Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн

Как играет река,

   Как играют алмазы,

Как играет вино,

Как играть без отказа

Иногда суждено…

Б. Пастернак. Вакханалия

Обаяние – это тоже игра «без отказа», без удержу, которая легко выходит за границы добра и зла. О всеобъемлющем значении игры для цивилизации написана знаменитая книга Й. Хёйзинги «Homo Ludens» (1938). Хотя игра сама по себе и бесцельна, но внутри ее постоянно возникают свои цели и функции, как в спорте или театре: выиграть, переиграть другого, перевоплотиться в персонажа… Обаяние – это вдвойне бесцельная, безотчетная игра, которая не отгораживает себя от жизни театральной сценой, или футбольным полем, или шахматной доской. Это не игра во что-то или в кого-то, а игра самой жизни, как ее главное свойство.

В этом случае было бы правильнее сказать Vita Ludens: играет не человек, а сама жизнь в нем – помимо его намерения и воли. Это и есть источник обаяния: жизнь в своей нестесненной жизненности. Витальность без всяких вето.

Обаятельность и обаяемость

Обаятельному человеку хочется подражать, иногда даже в мелочах, через которые он подпускает нас к себе. Заразительными бывают жесты, интонации, словечки. Есть личности, сумевшие обаять целую эпоху, породить легион подражателей, – такие как Джордж Браммелл, основатель дендизма, или Коко Шанель, Лиля Брик. Про них можно сказать, что обаяние было их профессией.

На разных этапах жизни мы бываем «обАяны» разными людьми и в какой-то степени, сознательно или бессознательно, перенимаем их черточки. Этому не стоит противиться, потому что, вбирая в себя черты других, мы на протяжении всей жизни создаем себя. Обаяние – целостное воздействие другой личности, невольно влюбляющей нас в себя. Обаяние – более сильное проявление общечеловеческой эмпатии, чем приобретение знаний о разнообразии индивидов и культур из книг, фильмов, лекций. Единство человеческого рода осуществляется через множество непроизвольных, почти неосознаваемых влечений, которые передаются заразительными улыбками, жестами, мимикой. Это одна из главных радостей быть человеком.

Хорошо быть обаятельным, но не менее важно быть обаяемым, чувствительным к обаянию других. Не все люди обаятельны – но ведь это зависит не только от них, но и от нас. Упражняя этот орган «седьмого» чувства, мы сможем воспринять очарование и таких людей, которые на первый взгляд лишены шарма или изюминки. На всякого малообаятельного найдется сильнообаяемый, способный воспринимать, как через увеличительное стекло, крошечные задатки обаяния в другом человеке. Обаяемость, умение очаровываться – одно из тех человеческих свойств, которые, в свою очередь, делают нас обаятельными.

Любовь к ближнему – это ведь не просто нравственная заповедь. Тогда она звучала бы иначе: выполняй свой долг, будь добрым и щедрым, сострадай, помогай и т. п. Но сказано иначе: возлюби. А любовь невозможна без влюбления, без стихийной, интуитивной, ничем разумно не мотивированной нежности к другому существу. Обаяние есть то, чем другой человек, именно как личность, влюбляет нас в себя. Поэтому быть восприимчивым к обаянию, уметь влюбляться в людей – это один из путей к выполнению заповеди о любви к ближнему.

Так, передаваясь по кругу, обаяние усиливает наше чувство принадлежности к человеческому роду. От вражды, гнева, обиды, насилия нас часто удерживает не чувство долга и не заповедь любви, а простое, необъяснимое, внеморальное и внерелигиозное «нечто», чему мы легче всего сдаемся в людях, при этом не чувствуя себя побежденными: их обаяние.

✓ Душа, Жизнь, Игра, Интересное, Поэтическое, Умиление

Обида

Обида – чувство уязвленности, огорчения, разочарования, вызванное таким обхождением, которое воспринимается как незаслуженное, несправедливое. Обида – реакция на недооценку, пренебрежение, на все, что задевает чувство достоинства, подрывает уверенность в себе.

Обида кажется мелким чувством в сравнении с гневом, негодованием, возмущением, ненавистью и другими сильными отрицательными эмоциями. Говорят: «ну подумаешь, обиделся», как о пустячной ссадине, которая быстро заживет. Но именно мелкость делает обиду столь распространенной в кругу близких людей.

Обида в кругу близких

Дальних можно ненавидеть, бояться, презирать, как левые – правых или правые – левых, бедные – богатых, неверующие – верующих и т. д., по всем признакам политического, имущественного, национального, религиозного разделения. Но обижаются именно на близких, на своих, от кого многого ждут, на многое надеются. Обида – это вспышка разочарования на фоне очарованности, близости, привязанности, влечения. Обижаются на любимых, на супругов и детей, на друзей и сослуживцев, на тех, с кем связан повседневно. Я не могу обижаться на посторонних или на тех, с кем нахожусь в борьбе или соперничестве, потому что не жду от них ничего для себя.

Этимологически слово «обида» происходит от «об-видеть», то есть обойти взглядом, не посмотреть на того, кого должен приветить или уважить взглядом (префикс «об-» имеет значение «вокруг, огибая, минуя», ср. «обнести кого-то угощением, пронести мимо, обделить»). Если князь за пиршественным столом обходил взглядом одного из своих соратников, тот считал себя обвиденным, то есть обиженным. Корень обиды в том, что мы не видим в упор близкого, который должен постоянно находиться внутри нашего взора, не видим его нужды, его боли. Обида – незаслуженное пренебрежение. Обиженный старается скрыть обиду, чтобы не выдать своей эмоциональной зависимости от обидчика (действительной или мнимой). Но этим обида только усиливается, загоняется внутрь.

Обида обусловлена чувством своей значимости в глазах того, кого мы считаем своими обидчиками. Есть прямая зависимость между обидчивостью и гордостью. Поэтому лучшее средство против обиды – заведомое смирение, сознание своей незначимости. Меня нельзя обвидеть, потому что кто я такой, чтобы на меня смотреть? Самое обидчивое существо на свете – тиран. Как отец народа, он считает всех подданных своими детьми и обижается на малейшие знаки их невнимания. Круг близких расширяется на всю страну, и соответственно растет уязвимость к обиде.

Парадокс обиды: по мере сближения людей усиливается их «обидчивость», то есть возрастает их эмоциональный счет друг к другу. В этом смысле обида родственна ревности (см.), которая возникает как сила отталкивания внутри любовного притяжения. Мы ревнуем любимого к другим, а обижаемся на него за себя; но общее то, что мы чувствуем себя недооцененными в глазах именно тех, кто имеет для нас наивысшую ценность. Tак что можно говорить о ревности и обиде как o двойной отрицательной силе, которая возникает из близости и препятствует ей.

Бывают «праведные», реактивные обиды, когда обижаются на недостаток любви, и «неправедные», агрессивные обиды, когда пытаются компенсировать чувство своей неполноценности. Такова обида-каприз, как у ребенка, который ноет и канючит, пытаясь привлечь внимание к себе; а также