Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

— На свадьбу, — повторила Гермиона. — Да, конечно, на свадьбу.

— Мистер Саламандер, наверное, уже не дождётся, когда Вы примерите его фамилию.

— Совсем скоро. А что насчёт полевых цветов? Ими тоже можно многое сказать?

— Любой цветок может многое сказать, мисс Грейнджер.

Гермиона села на кресло и закрыла глаза. Она попыталась отыскать в голове тот самый цветок, который ей когда-то мог нравится. Среди тысячей витающих мыслей, сомнений и волнений она искала один только образ, что мог сказать ей многое.

— Флокс… Миранда, Вам знаком такой цветок?

— Флоксы? — переспросила женщина. — Да, это очень красивые полевые цветы. Считается, что с помощью флоксов выражают своё «внутреннее пламя». Это пламя любви и страсти, а вместе с этим ещё толкуется, как согласие и покорность во всём.

— Несовместимые понятия, — усмехнулась Гермиона. — Пламя и покорность.

— В пламени любви человек готов покоряться.

— А гортензии? — робко поинтересовалась девушка. — О чём ведают эти цветы?

— «Вспомни обо мне». Гортензия — символ добродушия, она дарит тепло, заряжает позитивной энергией, наполняет радостью и легкостью. С помощью этого растения очень легко завязать дружбу и показать человеку насколько он Вам дорог.

На душе стало как-то горько и послышался металлический скрежет. Она не понимала, зачем спросила о гортензиях, но само упоминание этих цветов резануло острым лезвием по душе. Гермиона неосознанно поморщилась и отмахнулась, прогоняя навязчивый образ синих гортензий из головы.

— Это действительно очень интересно, — подытожила Грейнджер. — Нужно будет как-то углубиться в эту тему. Я даже не могла представить, что цветы так красноречивы.

Ей стало легче, а на лице родилась искренняя тёплая улыбка. Гермиона поджала под себя ноги, слушая рассказы Миранды о том, как она раньше работала в магазине цветов и как мечтала связаться свою жизнь с ними, но не сложилось. Мысли о тревожных снах, о постоянной дикой боли и о смешанных чувствах отступали в тень, давая девушке возможность дышать полной грудью. Такие моменты намекали Гермионе на то, что она попросту нуждается в общении с кем-то ещё, кроме Рольфа, но она боялась.

В ней жил какой-то страх, что за стенами дома не будет так безопасно, что там легко можно провалиться под землю и скатиться в недры ада. Она не говорила об этом своему парню, но точно была уверена в своих опасениях. Вся жизнь ей казалась небезопасной и фальшивой, будто бы при малейшей оплошности и неверном шаге, её ждал сильный удар ножом в спину.

Будто бы кто-то ждал от неё этого неверного шага.

Спустя час входная дверь дома открылась и на пороге появился Рольф. Его щёки порозовели из-за холода, а на волосах начал быстро таять пушистый снег. У него в руках было несколько пакетов с продуктами и очередной букет, припрятанный под пальто.

— Привет! Здравствуйте, Миранда!

— Добрый день, мистер Саламандер! — отозвалась женщина, заканчивая с уборкой на кухне.

— Привет, — Гермиона помахала парню, сидя на диване с чашкой какао. — Я решила, что нам без Миранды не обойтись.

— Это тебе, — он подошёл к ней и протянул букет. — Мне показалось, что ты не очень обрадовалась розам утром.

— Как мы сегодня много уделяем времени цветам. Ты же знал, что я не люблю цветы?

— Конечно, — слишком быстро и неестественно ответил Рольф.

Гермиона внимательно посмотрела на него, впервые так вглядываясь в жесты и лицо своего парня. Он как-то инстинктивно отстранился от неё, словно ему стало не по себе в непосредственной близости к ней, а глаза заметались со стороны в сторону.

«Рольф мне никогда прежде не лгал», — пронеслось в мыслях.

Ведь никогда же?

— Я сегодня случайно разбила рамку, которая висела у нас в спальне, — переключилась Гермиона. — Нужно будет как-то сходить в тот магазинчик, что находится на Уолнер-стрит за новой.

— Хоть сейчас, если ты не против.

— Можем, — девушка встала с дивана. — А кто такой Гарри? Там сзади подпись: «От Гарри. Август, 2003». И я что-то не могу вспомнить, где это мы сидим…

— Это мой товарищ, — Рольф пожал плечами. — Мы заглядывали к нему в офис, а он сделал это фото.

— Я поняла. Ладно, тогда я быстро оденусь, и мы пойдём, да?

— Да.

Девушка достала со шкафа первый попавшийся свитер тёмно-красного цвета и чёрные джинсы. Она посмотрела в зеркало, словив себя на мысли, что что-то ей в себе не нравится. Возможно, что дело было в заплетённой косе, но ничего не изменилось, когда она распустила волосы. Её отражение выглядело неправильно, оно о чём-то кричало, но Гермиона не могла разобрать этот крик.

Порой казалось, что между ней и отражением была какая-то невидимая, но очень толстая стена, разделяющая их. За этой стеной скрывалось что-то ужасное, и в этом Гермиона не сомневалась. За стеной была холодная и жестокая зима, там был холод, забирающийся под кожу и поникающий в самую душу — он убивал все цветущие там пионы.

А пионы — это храбрость и мужество. Они смеялись кроваво-красными розами — страданиями.

— Я же сильная и отважная? — тихо спросила Гермиона у собственного отражения. — Как лев?..

Ей никто не ответил, а она, по наивности, всё-таки ждала хоть какого-то ответа. Хотя бы от кого-то.

— Я готова, — она спустилась на первый этаж. — Я нормально выгляжу?

— Ты прекрасно выглядишь, — Рольф поцеловал её в лоб. — Как всегда.

— Мне кажется, что этот цвет мне ни к лицу, — Гермиона указала на свитер. — Красный… Он мне не нравится. Он мне противен…

— Ты можешь переодеться, — аккуратно ответил парень. — Я же тебя не подгоняю.

— Нет, не буду. Пойдём.

Молодой человек подал ей пальто, они попрощались с Мирандой и вышли из дома. Гермиона взяла Рольфа под руку, но всё время смотрела себе под ноги.

— Ты все свои дела решил? — она попыталась как-то разбавить неловкое молчание.

— Да. Всё хорошо… А ты как?

— Ты же знаешь, что у меня всё слишком однообразно, — Гермиона пожала плечами. — Дом, телевизор, вино. Как мне не надоело так жить?

— Я всегда всё делал для того, чтобы ты могла ни о чём не думать.

— Ты так сильно любишь меня? — девушка остановилась и посмотрела Рольфу в глаза. — Так сильно, что готов мне весь мир к ногам положить?

— Попроси меня…

— …и я останусь, — внезапно вырвалось у Гермионы. — Попроси меня, и я останусь. Ты мне это когда-то говорил.

— Да. Одно твоё слово, Гермиона, и я всегда буду рядом.

«Я всегда буду рядом, Гермиона».

А вот это ей тоже говорили, но совсем другой голос. Это был не Рольф, но эти слова ей были куда важнее. Те слова западали в самую душу, оставляя после себя приятный привкус цитрусовых и мяты. Так она чувствовала уют и заботу. Там не было так холодно, объятия были другими и жизнь была совсем другой.

Это было в прошлой жизни.

========== Глава 26 ==========

Никогда не следует одному бродить по тем местам, где вы были вдвоём.

Декабрь, 2008.

Первый зимний месяц подходил к концу, разнообразив жизнь ярким мерцанием огоньков на ёлках и ароматами топлёного шоколада. Гермиона держала Рольфа за руку, совсем не вслушиваясь в его болтовню касательно предстоящей свадебной церемонии. Чем больше он говорил о ней, тем больше Грейнджер начинала отрицать реальность происходящего. Ей каждый раз хотелось громко закричать о том, что она не хочет этой свадьбы, но потом видела горящие глаза парня и не решалась хоть слово выдавить из себя.

Она слышала, как мимо проходящие люди обсуждали грядущие зимние праздники, кто-то перечислял вслух список подарков для родственников, а кто-то плакался по поводу того, что весна ещё не скоро придёт. Даже Миранда несколько раз успела обмолвиться, что не может уже дождаться марта, чтобы наконец-то вылезти из тёплой курточки в лёгкое пальто.

— Ты устала? — поинтересовался Рольф, когда они вернулись домой. — Ты что-то под конец совсем притихла.

— Не знаю… — Гермиона плюхнулась на диван, отбросив курточку в сторону. — Эти походы по магазинам, постоянные очереди, толпы людей — это изматывает. Меня аж в дрожь бросает, когда я чувствую все эти чужие прикосновения к себе. Это всё выше моих сил.