Папа, мама, я и Сталин - Марк Григорьевич Розовский

Опять?., я же ему две гимнастерки уже посылала… Хорошо, достану третью… Мама, ты разрезала?.. Нет?.. Режь, я сказала… Режь! (Укладывает посылку в ящик. Пробует тяжесть.) Нет, перевес… Сухари придется вынуть. Мама, запомни: мы вынули сухари!.. Будут ему сухари, но в следующий раз!

Отец. А если… следующего раза не будет?!.

Канск, 21/XII — 1942 г.

Здравствуй, моя любимая женушка! Послать телеграмму нельзя, но мне разрешено отправить письмо с просьбой о посылке. Дело такое, что я сейчас особенно остро нуждаюсь в помощи, как никогда раньше. Если только будет малейшая возможность, пришли мне из продуктов: немного жиров, сахару и сухарей, а из вещей: пару белья, простыню, теплые рукавицы, мыло, зубной порошок, нитки черные, носки теплые и летние, брюки, гимнастерку, рабочие сапоги или ботинки № 42. В первую очередь, конечно нуждаюсь в продуктах. Обратись, пожалуйста, к родственникам, — из мест, в которых они живут, отправка посылок разрешается. Можно отправить и багажом по жел. дороге в мои адрес. Квитанцию отправить мне ценным пакетом, а здесь по моей доверенности, наше почтово-посылочное бюро выкупит багаж на станции. Говорю, моя родная, прямо и откровенно, что без помощи извне я не сумею продержаться в нынешних условиях. Только поэтому я и обращаюсь к тебе, хотя знаю, что и тебе с сыном и мамой живется тяжело. Из того, что я прошу, пошли самый минимум, который доступен тебе по средствам. Но, прошу тебя, моя Лика, прими меры, чтобы посылочку отправить мне как можно скорее. За последнее время я начал, как здесь говорят, «доходить»: физически ослабел и настолько отчаялся, что начал терять последние остатки моральных сил. Последнее пугает меня больше всего, — поддержи, родная моя, своим теплым, дружеским любовным словом. Вот уж три месяца, как я не имею от тебя никаких известии, волнениям моим нет конца, только и думаю: где они, что они, как они? «Они» — это вы, мои единственные! Сколько радости у меня было, когда я получил твои телеграммы и письма о том, что мама с Мариком выбрались из Анапы, приехали в Куйбышев и что ты поехала к ним (твою открытку из Куйбышева я получил). А что дальше? Удалось ли тебе привезти их к себе в Москву? Где и как вы сейчас живете? Ведь мама была тяжело больна, — тебе об этом Нинза сообщала, — как ее ноги? Поправился ли наш Марик? Как твое здоровье, моя любимая? Что это за болезнь с температурой тела в 40° без диагноза, как сейчас ты себя чувствуешь! Берегите себя, родные мои! Вы должны и обязаны жить, должны быть здоровыми и неуязвимыми для несчастии и бед. Пусть маме с Мариком пришлось очень тяжело, но они выбрались из ада, они избежали угрозы фашистского плена, они остались целы от ужасных, разбойничьих бомбежек гитлеровцев. Значит, судьба не всегда против нас, она охраняет моих дорогих, самых близких мне людей. Передай маме мои горячие пожелания скорее оправиться после пережитых ужасов, а также мою сыновнюю благодарность за ее героизм и спасение нашего сынульки.

Когда я вернусь к вам, я отвечу ей самой большой преданностью и любовью.

Дорогая женушка, обрати пристальное внимание на состояние нервной системы нашего мальчика. Он слишком много перенес для своих лет и слишком много понимает. Нужно оградить его от недетских впечатлений, создать условия для нормального воспитания сообразно его возрасту. Напиши мне подробнее о вашей жизни, я постараюсь помочь тебе своими советами. Я остался в Канске, там, где был в прошлом году. Работаю в одной из лучших бригад на шпалозаводе станочником по оторцовке шпал и бруса. Работа для меня очень тяжелая, тем более, что я ослаб здоровьем и силы тают с каждым днем. Но я стараюсь работать до последнего, не отставать. Не буду работать — погибну. Дело только за вашей помощью, которую я надеюсь скоро получить. В адрес заключенных отправка посылок разрешается, нужно в адрес писать: «Заключенному». До вчерашнего дня у нас стояли хорошие теплые дни, а сегодня крепкий сибирский мороз. Хочу обязательно пережить и эту зиму, а она будет наиболее тяжелой…

Мой адрес: г. Канск, Красноярского края, п/я 235/8.

Горячо и крепко обнимаю и целую тебя, сынку и маму.

Ваш. Сема.

Привет всем родным. Как Самуил, Нюня, что пишет Нюма? Что слышно о Ник. Арутюнове, Шуре Тиматкове, Коле Губанове? Сообщи адреса Нинзы и Морозов.

Пришли мне бумаги для письма и для курения. Еще разик целую, Сема.

Очень трогательно звучит: «значит, судьба не всегда против нас».

Мама. Рукавицы! Он раньше рукавицы не просил… Там мороз сорокаградусный, а Сема без рукавиц торцует шпалы…

Я. Начал «доходить»? А не надо было план гнать, «стахановец» хренов!.. 166 процентов!.. Ай, какой герой!.. Без штанов!.. Без сапог!.. Без ботинок!.. Без рукавиц!..

Мама. Носки… Я же послала ему носки… «теплые и летние»… Да зачем ему сейчас, в декабре, летние!.. Обойдешься пока!.. Так, квитанцию не забыть… Зубной порошок положила… Нитки черные… Господи, у них там даже ниток нет!.. Белье отправила. Так. Мама, дай крышку эту фанерную… (Пишет.) «Заключенному»… О господи, он же еще бумагу для писем просит… И бумаги у него нет… Ничего-то у них нет!..

Канск, 10/1 — 1943 г.

Любимая Лидука, здравствуй! Письмо от 21/XII не смог отправить, а теперь добавляю вот это. Живу по-старому, т. е. там же. Работаю на шпалозаводе. До 1/1 ходил в ночную смену, а январь м-ц, до февраля, в дневной. Наша бригада № 27 занимает первое место во всем Краслаге, работает стахановскими методами и намного перевыполняет план. Нахожусь в приличных бытовых условиях: оштукатуренный барак, нары вагонной системы, чисто и тепло. Работаю крепко и много, очень устаю и перемерзаю. Но хорошо, что возвращаюсь с работы и попадаю в теплое, светлое общежитие, где можно отдохнуть. У нас уже стоят крепкие морозы. Сегодня —38°, но у нас выходной день. Два раза в месяц мы имеем отдых полный. Все было бы ничего, моя Лика, но, повторяю, сейчас, как никогда прежде, я нуждаюсь в дополнительном питании. Если я его не получу, то мне будет очень плохо. Как можно скорее организуй отправку мне посылочки. Что только сумеешь, отправить мне из продуктов (а также из вещей), — все это поддержит меня в сильнейшей степени.

Ликин! В одном из твоих писем ты выразила обиду на меня за то, что я просил о посылке. Ты писала, что если б была возможность, то ты выслала