Политология революции - Борис Кагарлицкий

Это и есть главный политический капитал Чавеса и его сторонников, не зависящий от колебаний мировой цены на нефть. Если этот капитал будет сохранен и приумножен, вырастет влияние Венесуэлы в мире и на континенте, в том числе и в странах Южного конуса, пока не затронутых революционным вирусом. Если же этот капитал разменяют на мелкую монету геополитики, надежды на новую жизнь для Латинской Америки обернутся очередными иллюзиями...

Глава IX. Еще не музыка, уже не шум

Массовое антикапиталистическое движение в Европе начала XXI века, оказавшееся в резонансе с революционными выступлениями в Латинской Америке, разительным образом отличалось от деморализованных левых организаций начала 1990-х годов. За какие-нибудь десять лет ситуация изменилась радикально. Никто уже не говорил о смерти социалистической идеологии или о «конце истории». Радикализм молодежи принял политические формы. Капитализм подвергался повсеместной критике, теряя популярность даже в Восточной Европе. Что касается европейского Запада, то здесь антикапиталистические настроения стали воистину массовыми. По данным опросов, опубликованных в 2006 году парижской "Liberation", «61% французов относятся к капитализму отрицательно».[481] Положительное отношение к социализму выразил 51% опрошенных.[482]

Однако широкомасштабное и стремительное возвращение левой идеологии отнюдь не было равнозначно политическому успеху. Превращение идей в политические программы, а целей в стратегию – вот задача, вставшая перед левыми.

В середине 2000-х годов левое движение по всему миру могло гордиться серьезными успехами. Если за десять лет до того антикапиталистические организации казались изолированными и умирающими группами, рискующими окончательно превратиться в бесполезные секты, то теперь прогресс был заметен повсеместно. Повестка дня социальных форумов стала влиять если не на решения, то, по крайней мере, на риторику правительств. Многотысячные демонстрации и мощные забастовки стали частью общественной жизни в большинстве европейских стран.

И тем не менее, движение опять оказалось в кризисе. Общественный подъем, начавшийся после 1999 года в большинстве стран, поставил перед левыми новые вопросы. Теперь им недостаточно было бороться за политическое существование или добиваться того, чтобы их выслушали. Требовалось от оборонительных боев перейти к наступательным, от сопротивления к социальному преобразованию, от критики неолиберализма к борьбе за собственную программу. Движение было не готово к новому, наступательному этапу борьбы.

Оно нуждалось в новых формах координации и организации. Сетевые коалиции, которые идеально работали в конце 1990-х годов, оказывались недостаточными; идеи, вдохновлявшие на борьбу, не давали ответа на вопросы о новых методах действия. Короче, нужны были перемены в самом движении, которое начинало буксовать.

Принцип классовой политики дается с трудом, особенно в эпоху, когда сама социальная структура проходит трансформацию. Одной из особенностей социальных процессов в эпоху глобализации является как раз крайняя подвижность, неустойчивость структур общества. В то же время совершенно очевидно, что классовый подход не заменяет политики широких союзов. Общество разделено не только на «два класса», как думали популяризаторы большевизма. Но «классовое» объединение – первый шаг, исходное условие, без которого немыслим успех «широкого» союза. И именно политика левых, формулирующих общие для разных социальных слоев требования, идеи и воззрения, способствует превращению атомизированных масс и корпоративных социальных групп в класс, обладающий сознанием своей роли и миссии в обществе.

XXI век еще не наступил, а социологи уже характеризовали его как время «сетевых структур».[483] На первый взгляд, это действительно так: «вертикальные» модели управления и организации все чаще дают осечку. Но отсюда вовсе не следует, будто отпадает потребность в партиях и профсоюзах. Просто они должны измениться. Из иерархических организаций, стремящихся к «монолитности», они должны превратиться в гибкие структуры, координирующие и связывающие различные направления борьбы. Ключевой задачей партии оказывается именно обеспечение гегемонии. Партия вносит в движение элемент сознания, целенаправленности, согласованности, превращает случайные стихийные выступления в единый натиск.

Глобализация экономической жизни не означает конца политических партий, она лишь расширяет их задачи. Лозунг «действуй локально, думай глобально» имеет смысл лишь постольку, поскольку местные действия скоординированы на региональном, национальном и глобальном уровне. Без этого никакое «глобальное» мышление не поможет. Именно координация действий становится главной задачей политических организаций. Связь между действиями и мышлением не осуществляется сама собой, это политическая задача, ради решения которой собственно партии и организации создаются. Левые «новой волны» постоянно сталкиваются с этой проблемой, причем не имеет значения, где разворачиваются события – на улицах Парижа, в сельве Чьяпаса или в немецких муниципалитетах. Близкая к Партии демократического социализма газета «Neues Deutschland» писала, что восстание сапатистов стало примером того, как можно связать «местное сопротивление с глобальным развитием».[484] Сама ПДС пыталась, пусть и не всегда успешно, связать протест, зарождающийся на Западе, с сопротивлением на Востоке, парламентскую работу в столице – с муниципальной работой на «задворках» объединенной Германии. Но пока нет стратегии, соединяющей «локальное» с глобальным, все эти частичные успехи грозят обернуться топтанием на месте. Принципиальным вопросом политики является создание «моста» между «локальным» и «глобальным», между пресловутой «программой-минимум», которая сама по себе мало что дает, и «программой-Максимум», превращающейся в пустую утопию, интеллектуальное алиби оппортунизма. Координация борьбы на международном уровне была слаба и неэффективна именно потому, что не была нацелена на стратегическую перспективу. Различные формы организованной солидарности на межпартийном и международном уровне к середине 1990-х годов оставались в зачаточном состоянии. Наряду с Социалистическим Интернационалом, который все более превращался в бессмысленное объединение популистских, либеральных, социал-демократических и радикальных партий, серьезной координирующей структурой стал Форум Сан-Паулу, созданный латиноамериканскими левыми. Плюрализм Форума Сан-Паулу, включившего в Себя коммунистов, левых социал-демократов, радикальных реформистов и революционеров, отражал естественную неоднородность левых сил континента. Но, доказав способность левых к объединению, Форум Сан-Паулу так и не стал по-настоящему координирующей структурой. Сотрудничество левых партий в масштабах Европы не достигло даже латиноамериканского уровня, несмотря на периодически проводившиеся встречи лидеров и красивые лозунги о борьбе «за новую Европу, за Европу новой цивилизации труда».[485] Не помогло даже существование Европейского парламента, вокруг которого теоретически могла быть налажена совместная работа. Возникший в конце 1990-х годов Новый европейский левый форум (NELF) оказался формальной организацией, не имеющей постоянно действующих структур и ограничивающейся проведением теоретических конференций. Создание Европейской левой партии в мае 2004 года многими было воспринято как очередной сдвиг вправо, ведь организуя ее, западные левые приспосабливались к институтам Европейского Союза.

Для партий и движений, оставшихся за пределами ЕС, путь в общеевропейскую партию оказался закрыт, а скандинавские левые социалисты принципиально отказались входить в подобное конъюнктурное объединение.

Многие радикальные левые, как в Западной Европе, так и в Северной Америке, заговорили о создании международной организации (или коалиции) на базе новых «антиглобалистских» движений. Этот подход, с одной стороны, открывает новые возможности, но с другой стороны, ставит в сложное положение партии «традиционного типа». Хотя активисты Левой партии Швеции, Левой партии Германии, Rifondazione в Италии и других парламентских партий активно участвовали в массовых выступлениях 1999—2001 годов, решающую роль в этих событиях сыграли внепарламентские радикальные группы, часто троцкистского или анархо-экологического направления. Тем самым широкое объединение предполагает отказ от привычной «табели о рангах», когда удельный вес той или иной политической организации определяется ее парламентским представительством.

В январе 2006 во время социального форума, проходившего в Мали, группа интеллектуалов, объединившаяся вокруг Самира Амина, приняла «Обращение Бамако», в котором призвала создать некое подобие нового Интернационала.[486] За основу предлагалось взять структуры социальных форумов, нуждавшиеся, по мнению авторов, в радикальной политизации. Однако поддержки эта инициатива не получила. Не потому, что движению не нужна политика, а потому, что форумы – неподходящая основа для такого процесса.