьей сумки круглую свинцовую пулю, положил ее на один из кусочков ткани, которые ему продал Милчел, и с помощью маленького шомпола, закрепленного в пистолете прямо под стволом, загнал ткань и пулю внутрь. Затем вернул шомпол на место. Оставалось только подсыпать пороху на полку, но это он сделает уже перед тем, как воспользоваться оружием. Он вытянулся, услышал, как хрустнул позвоночник, и положил пистолет с правой стороны от себя, прямо под кончиками пальцев.

До него донеслось, как Ларк говорит с матерью.

— Ты веришь в Бога?

Ответом ей была тишина.

— Скажи это для меня, Фейт. Давай, как мы говорим это каждый вечер.

Фейт продолжала молчать. А потом хриплым, срывающимся голосом маленькая девочка Фейт спросила:

— Мы пойдем завтра к миссис Джейнпенни?

— Пойдем.

— Мне не нравится эта дорога.

— Но нам придется идти по ней. А теперь постарайся расслабиться. Закрой глаза. Вот так, молодец. Нам нужно сказать сейчас то же самое, что мы говорим дома. Хорошо? Ты веришь в Бога?

И опять тишина. А потом раздался едва слышный голос:

— Да, мамочка.

— Ты веришь, что нам не нужно бояться темноты, потому что Он освещает наш путь?

— Да, мамочка.

— Ты веришь в Небеса обетованные?

— Да, мамочка.

— И я верю. А теперь спи.

У Мэтью были свои трудности. Как заснуть, зная, что, когда Морг подкрадется к ним, его целью будет убийство, а избранной жертвой — человек из Нью-Йорка, чья работа состоит в том, чтобы решать проблемы, и который, спасшись от одной гремучей змеи, стал главной мишенью для другой? Мэтью вспомнил, как при первой встрече спросил Морга, почему он решил попытаться убить Мэрайю в красном амбаре за больницей, вместо того чтобы унести ноги, и как Морг ответил: «Христианское милосердие не позволило мне бежать, не освободив Мэрайю из темницы боли, в которой она жила». Может быть, ненависть к людям и желание убивать пересиливают в Морге даже здравый смысл, подумал Мэтью. Как некоторые люди, вопреки всем разумным доводам, добровольно становятся рабами всевозможных пороков, так и Морг предан своей тяге к истреблению человеческих жизней. Или, вероятно, так: когда ему предоставляется возможность убить кого-нибудь, он просто пользуется ею, несмотря ни на что. Мэтью закрыл глаза. И снова открыл. Хоть он и устал, нервы у него были на пределе. Он положил пальцы на рукоятку пистолета. Он вдруг подумал, что должность секретаря мирового судьи была не такой уж плохой. Он вспомнил, как Натаниел Пауэрс сказал ему в ратуше в середине лета, после того как освободил его от обязанностей секретаря, чтобы он поступил на работу в бюро «Герральд»: «Думаю, учеба твоя только начинается».

«Боже, помоги мне пережить очередное испытание», — подумал Мэтью.

— Можно я посижу с вами? Всего минутку?

Он только сейчас заметил, что к нему подошла Ларк. Он сел, радуясь, что кто-то есть рядом.

— Да, конечно, — сказал он и смахнул палочки и камни с того места, где она собиралась сесть. — Прошу прощения за меблировку, но, по крайней мере, отсюда открывается прекрасный вид.

Он сомневался, что его попытка пошутить заставила ее улыбнуться: лица ее в темноте не было видно. Позади нее угасал маленький костер. Фейт, кажется, наконец заснула под своей накидкой, что само по себе было радостным событием. Ларк села и протянула ему фляжку с водой. Он взял ее, отпил немного и вернул.

Оба молчали. По небу, внушая благоговение, текла гигантская звездная река, а внутри реки свет завихрялся восхитительными потоками. Некоторые звезды, казалось, горели то красным, то синим огнем. А от других как будто исходила неведомая пульсирующая энергия. Далеко над горизонтом вспыхнула на черном фоне золотая искра, потом она стала оранжевой, а потом так же внезапно погасла. Так уж устроен мир, подумал Мэтью. Все имеет свое начало и конец, даже звезды.

— Мэтью, — заговорила Ларк. — Я хотела сказать вам, что ни в чем вас не виню.

Он не ответил ей, но внимательно слушал.

— Вам не нужно винить себя, — продолжала она, и он не знал, смотрит она на него, говоря это, или нет. — У вас были свои причины поступить так, как вы поступили, и я уверена, что вы считали их важными. Наверное, они и были важными. Но если бы вы не были… Если бы вы не были хорошим человеком, Мэтью, то не были бы сейчас здесь. Вам не было бы дела до того, что с нами случилось. И вы не пытались бы все исправить.

— Не думаю, что я когда-нибудь смогу…

Он замолчал: Ларк приложила к его губам палец.

— Сможете, — сказала она. —