Темный принц - Кристин Фихан

— Андре, постой, — шепнула Рейвен, цепляясь за него вопреки своей воле.

Он отшатнулся от нее и бросился вон — прочь от света, назад в мир смерти и безумия, который был ему так знаком.

Женщина вцепилась в Рейвен.

— Пожалуйста, отпустите нас. Он дьявол, он убьет нас, сделает своими рабами и будет забавляться, пока наш страх ему не надоест.

Рейвен заставила себя подняться, отчаянно борясь с головокружением.

— Он все узнает. Увидит в темноте, учует, услышит каждый удар ваших сердец.

В комнате было холодно, пахло плесенью, и все это действовало угнетающе. Воздух был застоявшийся, в нем чувствовался запах смерти. Благодаря своей чувствительности Рейвен могла услышать крики его бесконечных жертв, которых приносили сюда и приковывали целями к стенам. Она была напугана, как и человеческая женщина.

— Кто вы такие?

— Моник Чанселе. Это мой муж, Александр. Почему вы помогаете мне?

— Огради свои мысли, Моник. Он может услышать их.

— Он мерзкий носферату[11]. Вампир. — Это было утверждение, а не вопрос. — Нам надо убираться отсюда.

Рейвен едва стояла на ногах. Пошатываясь и держась то за спинку стула, то за край стола, она подошла к двери. Посмотрела на звезды, неторопливо окинула взглядом окружающий ландшафт, запоминая каждую скалу, возвышавшуюся за домом. Изучила и сам дом, окна, двери, материал стен, уделив особое внимание большому открытому пространству перед домом.

— Пожалуйста, пожалуйста, — вцепилась в нее женщина. — Помогите нам.

Рейвен пыталась сосредоточиться.

— Я и хочу помочь. Успокойтесь и постарайтесь не попадаться ему на глаза. По возможности привлекайте к себе как можно меньше внимания.

Она закрыла дверь. Теперь Михаил и Грегори будут иметь максимально точную информацию, какую она им передала.

— Кто вы? — подозрительно спросил Александр.

Он так сильно натягивал цепи, что все запястья у него были изранены.

Рейвен потерла ноющие виски, ее затошнило.

— Плохая идея показывать ему открытые раны.

Она чувствовала запах крови, а ее тело так ослабело, что ей немедленно нужно было питание. Не обращая внимания на тихо рыдающую в углу женщину, Рейвен приблизилась к мужчине, чтобы посмотреть, удастся ли ей облегчить его страдания. Но когда она наклонилась, чтобы осмотреть запястье, другой рукой он схватил ее за волосы, дернув так сильно, что на глазах у нее выступили слезы. Он притянул ее к себе и обеими руками сдавил ей горло.

— Александр, остановись, что ты делаешь? — закричала Моник.

— Моник, найди ключи от наручников, — приказал Александр и сильными пальцами так нажал на горло Рейвен, что комната закружилась у нее перед глазами.

Рейвен чувствовала его страх, отчаянную попытку спасти жену и себя. Он боялся, что она тоже вампир и жестоко играет с ними ради какого-нибудь извращенного удовольствия. Рейвен не могла винить его за это, но он вот-вот мог лишить ее жизни.

Рейвен!

Крик раздался совсем рядом, ее обдала волна ярости.

Кто-то оторвал руки Александра от ее горла, затрещали сломанные кости. Отброшенный невидимой силой, человек врезался в стену, его ноги беспомощно болтались футах в четырех от пола. Моник закричала, когда ее муж сдавленно захрипел. Он задыхался, глаза вылезли из орбит.

Отпусти его, Михаил! О господи, пожалуйста. Я не хочу отвечать еще за одну смерть. Я просто не смогу.

Рейвен опустилась на пол, подтянула колени и уткнулась в них, покачиваясь.

— Пожалуйста, — прошептала она вслух. — Отпусти его.

Михаил боролся с собственной смертельной яростью, чтобы освободить человека от своего ментального нападения. Он с шумом несся по воздуху — идти по следу Рейвен было легко. Он едва осознавал, что слева, не отставая от него, мчался Грегори, что Эйдан и Байрон двигались чуть позади, а за ними, стараясь не отстать, — Эрик, Тьенн и еще несколько карпатцев. Но это не имело значения. Он столетиями охотился на вампиров и всегда чувствовал неотчетливый протест, может быть, даже жалость. Теперь этого не было.

Михаил наконец подавил в себе ярость, загнал ее глубоко внутрь, и она теперь бурлила в нем, подобно вулканической лаве, рвущейся наружу, чтобы взорваться огнедышащим вулканом. Если он позволит ей просочиться на свободу, об этом узнают земля, ветер и все звери в горах. Это станет предупреждением вампиру. Он не чувствовал боли и получил хорошее питание — Грегори проследил за этим лично. Комбинация их древней крови была могущественнее любой другой. Кровавое пятно просачивалось сквозь белые перья совы, в облике которой он перемещался. Инстинктивно Михаил развернулся и полетел по ветру, чтобы даже легчайший ветерок не донес до вампира его запах.

В ночи раздался крик, полный ужаса, и дьявольский, злорадный, торжествующий смех. Каждый карпатец почувствовал вибрацию жестокости, дисбаланс силы, круговорот жизни и смерти. Рейвен, наделенная психической чувствительностью, неожиданно для себя поняла, что ее сознание потянулось туда, где творилось насилие.

Отступи, Рейвен, приказал Михаил.

Она прижала ладони к вискам. Андре смеялся, слетая с ветки дерева на женщину, которая пыталась уползти. Тело поменьше лежало у подножия дерева, бледное и безжизненное, — там, где он его бросил. Женщина застонала, умоляя пощадить ее. Но вампир снова страшно рассмеялся и отшвырнул ее, чтобы заставить ползти к нему и повиноваться.

— Андре! Нет, не надо! — крикнула Рейвен, появляясь в дверях.

Она выбежала в ночь, сделав круг в поисках направления. Но тут на нее накатила очередная волна слабости, и она упала как подкошенная и осталась неподвижно лежать на траве.

Моник последовала за ней, опускаясь рядом на колени.

— Что случилось? Я знаю, вы не та, за кого вас принял мой муж. Я знаю, что вы пытаетесь спасти нас.

По лицу Рейвен побежали слезы.

— Он убил ребенка, он издевается над матерью. Он убьет и ее тоже. Я не могу спасти ее.

Рейвен постаралась успокоиться, а женщина положила ее голову к себе на колени.

Моник прикоснулась к кровоподтекам на горле Рейвен.

— Прошу прощения за то, что Александр сделал с вами. Он обезумел от ярости и страха за нас. Вы очень рисковали. Этот монстр мог убить вас.

Рейвен устало закрыла глаза.

— Он все еще может это сделать. Нам вряд ли удастся сбежать от него.

Ночь вокруг дышала жестокостью. Где-то далеко в лесу закричал от ярости зверь, упустивший жертву. Ухнула сова, зарычал волк.

Рейвен вцепилась в руку Моник, с облегчением почувствовав, что может шевелить ногами.