Париж… до востребования - Наталья Котенёва

из того, что было моей прежней жизнью, я не могла вспомнить, даже своего имени. Попасть к Агнии Аркадьевне было уже чудом. Она, как старый и очень мудрый человек, понимала, что мне нужно было заново включаться в жизнь. Моя добрая фея постаралась мне в этом помочь наиболее безболезненно для психики. Как я потом узнала: отключение сознания и то, что я утратила память, произошло потому, что мой отец использовал прибор, который был недостаточно опробован, что-то с ним было не так и он полностью стер все мои воспоминания, а, следовательно, и всю мою прошлую жизнь. Мне пришлось заново собирать себя по кусочкам. Агния сделала для этого все возможное. Это она создала для меня новую действительность. Мне же оставалось только ее принять. Новая жизнь состояла из череды бесконечных приключений, из невообразимого чередования событий, и в их стремительном потоке стали проявляться мои способности, мой, так называемый, дар.

В ранней молодости человек еще очень доверчив, он познает и принимает мир в соответствии с теми ситуациями, которые складываются в его жизни, с теми событиями, которые возникают, участником которых он оказывается. Молодые доверчиво относятся к самым фантастическим проявлениям действительности, у юности еще отсутствует скептицизм и недоверие, присущие зрелости. Практически любое необычное явление воспринимается естественно, как некая данность, а внутренняя жажда познания, страсть к приключениям не оставляют места недоверию. Молодость, она смелая.

Когда я вырвалась из лап Палыча, избежала, благодаря Клоду, мести Марины Морлан, убежала во Францию, я еще долго балансировала на грани приятия и неприятия этой двойной действительности. Уже позже я отказалась от того, что невозможно было объяснить с помощью тех скудных знаний о мироздании, которые у меня имелись, или прописных истин научных аргументов. Все забыть — так было проще, новая жизнь в новой стране не оставляла места для магии, здесь она была мне не нужна. Если бы рядом была Агния Аркадьевна, она, возможно, сделала бы переход из мира реальности в мир магический осознанным и простым для меня, она, наверняка, позаботилась бы, чтобы развить мой дар. Но ее не было рядом и поэтому мое сознание отгородилось от того, чем я была наделена природой, предпочло забыть обо всем, что случилось в Москве. Я забыла о Рагаре, о Марине, о Ретрувиле с его подземными обитателями и их Предводителе, забыла обо всем. Спокойная европейская жизнь, новые впечатления, учеба, отношения с Клодом, словом, обыкновенная жизнь обыкновенной благополучной девчонки вытеснили мои воспоминания. И вот все опять вернулось.

И хочется просто закричать, завопить, завизжать, что мне элементарно страшно! Мне плохо от того, что у меня нет никого, кому я могу признаться, что боюсь, что не уверена в себе, что не готова быть героем! Я не хочу повторения московского кошмара, вечного убегания от бандосов Палыча, не хочу пережить встречу с монстрами-крысами в заброшенных туннелях подземной Москвы. Ну, почему: почему я снова должна становиться героем? Не могу, выдохлась…

Господи, когда же это кончится? Темные опять кошмарят мою жизнь, хотят от меня избавиться, а светлые требуют, чтобы я мир спасала! А я не могу, не хочу никого спасать, и точка! Внутренне чувство говорит, что для этого нужно отказаться от душевного комфорта, перевернуть с ног на голову все, чем я живу, что мне привычно и дорого. Нет, пусть каждый побеспокоится о себе сам! Я не хочу никакого дара, не чувствую сил, чтобы взять на себя какую-то непонятную миссию по спасению человечества. Нонсенс! Где я и где все человечество! Нет, нет, нет! Только не это! Отказываюсь категорически! Только судьба решила так, что теперь я сижу в позе лотоса в подземном бункере современной не то магини, не то ведьмы на алтаре для оккультных обрядов, а напротив — подобранный буквально на улице художник, который убеждает меня стать спасителем мира! И, вообще, я собираюсь вызывать фантом своего покойного любовника. Словом, дурдом!

…Ритуал начался. Уф, все, я спокойна, думать только о ритуале. Ничего не забыть бы и не перепутать! Прежде всего — очертить магическим ножом круг, как научила Марго. Луч красного света, даже на вид смертельно-разящий, вырвался из кончика ножа и обозначил на поверхности алтаря яркую светящуюся линию, выжиг в камне борозду. Отложив боевой кинжал в сторону, я сосредоточилась, сконцентрировала внимание на ладонях, прикрыла глаза и стала размеренно считать.

…Сто… девяносто девять… девяносто восемь… девяносто семь… Ладони становились все теплее и теплее… шестьдесят пять… шестьдесят четыре… Тело мелко вздрагивало, по нему, словно змейки, пробегали колкие молнии. Сквозь полуприкрытые веки я видела, как в моих, направленных вверх ладонях, стали возникать сначала неяркие, а потом все более и более разгорающиеся неоновым светом шары, точнее, это были сферы. Внутри сфер метались белые молнии. Сферы увеличивались и, казалось, вот-вот соскользнут с моих пальцев. Я перевела взгляд на Андрея. В его руках разрастались такие же объекты. Лицо моего визави застыло в напряжении и мне показалось, что он испытывал те же ощущения, что и я. Губы плотно сжаты в узкую линию, пальцы слегка подрагивают.

Ратманов сидел, выпрямив спину, по лицу градом катится пот, но, когда в наших ладонях одновременно возникли светящиеся синим светом шары и начали увеличиваться, он стал спокойным и, едва они достигли размеров детского мяча, кивнул мне, и мы одновременно выпустили их с ладоней.

Четыре круглых сферы закружились в хороводе и в какой-то момент соединились в один большой, сияющий ярко-синий шар. Внутри шара вспыхивал анилиновый свет и раздавался электрический треск. Внезапно шар стал стремительно уменьшаться, превратился в слепящую точку и исчез, а, спустя мгновение, на его месте начал вырастать световой столб.

Сердце заколотилось так, что, казалось, оно колотиться о ребра… Расплывчатый светящийся контур обретал очертания человека. Когда я увидела лицо Клода, то уже готова была потерять сознание… Он смотрел прямо мне в глаза… он был, как живой… Невольно я привстала и потянулась к нему, хотела дотронуться… Все наставления Марго мигом выскочили из головы, и плевать на все, мне нужно его обнять, прижать его к себе. Я видела, как Клод потянулся ко мне.

…Мои пальцы едва-едва не прикоснулись к пальцам Клода, но предостерегающий окрик Марго заставил меня застыть и отпрянуть.

— Александра, нет! Не прикасайтесь, фантом исчезнет!

Я отдернула руки и только смотрела на Клода глазами, полными слез.

— Начинайте, Алекс, — глухой, словно неживой голос Маргарэт вернул меня назад в ритуал.

Фантом был настолько реальный, правдоподобный, я видела лицо Клода во всех мельчайших чертах. Даже загар на коже остался прежним,