Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

Джордж слышал, как кто-то в толпе говорил кому-то, что прежде, чем хлопнуться в обморок, молодая негритянка успела произнести: «КТО ЭТОТ КОЗЕЛ? ДОБЕРУСЬ ДО НЕГО – ЯЙЦА ВЫРВУ!»

Старухе-негритянке нечем было проделать дополнительную дырку в ремне, так что она просто держала его, вцепившись, точно угрюмая старуха-смерть, пока не прибыла бригада «Скорой помощи»: Хулио, Джордж и два их напарника.

Желтая линия. Джордж вспомнил, как мама в детстве ему говорила, чтобы он никогда, никогда, никогда не переступал за желтую линию на платформе подземки, ожидая поезда (хоть знаменитого, хоть самого обыкновенного), вспомнил запах масла и электричества, который ударил ему в ноздри, когда он спрыгнул в тоннель. Вспомнил, как там было жарко. Как в пекле. Жар обволакивал все: его, старую негритянку, молодую, поезд, тоннель, невидимое небо над головой и самый ад под ногами. Вспомнил, как он еще подумал: «Если сейчас мне измерить давление, стрелку, наверное, зашкалит», – а потом вдруг успокоился и закричал, чтобы ему бросили сумку, а когда один из напарников хотел спрыгнуть к нему с сумкой, он так его отматерил и велел угребывать, что тот испугался и вытаращился на него, как будто видел Джорджа Шейверза впервые в жизни, и действительно угреб.

Джордж перетянул столько вен и артерий, сколько мог при данных обстоятельствах, а когда сердце пострадавшей бешено забилось, вколол ей полную дозу дигиталиса. Наконец прибыла кровь. Ее доставили фараоны. «Вам нужно поднять ее, док?» – спросил один, но Джордж ответил, что не сейчас, ввел ей в вену иглу и начал закачивать кровь, точно дозу какой-нибудь страждущей наркоманке.

Потом он позволил поднять ее.

Потом ее повезли в больницу.

В машине она очнулась.

Тогда-то и начались странности.

3

Как только ее занесли в машину, Джордж вколол ей демерол – она начала шевелиться и слабо вскрикивать, – причем дозу такую, чтобы уж быть уверенным, что она тихо-мирно доедет до Сестер Милосердия. Он был на девяносто процентов уверен, что она не умрет в дороге, но хирурги потребуются самые лучшие.

Однако веки женщины стали подергиваться, когда до больницы оставалось еще шесть кварталов. Она издала хриплый стон.

– Может, опять ее вырубить, док? – предложил один из фельдшеров.

Джордж едва ли осознал, что кто-то из среднего медперсонала впервые снизошел до того, чтобы назвать его «док», а не Джордж или, еще того хуже, Джорджи.

– Ты что, рехнулся? Лучше не суйся, когда ни фига не знаешь!

Фельдшер быстренько ретировался.

Джордж повернулся опять к молодой негритянке и вдруг увидел, что она пришла в себя и тоже смотрит на него вполне осознанным взглядом.

– Что со мной произошло? – спросила она.

Джордж вспомнил, как кто-то из толпы говорил другому о том, что она якобы произнесла прежде, чем потерять сознание (как она доберется до этого мудака и вырвет ему яйца и т. д., и т. п.). Тот тип был белым. Теперь Джордж решил, что все это пустой треп, вызванный либо странной склонностью людей излишне драматизировать трагическую ситуацию, либо просто расовыми предрассудками. Сразу видно, что эта женщина воспитанная и культурная.

– Несчастный случай, – сказал он. – Вам…

Она закрыла глаза, и он подумал, что ее опять потянуло в сон. Ну и хорошо. Пусть кто-то другой скажет ей, что она лишилась ног. Кто-то из тех, у кого доходу больше 7600 долларов в год. Он отодвинулся чуть влево, чтобы еще раз измерить ей давление, и тут она снова открыла глаза. Перед Джорджем Шейверзом была совершенно другая женщина.

– Мать твою, из-за этого мудозвона мне оттяпало ноги. Я чувствую, что они тю-тю. Это что, «скорая»?

– Д-д-да, – выдавил Джордж. Ему вдруг захотелось чего-нибудь выпить. Не обязательно спиртного. Просто промочить горло, а то во рту пересохло. Как в том фильме со Спенсером Треси, «Доктор Джекил и мистер Хайд», только на самом деле.

– Поймали они этого белого мудака?

– Нет. – А про себя Джордж подумал: Парень заслуживает этого, еще как заслуживает.

Он как-то смутно осознал, что фельдшера, подступившие было поближе (быть может, в надежде, что он сделает что-то не так), теперь ретировались.

– Ну и ладно. Все равно эти белые гады его отпустят. Я сама до него доберусь. Я хрен ему на фиг отрежу. Сукин сын! Я скажу тебе, что я буду делать с этим сукиным сыном! Я тебе кое-что скажу, белый ублюдок! Я скажу тебе… я скажу…

Глаза ее снова закрылись, и Джордж подумал: Да, лучше спи, пожалуйста, спи. Мне за это никто не заплатит, я все равно не врубаюсь, не знаю, что делать, нам читали про шоковое состояние, но никто даже не упомянул шизофрению…

Глаза снова открылись. Перед ним была первая женщина.

– Какой несчастный случай? – спросила она. – Я помню, как вышла из «Я»…

– Из себя? – тупо переспросил Джордж.

Она улыбнулась вымученной улыбкой.

– Такое кафе. «Голодный я».

– А… Да. Понимаю.

Из-за той, другой, будь она хоть трижды пострадавшая, он испытывал такое ощущение, словно его облили грязью, его даже слегка мутило. А с этой он чувствовал себя рыцарем из романа про короля Артура, рыцарем, который успешно вытащил Прекрасную Даму из пасти дракона.

– Я еще помню, как спустилась в подземку, прошла на платформу, а дальше…

– Кто-то столкнул вас. – Это звучало глупо, ну и что с того? Это действительно было глупо. Нелепо.

– Столкнул под поезд?

– Да.

– И я осталась без ног?

Джордж попытался сглотнуть, но не смог. В горле пересохло.

– Не совсем, – выдавил он, и ее веки снова сомкнулись.

Пусть это будет обморок, подумал он. Пусть это будет…

Глаза распахнулись. Они так и пылали. Рука поднялась и резанула растопыренной пятерней по воздуху в каком-то дюйме от его лица – еще чуть чуть, и он лежал бы сейчас в травмпункте с разодранной щекой, а не курил бы тут с Хулио «Честерфилд».

– ТЫ, БЕЛЫЙ ГАД, СУКИН СЫН! – завопила она. Глаза горели адским огнем на чудовищно искаженном лице. В этом лице не осталось уже ничего человеческого. – БУДУ ТЕПЕРЬ КОНЧАТЬ ВСЯКОГО БЕЛОГО МУДАКА, ТОЛЬКО МНЕ ПОПАДИСЬ! ОТРЫВАТЬ ИХНИЕ ЯЙЦА И ШВЫРЯТЬ В ИХНИЕ БЕЛЫЕ ХАРИ! Я…

Это было какое-то сумасшествие. Так изъяснялась только «Бабочка» Маккуин, негритянка из одного комикса, которая окончательно рехнулась и вопила, как обезумевшая гагара. Вот и она – или оно – тоже, казалось, утратила все человеческое. Это вопящее и издерганное существо просто не могло полчаса назад лежать в тоннеле подземки с отрезанными ногами. Она кусалась. Пыталась расцарапать ему лицо. Из носа у нее текло, с губ летели плевки, изо рта – непристойности.

– Вырубите ее, док! – заорал кто-то из фельдшеров, вдруг побледнев. – Бога ради, вырубите ее! – Он потянулся уже к коробке со шприцами, но Джордж отшвырнул его руку.

– Отгребись, чучело.

Джордж посмотрел на свою пациентку и снова увидел глаза той, первой, – спокойные, умные.

– Я буду жить? – спросила она небрежно, таким тоном, каким обычно беседуют за чашкой чаю, а он подумал: Она даже не знает об этих провалах. Совершенно не знает. И чуть погодя: И та тоже не знает.

– Я… – Он тяжело сглотнул, потер грудь поверх халата, как бы стараясь унять бешеное сердцебиение, и приказал себе успокоиться. Жизнь он ей спас. Психологические ее проблемы его не касаются.

– С вами все в порядке? – спросила она. И он даже слегка улыбнулся из-за искренней тревоги, прозвучавшей в ее голосе. Это надо же – она спрашивает его!

– Да, мэм.

– Вы на какой вопрос отвечаете?

Он сначала не понял, но потом сообразил:

– На оба. – Он взял ее за руку. Она сжала его руку, а он заглянул в ее сияющие глаза и подумал: А в нее можно влюбиться, и в это мгновение ее рука превратилась в царапающую пятерню, и она сообщила ему, что он белый мудак и что она не просто яйца ему отрежет, а вырвет их зубами.

Он отпрянул, глядя на ладонь, не идет ли кровь, и в голове у него пронеслась бессвязная мысль, что если кровь есть, то нужно будет что-нибудь сделать, потому что она ядовитая, эта женщина ядовитая, ее укус все равно что укус мокасиновой или гремучей змеи. Но крови не было. А когда он посмотрел на нее снова, перед ним была та – первая.

– Пожалуйста, – сказала она. – Я не хочу умирать. Пожал… – Тут она потеряла сознание. Может, и к лучшему. Для них для всех.

4

– Ну и что ты думаешь? – спросил Хулио.

– Насчет того, кто выйдет в финал? – Джордж расплющил окурок каблуком ботинка. – «Белые носки». Я как-то уже с ними свыкся.

– Да нет, насчет этой девицы.

– По-моему, она ярко выраженная шизофреничка, – медленно проговорил Джордж.

– Да, я знаю. Я имею в виду, что с ней будет потом?

– Я-то откуда знаю?

– Ей нужна помощь, дружище. Но кто ей поможет?

– Ну я-то, что мог, для нее уже сделал. – При этих словах Джорджа бросило в жар.