Собачья работа - Галина Романова

Лично я видела только одно объяснение — они знали про дейноха больше, чем хотели показать. Одно к одному — оба воевали где-то далеко. Жену покойный Мирчо Хаш привез из дальних земель. Издалека же привезли и дейноха… Зверю было на вид больше года и появился он совсем недавно. Практически этой весной. Война закончилась почти два года назад. Если бы два или три года назад этот кабанище сбежал из разоренного поместья, то о нем стало бы известно намного раньше. Нет, он не сбежал — его выпустили. Нарочно. То, что он попался «ястребам» во время магической облавы, скорее случайность. Вероятно, учуяв магию, зверь вырвался из загона, в котором его держали в чаще леса, и…

Ой, что-то мне не нравились выводы, которые так и просились на ум. Но ведь и семейство Хаш получило бы выгоды от смерти князя Витолда. Достаточно вспомнить, что Тодор — нареченный жених Агнешки, которая после гибели брата станет единственной наследницей состояния, земель и титула. Но ведь они выросли вместе! Дружили! Генрих Хаш воспитывал Витолда Пустополя в отрочестве. Неужели уже тогда задумал убийство и столько лет вынашивал планы? Нет, это было бы слишком просто. И совершенно не учитывало интересов пана Матиуша, в жилах которого тоже текла кровь Хашей.

— Расскажите-ка мне про эту знахарку Одору, — тем временем вежливо поинтересовался «подорлик». — Что это за волкопсы возле ее избушки? Она что, их прикармливает?

— Я почем знаю? — пожал плечами старый рыцарь. — Я никогда не заезжал в Уводье ради нее.

— Я была там.

Мужчины развернулись в сторону женщины.

— Мы заезжали к ней, когда искали Агнешку. Девочка пропала, и знахарка дала князю Витолду дельный совет…

Язык прилип к нёбу. Ну как же сразу-то эта мысль не пришла в голову! Знахарка Одора! Она помогла найти девочку, она же и Витолда поможет отыскать. И ведь она уже ему что-то такое говорила… Я сама слышала. Вспомнить бы!

— Ну и что это за Одора такая? — отвлек от размышлений нетерпеливый голос.

— Просто знахарка и немного ведунья.

— Не колдунья?

Порывшись в закромах памяти, я вспомнила, что именно к ордену Орла относился церковный суд. И что изначально «орлы» создавались как орден защитников трона — в том числе и от враждебной магии.

— Вроде бы нет… Она лекарка. Ну гадает немного. Пропажи отыскивает, предсказывает будущее…

— Пропажи, — медленно произнес брат Домагощ и выразительно посмотрел на Генриха Хаша. — У вас, кажется, князь пропал? Как далеко это Уводье находится?

— Верстах в тридцати.

— Отлично. За час-другой доберемся!

Я, конечно, последовала за ними. Мое присутствие расценили как нечто должное — это нормально, когда телохранитель, по вине которого с объектом охраны произошел несчастный случай, пускается во все тяжкие, чтобы исправить ошибку. Правда, влезть на лошадь удалось с трудом и мучила паника — а ну как отстану? А если придется спешиваться? Как же было удобно, когда подхватывали сильные мужские руки! Мне так их не хватало.

Обошлось. Старый мерин, которого мне выделили под седло, спокойно дождался, пока всадница устроится у него на спине, после чего взял с места бодрой рысцой. Ему явно нравилось скакать вместе с другими лошадьми. Оставалось лишь крепче сжимать бедрами его бока и держаться за повод. Конечно, до грациозной посадки окружавших рыцарей было далеко, но они принимали это как должное. Много ли в наше время женщин, которые запросто скачут в седле, сидя по-мужски? Знатные дамы, если уж надо, садятся на специальное седло боком, оберегая длинное платье. Или их везут перед собой рыцари. Нет, не буду о грустном. Не хочу.

Скрипнула дверь. Он поднял голову, встретив взглядом протиснувшуюся внутрь женщину. В первую секунду тело напряглось — бежать! — но потом очнувшийся разум подсказал: опасности нет.

— Чего всполошился? — беззлобно проворчала та, ставя на лавку миску. — За молоком я ходила. Голодный небось?

Сглотнул слюну, борясь с желанием по-пёсьи облизнуться, и кивнул. Он снова понимал человеческую речь, хотя и с трудом, словно вспоминал нечто давно забытое.

— Хлеб вот тут есть, — продолжила женщина. — Молоко тоже. Щи из молодой крапивы и щавеля сварила… Да поди сюда, чего стесняешься? Иль уже забыл, как это делается?

Он осторожно приподнялся на дрожащих руках. Пришлось по крупицам собирать воспоминания о том, как и почему тут оказался. В памяти все равно зияли пустоты, и он предпочел бы терзаться неизвестностью и дальше, нежели знать жуткую правду.

Правда состояла в том, почему он лежит в уголке на полу этой тесной темной избы совершенно голый. Ему ведь не здесь хотелось находиться. Но когда приспичило, ноги-лапы сами понесли в рощу на холме. Уже у порога навалилась такая усталость, что, кажется, он уснул прямо там, свернувшись калачиком на крылечке, как собака. А очнулся внутри. Зачем бежал сюда? Что хотел найти?

Хватаясь для опоры за все, что подворачивалось на пути (а в заставленном вещами и заваленном всякой всячиной доме знахарки подвернуться могло многое), он кое-как добрался до стола и скорее свалился, чем сел на лавку. Со второй попытки подцепил лежавшую тут же ложку.

— Эва, как тебя скрутило, — покачала головой бабка Одора. — Ничего. Поешь. Я в щи приправку одну покрошила — она рассудок прочищает.

Мужчина на лавке глянул на знахарку снизу вверх светлыми глазами. Не такие глаза должны быть у оборотня. Он молчал, но это молчание было до того красноречивым, что бабка, как ребенка, погладила его по голове.

— Ешь, не бойся! Худого не сделаю. И помалкивай пока, — отвернувшись, чтобы не смущать гостя, она занялась своими делами. — Так оно легче.

Он заставил себя есть. Желудок требовал пищи, но что-то внутри противилось этому. Бывает же и другая еда! Она теплая, живая, исходит запахами и соками. Добыть ее трудно, но как сладко обладание! От этого еда еще вкуснее. А то, что стоит перед ним, пахнет вкусно, но нет в пище ничего притягательного. А вот если… Нет, не человечину, но хотя бы ту козу, от которой ему нынче предложили только молоко… Мм, как это здорово — догнать, соревнуясь с жертвой в силе и скорости, взвиться в последнем прыжке, успеть ощутить запах страха животного, вонзить клыки в теплую плоть, почувствовать неповторимый вкус крови…

— Эй! — несильный щелчок по лбу вырвал из мечтаний. — Слюни подбери и ешь! Черпай! Давай! Сам! Сам! Знаю, что противно. А ты через не могу!

Нет, все-таки лучше человечину, несмотря на то, что она старая! Женщину мало убить за то, что заставляет это есть!.. Хм, а эта жуткая вялая трава, похожая на водоросли видом и цветом, не так уж и противна на вкус! Пожалуй, его не вырвет от пары ложек. Ого! Там, в тарелке, есть нечто, что можно жевать! Не то, что мясо, но тоже неплохо. Четыре половинки от двух куриных яиц плавали в крапивных щах, он зачерпнул ложкой одну из них и отправил в рот.