Политология революции - Борис Кагарлицкий

В 2005 году Всемирный социальный форум вновь состоялся в Порту-Алегри, а в 2006 году его решили рассредоточить: было избрано три города, представляющие три Континента – Каракас в Венесуэле, Бамако в Мали и Карачи в Пакистане.

Вслед за Всемирным и Европейским социальными форумами движение распространилось на Отдельные страны. «Это ярмарки в хорошем смысле слова, ярмарки идей, предложений, опыта; это места встреч и обмена мнениями, где могут высказаться все, – писал Агитон. – Общие правила способствуют установлению доверительных отношений между участниками: каждый знает, что он не попадет в ловушку что любой может взять слово, что в совместных инициативах принимают участие только желающие».[489]

Российский социальный форум прошел в Москве в апреле 2005 года, собрав более тысячи делегатов. В этом отношении он даже превзошел Германский социальный форум в Эрфурте, проведенный несколько месяцев спустя. Встреча протестующей молодежи совпала с избирательной кампанией, в которой впервые выступила Левая партия. Как отмечала газета «Junge Welt», большинство делегатов форума «наверняка испытывали к Левой партии большую симпатию». Однако это отнюдь не означало некритической поддержки: деятельность партии должна подвергаться «критической корректировке со стороны социальных движений».[490]

Европейские социальные форумы прошли в Париже, Лондоне и Афинах. В отличие от ВСФ, где все вопросы решает закрытая от посторонних организационная группа, в Европе была выработана весьма демократичная процедура «подготовительных ассамблей», которые сами по себе стали чем-то вроде регулярно собирающихся мини-форумов. Здесь в повестку дня ставятся не только вопросы подготовки ЕСФ, но и координация различных общественных кампаний. На афинском форуме ключевым лозунгом стало «расширение» (enlargement), прежде всего – расширение участия восточноевропейцев. Активисты из России уже достаточно активно были представлены на ЕСФ, а в Афинах их было около 200 человек (немалое достижение, если учесть финансовые и организационные трудности). Однако вопрос о «расширении» несводим к численности участников. Восточноевропейские делегаций жаловались, что предлагаемые ими темы почти никогда не попадают в повестку дне. Содержательно и концептуально доминировали западноевропейцы, смотревшие на товарищей с Востока в лучшем случае как на учеников. Между тем дискуссии становились все более однообразными и беспредметными. Сьюзан Джордж открыто критиковала подобные встречи, превращающиеся в пустую говорильню. Продолжать такие дискуссии бессмысленно, протестовала она, «мы должны сосредоточиться на чем-то определенном и совместными усилиями сделать это».[491] Однако подобные призывы не влияли на ход форумов, в которых уже выработалась собственная традиция и инерция. В 2007 году Сьюзан Джордж, которая долго грозилась перестать тратить время на подобные мероприятия, привела свою угрозу в исполнение и не поехала на форум в Найроби.

Всемирный социальный форум 2007 года не случайно прошел Найроби. О том, что проводить подобные встречи надо именно в Африке, говорилось давно. Но не было подходящих условий. Хроническая нищета, которую можно здесь наблюдать, сама по себе еще не создает хороших предпосылок для успешной организации крупномасштабных мероприятий, даже если эти мероприятия – антикапиталистические.

Помимо материальных условий (требуется более или менее развитая инфраструктура, позволяющая принять многотысячный поток делегатов со всего мира), нужны и соответствующие политические условия. В условиях авторитарного режима можно провести большой молодёжный фестиваль или съезд солидарности, но вряд ли удастся организовать свободную дискуссию.

Местом встречи избрали столицу Кении Найроби. Условия созрели. Здесь, как и во многих других африканских странах, прошла своя перестройка – многопартийная система сменила однопартийную, а оппозиция сумела победить правительство в недавнем референдуме по поводу расширения президентских полномочий (событие редкое даже в странах с более богатыми демократическим традициями).

Серьезной проблемой для форума стала преступность. Изрядное число приезжих были обворованы, причем пострадали люди не только из западных стран. Если европейцы или американцы довольно быстро разбирались с утерянными кредитными карточками, то обворованные индусы и африканцы оказывались без средств к существованию. Число украденных паспортов перевалило за десяток на третий день форума. Несколько делегатов стали жертвами разбойного нападения.

Большое число европейцев – итальянцев, французов, немцев и англичан – дополнялось многочисленными делегациями из Южной Африки и других соседних стран. В отличие от прежних форумов было заметно меньше представителей Латинской Америки и Азии. Что, впрочем, вполне естественно: они преобладали на предыдущих встречах – в Порту-Алегри, Каракасе и Бомбее.

Кенийские активисты жаловались, что им не по карману оказывалась плата за регистрацию. Те, кто не смог попасть на официальные мероприятия, организовали собственный альтернативный форум. Подобное уже имело место в Бомбее, но там альтернативный форум был затеян ультралевыми группировками, осуждавшими реформизм официального ВСФ. На сей раз политические разногласия не играли особой роли, дело было в деньгах. Скандал разразился 21 января, когда делегацию жителей трущоб не пустили на форум, поскольку они не могли заплатить. Цена регистрации была равна недельному заработку кенийского бедняка. Позднее, правда, контроль свели к минимуму, и все желающие могли проникнуть на стадион безо всякой регистрации, но ущерб делу был уже нанесен. Несколько местных активистов были арестованы при попытке бесплатно попасть на заседания форума. В предпоследний день толпа местных жителей и южноафриканцев разгромила на территории стадиона ресторан, принадлежавший министру внутренней безопасности Кении.

«Это мероприятие больше всего напоминало ярмарку, – подвел итоги кенийский журналист Фирозе Манджи (Firoze Manjif). – Те, у кого больше денег, получали лучшие места и больше семинаров, больше возможности пропагандировать свои идеи. Короче, их было лучше слышно. В итоге международные НПО с большими бюджетами доминировали, оттеснив местные организации. Не потому, что у них были интересные идеи, а просто потому что на ВСФ господствовали те, у кого было больше финансовых средств».[492]

Для многих радикальных активистов социальные форумы стали скучным местом, где собираются многочисленные ораторы реформистского толка, плетутся интриги и бессмысленно тратится время. Другие восторженно отзывались о них как о смотрах сил сопротивления. На деле, вероятно, и те, и другие были правы. Как и всякое масштабное явление, форумы были противоречивы, выявляя и воспроизводя все проблемы движения (что, в конечном счёте, шло на пользу противникам неолиберальной глобализации). Они менялись и развивались вместе с движением, переживая вместе с ним спады и подъемы.

Глобальное сопротивление бросило вызов не только буржуазным элитам, но в не меньшей мере и политическим бюрократиям – как социал-демократическим, так и «радикальным». Тем самым они вынудили политические партии приспосабливаться к новой ситуации. Однако, изменив соотношение политических сил, движение само по себе не могло достигнуть своих стратегических целей без участия партий. Другой вопрос, насколько левые политические партии были готовы к тому, чтобы стать инструментом массовой антикапиталистической борьбы.

Говоря словами Грамши, начиналось формирование нового «исторического блока».[493] Активисты новых движений просто обречены были вступить на ту же политическую арену, на которой действовала традиционная левая, но действовать на этой арене необходимо по-новому. Первыми шагами в этом направлении были кампания Нэйдера в США, создание «Социалистического Альянса» в Англии и Австралии. Ни один из этих экспериментов нельзя назвать вполне удачным.

Кампания Нэйдера в 2000 году не имела продолжения, не привела к организационной или идейной консолидации левых. А в 2004 году повторная попытка Нэйдера баллотироваться на пост президента уже не вызвала прежнего энтузиазма, тем более что часть левых снова склонилась к поддержке демократов под лозунгом «Anybody, but Bush» («Кто угодно, только не Буш»). Этот лозунг, будучи политически бессодержателен, обеспечивал полное, безо всяких условий, подчинение левых аппарату Демократической партии, который, в свою очередь, гарантированно проваливал выборы. Морально-политическая катастрофа американской левой на выборах 2004 года показала, что без самостоятельной организации не может быть и самостоятельной роли в общественной борьбе.