Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Кружком вставайте, кружком, — позвал Хагрид. — Теперь, значит, их запах мяса притягивать станет, но все ж я их позову, потому как ежели они будут знать, что это я, может спокойней будет.

Он отвернулся, помотал косматой головой, стряхивая волосы с лица, и издал странный, пронзительный клич, который, словно вскрик чудовищной птицы, эхом разнесся по темным зарослям. Никто не рассмеялся — все были так испуганы, что не произнесли ни звука.

Хагрид повторил пронзительный клич еще раз. Прошла минута, в течение которой все лихорадочно оглядывались, высматривая в чаще первые признаки появления кого бы то ни было. Затем, когда Хагрид в третий раз откинул назад волосы и набрал воздуху в могучую грудь, Гарри подтолкнул Рона локтем и указал во тьму между двумя искривленными тисовыми деревьями.

Из мрака сначала возникла — все ближе и ближе — пара блестящих белых глаз, мгновение спустя показалась драконья морда, шея и костлявый круп огромной, черной, крылатой лошади. Существо, помахивая длинным черным хвостом, несколько секунд рассматривало детей, а потом наклонило голову и принялось острыми клыками рвать плоть коровьей туши.

Гарри почувствовал невероятное облегчение. Наконец появилось доказательство того, что эти существа не привиделись ему, что они — реальны: ведь о них знает и Хагрид. Он нетерпеливо взглянул на Рона, но Рон по-прежнему смотрел в чащу и несколько секунд спустя шепнул:

— Почему Хагрид больше не зовет?

У большинства присутствующих выражение на лицах было такое же смятенное и нервно-выжидающее, как и у Рона, — они все так же старательно оглядывались куда угодно, но только не на лошадь, которая стояла прямо перед ними. Судя по всему, видеть ее могли только двое: стоявший прямо за спиной Гойла жилистый слизеринец, с нескрываемым отвращением наблюдавший за жующей лошадью и Невилл, глаза которого были прикованы к свистящим взмахам длинного черного хвоста.

— Ага, вот еще один! — гордо отметил Хагрид, когда из темной чащи возникла вторая вороная лошадь, плотнее прижала к телу кожистые крылья и, опустив голову, принялась пожирать мясо. — Ну… поднимайте руки, кто их видит?

Безумно довольный тому, что к разгадке тайны этих лошадей осталось сделать последний шаг, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул ему.

— Ну дык… знал я, что ты-то сможешь, Гарри, — серьезно отозвался он. — И ты, Невилл, тоже, ага?..

— Прошу прощения, — издевательским тоном начал Малфой, — но что именно предполагалось, мы должны тут увидеть?

Вместо ответа Хагрид указал на лежащую на земле коровью тушу. Все обратили взоры на нее и несколько секунд смотрели, а потом от удивления открыли рты, а Парвати взвизгнула. Гарри понял — отчего: куски плоти отрывались от костей и бесследно исчезали, такое зрелище, в самом деле, должно было показаться совершенно невероятным.

— Что происходит? — испуганно воскликнула Парвати, отступая к ближайшему дереву. — Кто это ест?

— Тестрали,[181] — гордо пояснил Хагрид.

За плечом у Гарри Гермиона тихо и понимающе отметила:

— О-о!

— У Хогвартса их здесь целый табун. Ну, кто знает?..

— Но это же очень-очень плохая примета! — с ужасом прервала его Парвати. — Ведь они же, вроде бы, приносят страшные несчастья тем, кто их видит. Мне профессор Трелони когда-то говорила…

— Нет, нет, — рассмеялся Хагрид, — эт просто суеверие, никакая они не плохая примета, они страсть какие умные и полезные! Знамо дело, работы у них здесь немного, в основном кареты школьные возят, ну и Дамблдора иногда, если ему куда далеко ехать надо, а аппарировать не хочет… э, вона еще парочка, гляньте…

Еще две лошади бесшумно появились из-за деревьев, одна из них прошла очень близко к Парвати, и та задрожала, вжалась спиной в дерево и забормотала:

— Мне кажется, я чувствую что-то, мне кажется оно где-то рядом!

— Не переживай, оно тебе ничего не сделает, — терпеливо пояснил Хагрид. — Ну, дык, кто скажет-то мне, отчего некоторые видят их, а некоторые — нет?

Гермиона подняла руку.

— Ну, давай, — просиял Хагрид.

— Тестралей могут видеть только те, — объяснила Гермиона, — только те, кто видел смерть.

— Воистину так, — торжественно заключил Хагрид. — Десять баллов Гриффиндору. Ну вот, тестрали…

— Кхм, кхм.

Явилась профессор Амбридж.

Она стояла в нескольких шагах от Гарри, облаченная в тот же зеленый плащ и шляпку и с книжечкой наготове. Слышать притворный кашель Амбридж Хагриду раньше не доводилось, и сейчас он озабоченно воззрился на ближайшего тестраля, по всей вероятности решив, что этот звук произвел он.

— Кхм, кхм.

— Ох, день добренький, — заулыбался Хагрид, определив источник звука.

— Вы получили мою записку, которую я утром направила в вашу хижину? — осведомилась Амбридж тем же громким и размеренным голосом, каким разговаривала с Хагридом в прошлый раз, и таким манером, словно обращалась к иностранцу, причем очень заторможенному. — Я сообщала вам, что приду инспектировать ваш урок.

— Ну да, — сообразил Хагрид. — Хорошо, что вы не заплутали! Ну вот… можете посмотреть… или не можете? В общем, нынче мы тестралей изучаем…

— Прошу прощения? — громко осведомилась Амбридж, поднеся руку к уху и нахмурившись. — Что вы сказали?

Хагрид слегка стушевался.

— Э-э… Тестрали! — оглушительно повторил он. — Большие такие… с крыльями… лошади, понимаете!

Для наглядности, онзамахал огромными ручищами, словно крыльями. Профессор Амбридж взглянула на него с недоумением и принялась записывать в книжечку, приговаривая:

— «Пользуется… примитивным… языком… жестов».

— Ну… вот… — Хагрид суетливо повернулся к ученикам. — Э-э… о чем я говорил-то?

— «Видимо… обладает… слабой… неустойчивой… памятью», — пробормотала Амбридж так громко, чтобы всем было слышно.

Драко Малфой расцвел, словно нежданно-негаданно наступило Рождество, а Гермиона вспыхнула от сдерживаемого гнева.

— Вот… да, — Хагрид бросил тревожный взгляд на книжечку Амбридж, но отважно двинулся дальше. — Да, я, значит, хотел вам рассказать, как мы завели такой табун. Все началось с одного самца и пяти самок. Этот вот, — он погладил ту лошадь, что появилась первой, — это Потьмак,[182] любимчик мой, он первый в Лесу родился…

— Вам известно, — громко прервала его Амбридж, — что Министерство Магии причислило тестралей к классу «опасных существ»?

Сердце Гарри ухнуло вниз, но Хагрид лишь ухмыльнулся.

— Разве ж тестрали опасные! Ну, знамо дело, могут и куснуть чуток, ежели их разозлить…

— «Демонстрирует… признаки… удовольствия… когда… речь… заходит… о… насилии», — забормотала Амбридж, опять царапая в книжечке.

— Да вы чего! — с легким беспокойством возразил Хагрид. — Это ж ведь и собаку ежели дразнить, она кусаться будет… а про тестралей дурная слава потому как только через смерть они… люди-то ведь и думают, что они вроде дурного знака. Тут просто путаница!

Амбридж ничего не ответила, написав заключительную строчку, она подняла на Хагрида глаза и очень громко, размеренно произнесла:

— Пожалуйста, продолжайте вести урок. Я пойду, — она пальцами изобразила шаги (Малфой и Панси Паркинсон беззвучно согнулись от хохота), — к ученикам, — (она потыкала пальцами в некоторых), — и поспрашиваю их, — она показала пальцем на рот, имитируя разговор.

Хагрид совершенно раздавленно уставился на нее, недоумевая, отчего она считает, будто он не понимает нормального английского языка. У Гермионы на глаза навернулись слезы.

— Карга, карга проклятая! — зашипела она, когда Амбридж направилась к Панси Паркинсон. — Знаю я, что ты задумала, мерзкая пакостная дура…

— Ну… вот… — Хагрид прикладывал все силы к тому, чтобы вернуть урок в нормальное русло, — …вот, тестрали. Да. Много чего хорошего о них…

— Как вам кажется, — звонко поинтересовалась профессор Амбридж у Панси Паркинсон, — профессор Хагрид понятно объясняет?

У Панси, как и у Гермионы, на глазах тоже были слезы, но слезы от смеха, и оттого, что она пыталась сдержать хихиканье, ответ ее прозвучал совершенно невразумительно:

— Нет… потому что… ну, это… как будто мычит все время…

Амбридж царапнула в книжечку. Неповрежденные участки Хагридова лица покраснели, но он попытался вести себя так, словно ответа Панси не слышал.

— Ну… вот… много чего хорошего о тестралях сказать можно. Ежели уж их приручить, как этот табун, то с ними не пропадешь. А уж как на местности разбираются, только скажи им, куда тебе надо…

— Разумеется, если они тебя поймут, — громко встрял Малфой, и у Панси Паркинсон опять начался приступ неукротимого смеха.