Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Нет, — хором ответили Гарри с Роном.

Гермиона вздохнула и отложила перо.

— Ну ладно, в общем, конечно из-за смерти Седрика ей очень тоскливо. Потом, я предполагаю, она запуталась, потому что раньше ей нравился Седрик, а теперь Гарри и она не может разобраться, кто нравится сильнее. Плюс к этому она наверняка чувствует себя виноватой, что целовалась с Гарри, и думает, что это — оскорбление памяти Седрика, а еще переживает, что о ней люди скажут, если она начнет с Гарри встречаться. Скорее всего, она не может разобраться в своих чувствах к Гарри еще и потому, что именно он был с Седриком, когда Седрик погиб, и вот поэтому для нее все — страшно запутано и мучительно. Ах, да, еще она переживает, что ее исключат из квиддичной команды Равенкло за то, что она плохо летала.

Окончание монолога сопровождалось ошеломленной тишиной, затем Рон выдавил:

— Никто не может чувствовать столько всего сразу, так и свихнуться можно.

— Не стоит думать, что если у тебя набор эмоций как у чайной ложки, то и у всех окружающих он точно такой же, — отрезала Гермиона и раздраженно взялась за перо вновь.

— Она сама начала, — заявил Гарри. — Я вообще не при чем… она вроде только подошла ко мне… а потом сразу я уже весь в ее слезах… я не знал, что и поделать…

— Не переживай, приятель, — с заботливым участием встрепенулся Рон.

— Тебе просто нужно было вести себя с ней тактично, — с беспокойством подняла на него глаза Гермиона. — Надеюсь, ты так и поступил?

— Ну да, — Гарри с ужасом почувствовал, что покраснел, — я вроде бы… ну поддержал ее немного.

У Гермионы стало такое лицо, словно она с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза.

— Ладно, наверное, могло быть и хуже. Ты собираешься с ней опять встретиться?

— Ну да, а как же? — удивился Гарри. — У нас же будут еще занятия «ДА», так?

— Ты же понимаешь — о чем я, — нетерпеливо изрекла Гермиона.

Гарри промолчал. Слова Гермионы открыли перед ним целую бездну устрашающих возможностей. Он попробовал представить себе, как встречается с Чо — где-нибудь в Хогсмеде, например, — и проводит там с ней несколько часов кряду. Конечно, она рассчитывает, что он пригласит ее на свидание, после того, что случилось… от этой мысли ему стало не по себе.

— Ну, ладно, — сдержанно заключила Гермиона, вновь берясь за письмо, — тебе еще представится масса случаев предложить ей встретиться.

— А если он не хочет ей предлагать? — осведомился Рон, следя за Гарри с необычайно проницательным выражением лица.

— Не будь дураком, — рассеянно ответила Гермиона, — она Гарри нравится уже давным-давно, да, Гарри?

Гарри ничего не ответил. Да, Чо ему нравилась давным-давно, но сколько бы он ни представлял себя с ней, в этих сценах Чо всегда наслаждалась его обществом, но уж никак не рыдала без удержу у него на плече.

— А кому это ты там пишешь такой роман? — заинтересовался Рон и попробовал заглянуть в пергамент Гермионы, который уже волочился по полу.

Гермиона подтянула свиток, не давая ему возможности прочесть.

— Виктору.

— Круму?!

— Много у нас других Викторов?

Рон промолчал, но вид у него стал сердитый. Двадцать минут они просидели молча: Рон заканчивал реферат по Трансфигурации, то и дело черкая там и раздраженно фыркая, Гермиона за это время исписала пергамент до конца, затем скатала его в трубочку и запечатала, а Гарри пристально смотрел в камин, желая больше всего на свете, чтобы там появилась голова Сириуса и дала ему парочку советов, как вести себя с девочками. Но огонь все затухал, пока раскаленные угли не истлели и не рассыпались в золу, и тогда Гарри оглянулся по сторонам и обнаружил, что они опять остались в гостиной одни.

— Спокойной ночи, — широко зевнула Гермиона и отправилась вверх по лестнице в спальни девочек.

— Чего она нашла в этом Круме? — возмущался Рон, когда они с Гарри поднимались в свою спальню.

— Ну, — начал рассуждать Гарри, — я так думаю, он старше, так… потом он квиддичный игрок в команде международной лиги…

— Ага, но при всем при этом, — раздраженно буркнул Рон, — он, по-моему, занудный придурок, разве нет?

— Угу, занудный слегка, — согласился Гарри, мысли которого по-прежнему занимала Чо.

Они молча разделись и натянули пижамы, Дин, Шеймас и Невилл уже спали. Гарри положил очки на ночной столик, залез в кровать, но полог не задернул, а вместо этого стал смотреть в окно рядом с кроватью Невилла — на клочок усыпанного звездами неба. Мог ли он подумать вчера вечером, что сутки спустя будет целоваться с Чо Чанг…

— Спокойной ночи, — где-то в стороне буркнул Рон.

— Спокойной ночи, — отозвался Гарри.

Может быть, в следующий раз… если случится этот следующий раз… она будет чуть повеселее. Нужно все-таки предложить ей встретиться, наверное, она на это рассчитывала и теперь на него рассердилась… а может быть она сейчас лежит в кровати и до сих пор плачет из-за Седрика? Гарри не знал, что и подумать. Объяснения Гермионы все не упростили, а наоборот, усложнили.

«Лучше бы нас тут вот чему учили, — размышлял Гарри, переворачиваясь на бок, — учили, как работают мозги у девочек… уж во всяком случае, куда больше пользы было бы, чем от этих Прорицаний…»

Невилл засопел во сне. Где-то в ночи ухнула сова.

Гарри снилось, что он опять в зале «ДА». Чо обвиняет его в том, что он обманом соблазнил ее прийти, говорит, что он пообещал ей сто пятьдесят карточек из шоколадных лягушек, если она придет. Гарри протестует… Чо кричит: «Седрик дал мне кучу карточек из шоколадных лягушек, на, смотри!» Достает из кармана горсть карточек, подбрасывает их в воздух. Затем превращается в Гермиону и заявляет: «Слушай, Гарри, ты же в самом деле приглашал ее… по-моему ты должен дать ей что-нибудь взамен… как насчет твоего «Файрболта»? Гарри возражает, что не может отдать Чо свой «Файрболт», потому что его забрала Амбридж, и вообще все это просто смешно, потому что он пришел в зал «ДА» только затем, чтобы повесить несколько елочных игрушек в виде головы Добби…

И тут сон сменяется другим…

Тело его становится гладким, гибким, сильным. Он проскальзывает по темному, холодному каменному полу между блестящих металлических прутьев… движется ползком… вокруг темно, но, несмотря на это, он видит окружающие его предметы в странных, переливающихся красках… поворачивает голову… с первого взгляда коридор кажется пустым… но… впереди на полу, свесив на грудь голову, сидит человек, силуэт его высвечивается в темноте…

Гарри высовывает язык… и ощущает в воздухе запах человека… человек жив, но спит… спит, сидя перед дверью в конце коридора…

Гарри страстно хочется укусить человека… но нужно совладать с собой… предстоит гораздо более важное дело…

Вдруг человек шевелится… вскакивает, к его ногам падает серебристый плащ, и Гарри видит, что расплывчатый, дрожащий силуэт человека уже навис над ним, видит, как тот выхватывает из-за пояса палочку… и у Гарри не остается выбора… высоко взметнувшись над полом, он наносит удар, второй, третий, глубоко погружая в плоть человека клыки, чувствует, как под напором челюстей ломаются ребра, ощущает жаркий фонтан крови…

От боли человек кричит… потом стихает… тяжело сползает по стене… кровь хлещет на пол…

Невыносимо болит голова… так, словно сейчас разорвется…

— Гарри! ГАРРИ!

Гарри открыл глаза. Все тело было покрыто ледяным потом, простыни на кровати сбились и запеленали его, словно смирительная рубашка; казалось, будто ко лбу приложили раскаленную добела кочергу.

— Гарри!

Над ним стоял жутко перепуганный Рон. А в ногах кровати были еще люди. Гарри сжал голову руками, боль его просто ослепила… Он перекатился на бок к краю кровати, и его вырвало.

— Да он совсем плох, — раздался испуганный голос. — Может позвать кого-нибудь?

— Гарри! Гарри!

Нужно сказать Рону, нужно сказать, это очень важно… жадно хватая ртом воздух, Гарри приподнялся на локтях, умоляя себя только не стошнить опять, от боли темнело в глазах.

— Твой папа, — в груди заломило, он задохнулся, — твой папа… на него напали…

— Что? — оторопел Рон.

— Папа твой! Его укусили, без дураков, там крови полно…

— Я пойду приведу кого-нибудь, — проговорил тот же испуганный голос, и Гарри услышал удаляющийся из спальни топот.

— Гарри, дружище, — неуверенно начал Рон, — ты… тебе просто приснилось…

— Нет! — порывисто воскликнул Гарри. Позарез нужно, чтобы Рон понял. — Это не сон… это не просто сон… я там был, я видел это… это я сделал…

Гарри расслышал, как Шеймас и Дин стали перешептываться, но сейчас ему было все равно. Головная боль немного отступила, но он по-прежнему был весь в поту и лихорадочно дрожал. Его снова вырвало, Рон отскочил в сторону.