Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет - Дэвид Гриффитс

Гораздо менее известен тот факт, что в первые годы Войны за независимость американцы безоговорочно приняли британское представление об императрице. Как и Саффолк, американцы были уверены в склонности российской государыни в случае нужды поддержать англичан. Мнение свое они изменили лишь к концу войны, зато кардинально. Место врага в их представлении занял теперь образ, сформировавшийся под воздействием скудости информации и отчаяния: образ правительницы, симпатизирующей патриотам и даже готовой прийти им на помощь. Время показало, что это новое впечатление было столь же ошибочным, сколь и прежнее. Однако, так же как в случае с англичанами, американская внешняя политика по отношению к России формировалась на основе именно этого представления.

Удивительного в этом мало, ведь какой бы незначительной информацией о России ни располагали жители американских колоний, эти сведения были несовершенными в лучшем случае и фантастическими в худшем. Большую часть своих познаний они получили в наследство от предков: американцы разделяли со своими британскими кузенами ту полную неосведомленность о России, которую последние только начали преодолевать в первые годы Войны за независимость{909}. Если колонисты и читали что-либо на эту тему, так это «Историю его времени» епископа (Джилберта) Бёрнета[334]. Входившее в стандартный набор книг любой колониальной американской библиотеки, это сочинение порицало Петра I, встреченного автором в Англии во время визита туда знаменитого Великого посольства, за жестокое обращение с подданными. Отзыв Вольтера в его «Истории Российской империи в царствование Петра Великого» (1759–1763), вышедшей в английском переводе в 1763 году, был более благоприятен. В целом воспринятая американцами как самый авторитетный труд о России{910}, «История» утверждала, что Петр доблестно боролся за вестернизацию отсталой, даже азиатской страны и до некоторой степени в этом преуспел. Варварские методы Петра позволили ему подвести варварскую нацию к рубежу цивилизации. Если американцы и были знакомы еще хотя бы с одной работой на ту же тему, это, вероятно, были «Записки о России генерала Манштейна 1727–1744», вышедшие на английском в 1770 году[335]. Из «Записок» можно было сделать вывод, что с момента безвременной смерти Петра Россия практически остановилась в развитии. Один переворот следовал за другим, и женщины, дети и умалишенные сменяли друг друга на престоле в не поддающейся уразумению последовательности.

Как только американцы возжелали независимости, их политические горизонты по необходимости раздались вширь. Соответственно увеличился и их интерес к России. Они вспомнили, что эта, пусть далекая, страна обладает всеми статусными атрибутами власти и могущества: обширной территорией, огромным населе нием, колоссальной постоянной армией и внушающим уважение флотом. Особенно американцы были заинтригованы русской армией[336]. Если было бы на то соизволение императрицы, ее армия могла бы очень пригодиться в Америке. Все дело было в этом жирном «если»: надежду, что Екатерина окажет помощь сепаратистам, уравновешивало опасение, что она примет сторону Англии. В конце концов, Россия — не только варварская страна, но и естественный союзник Британии.

Это опасение еще более усилилось после речи Георга III на открытии заседаний парламента в октябре 1775 года, в которой он поведал собравшимся, что получил «самые доброжелательные предложения» иностранной помощи и что он сообщит парламенту о договорах, которые могут быть заключены{911}. Георг не назвал ни одной нации конкретно, но в последовавшем за речью обсуждении упоминалась Россия и много раз было сказано о 20 тысячах солдат. Протоколы речи и дебатов достигли Соединенных Штатов к концу декабря 1775 года{912}. Так же как в Британии, связь между «иностранной помощью» и российским вмешательством была додумана в мгновение ока.

Английские газеты, предрекающие помощь русских, переправляются через океан и жадно прочитываются. Более широкое хождение в Штатах имеют лоялистские[337] газеты, перепечатывающие эти предсказания. Самой популярной газетой в бывших колониях, привлекающей внимание как патриотов, так и лоялистов, является «Royal Gazette» Джеймса Ривингтона. В ноябре 1775 года Ривингтон объявляет, что в благодарность за помощь, оказанную России в ходе турецкой войны, императрица одолжит Георгу III 20 тысяч солдат для подавления волнений в Америке{913}. Подобные заявления ведут к разгрому типографии Ривингтона патриотами и к его бегству в Англию. Вернувшись в оккупированный британцами НьюЙорк в конце 1777 года, он неустанно предсказывает, что избавление придет с севера. Теперь он объявляет своим читателям, что 30 тысяч русских солдат будут защищать Ганновер, с тем чтобы собственное ганноверское войско можно было перебросить в Америку{914}. Не обойден молчанием и императорский флот: полагаясь на проправительственно настроенную лондонскую прессу, Ривинггон утверждает, что два русских судна, нанятые Британией, уже курсируют по Средиземному морю, ожидая воссоединения с пятнадцатью другими. В эти суда он ухитряется втиснуть 20 тысяч русских солдат{915}.

Желание Ривингтона верить в помощь России еще более возрастает, как только в войну на стороне революционеров вступает Франция. Теперь речь идет уже не о сохранении колоний, а о спасении самой Британской империи. Чем, кроме стремления выдать желаемое за действительное, можно объяснить перепечатку в декабрьском выпуске его газеты за 1778 год двух лондонских статей, возвещающих о заключении договоров с Россией? Согласно одной статье, Британия получала 40 тысяч русских солдат, согласно другой — 50 тысяч, половина которых уже находилась на пути в Новый Свет{916}. Из тех же побуждений в июле 1779 года он публикует письмо, якобы из Портсмута, с описанием «огромной флотилии», отправка которой задерживается до прибытия эскадры российских военных кораблей, ожидаемой с минуты на минуту{917}. Не обращая внимания на противоречия, в предвкушении будущего британского проекта Ривингтон печатает на той же странице того же номера газеты еще одну заметку, якобы из Лондона, в которой рассказывается, что императрица предложила Британии «двадцать линейных парусников и шесть фрегатов сроком на три года», а также «двадцать тысяч войск для ведения американской войны, на очень выгодных условиях» — в обмен на передачу России острова Менорка. Сообщение заканчивается тем, что король милостиво принял предложение{918}.[338] Самообольщение, впрочем, этим не ограничивается{919}. Осознанно или нет, Ривингтон тем самым вносит свой вклад в упрочение мифа о русском жупеле (épouvantail), по выражению французского министра иностранных дел графа Верженна.{920}

Помимо разрозненных слухов британская и лоялистская пресса — в таком порядке — поставляла международные новости, в конце концов попадавшие и в газеты патриотов. Соответственно, редакторы-виги, отрезанные от источников информации, способных опровергнуть сообщения британской прессы, поневоле способствовали распространению этих историй. Например, уже в августе 1775 года мы читаем, причем не в лоялистской, а в патриотической прессе, что кабинет лорда Норта намеревается нанять иностранные войска для подавления революции{921}. Сообщения вскоре наполняются конкретикой. К концу ноября в «Virginia Gazzette» появляется отчет об уже зафрахтованных в Англии судах для транспортировки «двадцати тысяч русских, двенадцати тысяч ганноверцев и пятидесяти тысяч шотландцев и голландцев»{922}. Какое количество кораблей потребовалось для перевозки 82-тысячного войска, газета не разглашает. «Pennsylvania Packet» ограничивается куда более скромными «двадцатью шестью тысячами русских и десятью тысячами гессенцев, ганноверцев и вюртембержцев, собирающихся прибыть на поле битвы в апреле следующего года»{923}. Хотя детали слуха варьируются от газеты к газете{924}, суть его остается неизменной.

И затихают такие слухи нескоро. В следующем году, согласно газете «Connecticut Courant», императрица предлагает королю для отправки в Америку от 20 до 100 тысяч солдат. Понятно, что королевские подданные не жаждут принять это предложение ввиду неизбежного последующего повышения налогов{925}. Как бы там ни было, а пять недель спустя войска уже наняты и для них испрошено разрешение пройти через Францию (!) по пути к судам, которые перевезут их в Америку{926}. Письмо из Лондона рассказывает также о том, что был нанят русский флот, который скоро совместно с британским начнет военные действия в Новом Свете{927}.