Темный принц - Кристин Фихан

Рейвен вцепилась в руку Моник, с облегчением почувствовав, что может шевелить ногами.

— Пошли. Нам нужно вернуться внутрь. По возможности молчите и не показывайтесь ему на глаза. Вернувшись, он будет сильно возбужден и непредсказуем.

Моник помогла Рейвен встать на ноги и обхватила ее за тонкую талию.

— Что вы сделали с Александром, когда он причинил вам боль?

Рейвен неохотно зашагала назад к каменному дому.

— Я ему ничего не сделала.

Она дотронулась до синяков на шее. Александр сделал только хуже. Андре не сможет не заметить эти отметины на ней.

— Вы чувствуете вещи, о которых мы не имеем понятия, — смущенно предположила Моник.

— Это не слишком приятный дар. Вампир сегодня ночью совершил убийство. Лишил жизни женщину и ребенка. Я заставила его уйти и тем самым обменяла их на наши жизни.

— Нет! — не согласилась Моник. — Вы не имеете никакого отношения к тому, что он сделал, как и мой муж не виноват в том, что этот монстр сделал со мной. Александр считает, что должен был найти способ защитить меня. Он никогда себя не простит. Не уподобляйтесь ему, Рейвен.

Стоя на каменной ступеньке, Рейвен осмотрела купающуюся в лунном свете землю. Подул ветер, и мерцающий серебром свет зловеще потемнел. Моник сделала резкий вдох, вцепилась в Рейвен и попыталась затащить ее в относительную безопасность дома. Красное пятно на луне становилось все больше, закрывая ее. Ветер донес тихий стон, он усиливался, пока не перешел в вой. Это волк поднял морду к окрашенной в кровавый цвет луне и предупреждающе завыл. К нему присоединился второй. Даже горы зловеще загрохотали.

Моник развернулась и побежала к мужу.

— Помолись вместе со мной, помолись. Рейвен закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

— Не впадай в отчаяние, Моник. У нас есть шанс, если мы сможем задержать его.

Александр бросил на нее взгляд, защищающим жестом обняв жену. Его рука опухла и воспалилась.

— Не слушай ее, Моник. Она едва не задушила меня, а перед этим отбросила к стене с нечеловеческой силой. Она — нежить.

Рейвен раздраженно закатила глаза.

— Я начинаю жалеть, что не обладаю той властью, которой вы меня наделили. Я бы нашла способ заставить вас замолчать.

— Он боится за нас, — примирительно сказала Моник. — Разве мы не можем снять с него цепи?

— Он попытается напасть на Андре сразу, как только он вернется. — Рейвен поморщилась в сторону Александра, не скрывая, что зла на него. — А это только подтолкнет вампира к убийству.

Она задрожала, уставившись воспаленными глазами на Моник.

— Он приближается. Сохраняйте спокойствие, что бы ни произошло. Не привлекайте его внимания.

Снаружи завыл ветер и с жутким звуком затих вдалеке. Повисла неестественная тишина. Рейвен могла расслышать биение собственного сердца. Но только она шагнула вперед, как дверь раскололась, разлетевшись в щепки. Свечи вспыхнули ярким пламенем, отбрасывая тени, причудливые и жуткие, и свет погас.

— Пойдем, Рейвен. Нам пора.

Андре щелкнул пальцами и протянул руку. Лицо вампира раскраснелось от только что выпитой крови. Глаза злобно светились, а рот изогнулся в жестокой усмешке.

Рейвен смотрела на Андре осуждающе.

— Почему ты пришел ко мне в таком виде? Скажи, что происходит.

Он начал двигаться с ужасающей скоростью, и лишь в последний момент Рейвен вспомнила, что тоже так может. Она ощутила на себе его горячее мерзкое дыхание, запах смерти, исходящий от него. Его острые как бритва когти вцепились ей в руку, когда она попробовала увернуться. Рейвен забилась в угол.

— Не пытайся добиться от меня уступчивости, когда и так все ясно. И ты пожалеешь о своем вызывающем поведении, — фыркнул он и отшвырнул церковную скамейку со своего пути так, что она ударилась о стену и разлетелась на куски в каких-то дюймах от человеческой пары.

Тихий стон ужаса вырвался из горла Моник, отчего вампир незамедлительно повернулся к ним, его глаза были красными и мерцали.

— Ты поползешь ко мне, как собака, какой ты и являешься.

Его тихий голос завораживал, глаза гипнотизировали.

Александр рванулся из цепей, чтобы остановить Моник, которая, повинуясь, опустилась на пол в чувственной и раболепной позе. Рейвен спокойно пересекла комнату и стала на колени рядом с Моник.

— Услышь меня, Моник. Не делай этого.

Сине-фиолетовые глаза смотрели в упор в глаза женщины. Красивый и чистый голос Рейвен околдовывал. На его фоне голос вампира казался мерзким и отвратительным. Смущение, замешательство и стыд проступили на лице Моник.

Вампир перешел к действиям. Преодолев расстояние до Рейвен одним прыжком, он схватил ее за волосы и рванул назад, лишая точки опоры.

Внезапно мир вокруг словно взорвался. Сама ночь, казалось, пребывала в ярости, ветер завывал и бил в стекла. Торнадо спустился с бурлящего неба и пробил крышу; крутящийся вихрь поднимал мебель и разбрасывал накопленные за долгие годы сокровища.

Моник завопила и приникла к Александру, они сомкнули объятия. Голоса шипели, шептали, бормотали: сердясь, обвиняя, осуждая. Гора зловеще загрохотала, отчего дальняя стена лопнула, осыпавшись камнями и известкой, словно от взрыва.

Михаил стоял в самом центре бури, его черные глаза были холодны, как сама смерть. При этом он выглядел вполне элегантно, несмотря на алое пятно, расплывающееся по шелковой рубашке. Его тело было расслабленным и неподвижным. Он поднял руку, и рев ветра стих. Михаил довольно долго рассматривал Андре.

— Отпусти ее, — произнес он наконец.

Голос был тихий, но вселяющий ужас в сердца тех, кто его слышал.

Пальцы Андре судорожно сжали шелковистые волосы Рейвен.

Ответная улыбка Михаила была жестокой.

— Ты желаешь, чтобы я добился твоей уступчивости? Чтобы ты мог приползти ко мне, умоляя о смерти, точно так же, как ты заставлял это делать своих жертв?

Пальцы Андре разжались, рука дернулась, как у марионетки. Он с ужасом уставился на Михаила, так как никогда еще не встречал такой силы, такого ментального мощного воздействия на карпатца.

Подойди ко мне, Рейвен.

Михаил не отрывал глаз от вампира, удерживая его в беспомощном состоянии одним сознанием. Его ярость была так велика, что он едва осознавал, что Грегори слился с ним своим сознанием, помогая.

Один за другим появлялись мужчины-карпатцы, их лица превратились в маску осуждения. Рейвен чувствовала, как страх завладевает человеческой парой, приближая их к грани безумия. Она, пошатываясь, подошла к ним и обняла Моник.

— Он спасет нас, — прошептала она.

— Он такой же, как остальные, — прохрипел Александр.