Люциана. Трилогия - Алекс Джиллиан

— Прошу, не напоминай мне об этом. — Вадим напряженно поднялся с кровати, оставив Камиллу. Она растерянно моргала.

— Прости, но ты не можешь вычеркнуть прошлое из своей памяти.

— Замолчи. — Вадим на глазах переменился. В нем снова проснулась ярость. Эта женщина лишила его жизни, настоящей полноценной жизни. Как он мог об этом забыть? Он, что с ума сошел, раз позволил ей убедить себя смириться со своей участью? Да, она просто околдовала его. Подумать только, целую неделю он валялся с ней в постели, вместо того, чтобы действовать. Боже мой! Боже мой! Вадим схватился за голову. Мила… Любовь моя. Как я мог забыть, как я мог предать тебя?

— Нет. Только не это. — прошептала Камилла, поняв по его взгляду все, что творилось у него в душе. Глаза ее потухли, губы задрожали. — Ты ведь не бросишь меня, когда осталось так мало?

— Я должен. — жестко сказал Вадим. Камилла опустила голову.

— Я могу остановить тебя. Я могу снова посадить тебя в клетку. — тихо сказала она. — Но не сделаю этого после всего, что между нами было. Ты должен сам принять решение. Я знаю, что ты вернешься. Мы могли бы спрятаться от всех и жить в уединении….

— Мне надо идти. Я и так достаточно задержался. — Вадим бросил прощальный взгляд на олицетворяющую страдание фигурку, сжавшуюся в комочек на огромной постели. Жалость шевельнулась в его сердце и прошла.

А для Ричарда и его союзников эта неделя обернулась сущим наказанием. Они опросили всех друзей и знакомых Вадима, проверили все источники, но не нашли ни одной ниточки, которая привела бы их к нему. Ричард был неутешим в своем горе. Он винил во всем себя, отчасти обоснованно, но все же сердце Милы, наблюдающей за его метаниями, разрывалось от жалости. После той ночи, проведенной вместе, она не могла больше обманывать саму себя. Ее заслоны пали. Она снова была влюбленной женщиной, готовой на все ради любимого вампира. Однако, осознание невозможности их союза, оттолкнуло их друг от друга еще дальше, чем раньше. На следующую ночь они чувствовали себя неуютно в присутствии друг друга, и Ричард пропал на несколько дней. А вернулся абсолютно разбитый, с запахом другой женщины на своей одежде. Мила не спросила у него ни о чем, а он не удосужился ничего объяснить.

— Как же твои убеждения и разговоры о верности? — холодно спросил он, когда она попыталась прикоснуться к нему. Лучше бы он ее ударил. Его жестокие слова причинили ей неимоверную боль.

— Разве не ты бросил меня в объятия Вадима? — спросила она. — Если я кому и изменяла, так это тебе. Но ведь ты существо, которое не знает, что такое ревность.

— Да? — он зловеще улыбнулся. — И что такое любовь я тоже не знаю.

— Это я давно поняла.

— Тогда давай прекратим этот цирк, не нужный не мне, не тебе. Мы оба совершили ошибку. — устало произнес он, удаляясь в свою комнату.

В глубине души Мила понимала, что Ричард сказал это не всерьез. Он защищает сына. Он не хочет, чтобы Вадим страдал. Потому что его сын знает, и что такое ревность и что такое любовь.

Прошло еще три дня, и они поняли, что поиски бесполезны.

Мила была одна, как и всегда, в своей комнате и читала древние мифы об оборотнях, когда Ричард, великолепный Карл Анжуйский и Клэр вернулись после очередной попытки отыскать следы Вадима.

— Мила. — Карл поклонился с грациозностью придворного вышедшей их встречать Людмиле, и поцеловал кончики ее пальцев. Мила заметила, как Ричард раздраженно закатил глаза. Он прошел в комнату и развалился в кресле в небрежной ленивой позе. Клэр последовала за ним, присев на рукоятку кресла, ее пальцы принялись массировать его плечи. Было не вполне понятно, кто из них получал большее удовольствие от этой процедуры.

Мила снова перевела взгляд на Карла, который с улыбкой наблюдал за ней. Он был сегодня особенно хорош. Черная шелковая рубашка, красиво облегала его сильные плечи, несколько пуговиц были расстегнуты, дабы продемонстрировать мускулистую грудь. Но особенно ей нравились его волосы, черные и блестящие, оттеняющие фиолетовую глубину глаз. Мила представила его с длинными волосами. Ему бы очень пошло. Он бы даже стал немного похожим на Бандераса в "Интервью с вампиром", только выше и крепче телосложением.

— Тебя бы в кино снимать. — сказала Мила, улыбаясь в ответ.

— Почему бы и нет. Я уже давно маюсь, не зная, как убить время. — проговорил он бархатистым голосом, от которого мурашки побежали по телу женщины. — Но, если это будет эротический жанр, то я хотел бы увидеть тебя в партнершах.

— Или среди партнерш? — засмеялась Мила.

— Могла бы поинтересоваться, как прошли поиски, а не любезничать с Карлом. — крикнул из комнаты Ричард. Улыбка сползла с лица женщины.

— Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что ничего нового вы не узнали. — спокойно ответила она на его выпад. Карл подмигнул ей и, взяв за руку, повел к остальным. Клэр продолжала мять плечи Ричарда, улыбаясь при этом с самым непристойным видом. Черт, кто бы говорил о любезностях. Может, им пора уединиться?

— Думаю, все бесполезно. — огласил свой вердикт Карл Анжуйский, вставая напротив Ричарда. Мила присела на диван, наблюдая за собравшейся троицей бессмертных. Клэр откинула назад копну густых темных волос, обнажив длинную изящную шею. Ее кожа была мертвенно-бледной с оттенком синевы, что отнюдь не лишало девушку привлекательности, а всего лишь означало, что она плохо поужинала. Пронзительный взгляд прозрачных непроницаемых глаз, холодных, словно дуновение январской вьюги, заметил заинтересованность Милы. Она улыбнулась чуть заметной, не трогающей ледяную глубину глаз улыбкой. Красивые четко очерченные чувственные губы казались неестественно алыми на фоне общей бледности лица. Да, в ней было что-то демоническое. Встретить ее поздно вечером в темной аллее было бы большим испытанием для здоровой психики. Мила задумалась над тем, смогла бы она теперь отличать вампиров от людей, заметила бы она эту вопиющую разницу между живостью смертного и холодным совершенством бессмертия. Да. Теперь да. Клэр продолжала смотреть на нее, пытаясь проникнуть в сокровенные мысли Люды, желая познать ее суть. Когда-то Клэр хотела стать ей другом. Но, возможна ли дружба, между человеком и вампиром? Когда-то Мила хотела спасти Клэр от Ричарда. Только сама Клэр избрала другой путь. Жалела ли она об этом сейчас? Ее пальцы впивались в его плечи с остервенелой жадностью. Ричард не раз говорил, что вампиры не способны на ревность. А что чувствует Клэр, когда ее пронзительные глаза смотрят на Милу с выражением глубокой печали? И разве не слышит Людмила ее умоляющий голос в своей голове: Отпусти его.