Лиловые люпины - Нона Менделевна Слепакова

но как быть, если родителям Плешковой Ники заблагорассудилось именно сегодня явиться к Марии Андреевне с жалобами на свою дочь. — Все они — я это чувствовала, ни на кого не глядя и напряженно созерцая свой номерок на лямке, — немедленно уставились на меня, и Тома подбросила им: — Домашнее поведение Плешковой вышло из всяких рамок, и ее родителям, значит, стало совсем невмоготу, если они рискнули обеспокоить директора школы сегодня. Впрочем, отец Плешковой — нервнобольной и неполноценный человек, так что мало ли какая нелепость могла прийти ему в голову. Короче, директор школы постановила просить меня приказать вам, актив девятого-первого, сегодня же сформировать и направить после уроков к Плешковой специальную надомную комиссию.

— Что за комиссия, создатель? — раздался позади меня громкий выдох.

Скорее всего, по голосу и машинальной памятливой эрудированности, это вырвалось у Орлянки, вылетело невольно, но Тома ответила серьезно:

— Комиссия обследует на дому все подробности частной жизни Плешковой Ники и доложит их всему клэссу и мне, как клэссному воспитателю. Сейчас вам надлежит эту комиссию создать. Я думаю, в нее войдут активнейшие, лучшие ученицы клэсса. Изотова Валя, — Тома ткнула в нее перстом, Дзотик встала, — Румянцева Лена, Дрот Таня, Бываева Лора.

Членши ОДЧП одна за другой поднялись и теперь торчали среди сидящего класса в разных местах химкаба с выжидательной, горделивой и обремененной избранностью на лицах.

— Возглавит же комиссию… — продолжала Тома, и Пожар, не дожидаясь своего имени, вспряла с места, как долго прижимаемая тугая пружинка. Но у Томы, наверно, имелись другие соображения на этот счет. — Я вижу тебя и помню о тебе, Пожарова Ира, — раздумчиво отреагировала она на этот готовный вскок, — но здесь имеет место некоторая неловкость, небольшая тонкость. Видишь ли, ты комсорг, а Плешкова, как известно, в ВЛКСМ не состоит. Пожалуй, твоя кандидатура не очень уместна.

Пожар замедленно, подолгу задерживаясь на каждой, обвела взглядом формируемую комиссию, а потом с прожигающим насквозь упором остановила его на Томе.

— Тамара Николаевна, — сказала она так же раздумчиво, как Тома. — Вы назвали «лучших учениц и активнейших в классе» девочек. Но все четверо, об этом вы забыли, потому и лучшие, потому и активнейшие, что они — комсомолки. Отчего же вы отстраняете от комиссии пятую, комсорга, которого они выбрали?

— Пожарова отличница// Пожарова активная// а комсорг или не комсорг в данном случае неважно, — отстреляла Дзотик.

— Конечно, пускай Ира пойдет с нами, — поддержала Таня Дрот.

— Какая же комиссия без комсорга? То и другое на «ком» начинается, обратите, — взрезала лицо громадной горизонтальной запятой улыбищи Лорка, как обычно, стараясь, чтобы никто не понял, шутит она или нет. — Мы — только с комсоргом! «Собирался в дальнюю дорогу комсомольский сводный батальон!» — процитировала она популярную песню тех лет.

— Мы просим, Пожарник, нет, мы настаиваем, родненький, чтобы ты нами руководила, — превращая свой мед в твердые сгустки, сказала Румяшка.

— Не подумайте, Тамара Николаевна, — продолжала Пожар, — что я так уж рвусь разбираться вместе с комиссией в этих неприятных семейных делишках Плешковой, но раз уж такое завелось в нашем классе, мой долг комсорга— вмешаться. По-моему, комсомольцы как раз и должны вмешиваться в дела некомсомольцев, чтобы подтягивать, чтобы дотягивать их до комсомольского билета, чтобы сделать их достойными. А по-вашему, Тамара Николаевна, получается, что если кто из некомсомольцев провинился, комсорг сейчас же и ручки врозь, чтобы пальчики не замарать? Не понимаю, то ли вы чересчур оберегаете комсорга от грязных дел, то ли недооцениваете роль комсорга и не до самого донышка доверяете ему, то ли даже по каким-то причинам не хотите вытягивать балласт вашего воспитательского класса на комсомольский уровень… Если я несу чушь, поправьте меня, Тамара Николаевна, может, я неверно поняла вас?

Хотя мне было вовсе не до Томы, я вдруг ясно ощутила, как она опала под пожаровским взглядом; все ее объемы и жиры колыхались в сохранности, но из них ушла привычная упругая уверенность, авторитетная надутость. Тома опоздала, проиграла. Чересчур окрепшим и веским сделалось существо, самою же Томою выпестованное в помощь себе, но от помощи внезапно перешедшее в идейно подкованное противостояние. И воспиталка, не приняв непосильного боя с юной, пылкой и быстрой Пожар, отступила, пустилась оправдываться, с каждым словом все больше опустошаясь, испуская остатки тугого газа, еще сегодня наполнявшего ее, как праздничный шарик:

— Именно неверно… Вот именно ты неверно поняла… — торопясь, залепетала Тома. — Я намеревалась выдвинуть главу комиссии из числа названных четверых. Все дело, видишь ли, в процентном соотношении. Одна некомсомолка — и четверо комсомолок, среди которых староста клэсса. Я и подумала — стоит ли возглавлять комиссию еще и самим комсоргом клэсса, не много ли чести для ученицы, на которую школа регулярно жалуется родным, а теперь и родные, не выдержав, жалуются в школу? Вот каковы мои соображения, Пожарова И…

— Пожалуйста, короче, — не мягче МАХи, с привкусом выплавляемой в горле стали, урезала Тому Пожар, — прошу вас, Тамара Николаевна, назовите состав сформированной нами комиссии, хотя мы ее ни капли не формировали, а вы сами всех назначили.

Тут уж Тома оказалась пойманной по совсем горячим следам, почти с поличным. Живой, хитрый и хищный ум Пожар прихлопнул застарелую, инертную Томину фразеологию, как беспомощную толстую ночную бабочку сачком. И ко всему, это было высказано с неподражаемой вежливостью. Вытягиваясь чуть ли не по стойке «смирно», Тома ответила:

— Глава комиссии— Пожарова Ирина. Члены комиссии — Изотова Валентина, Румянцева Елена, Бываева Лариса и Дрот Татьяна. Еще раз прошу прощения у Галины Сергеевны за постороннюю беседу на ее уроке.

— Тема воспитания не может быть посторонней в школе, — любезно и справедливо ответствовала Химера, при помощи учащенных миганий сгоняя с лица коммунально-сладострастную заинтересованность и сообщая ему обычную преподавательскую озабоченность. В эту самую секунду в коридоре прогундел звонок на перемену, я рванулась к дверям и, пролетая мимо Пожар, услышала безличное из-за множественного числа, удовлетворенное нравоучение:

— ЧТО, ПЛЕШЬ, ВЕДЬ ГОВОРИЛИ ТЕБЕ, ПРЕДУПРЕЖДАЛИ. БУДЕШЬ ТЕПЕРЬ КУШАТЬ ТРАВКУ И ПРОСИТЬ ДОБАВКУ.

Рог изобилия

Далеко-далеко на юге, в горных пещерах, лежат таинственные подземные озера. Они глинисто-зелены, мертвы и страшны своею изначальной незыблемостью, вековой стоячестью. Люди, которые приходят в пещеры, освещая себе путь факелами, не решаются пить из подземных озер. Только раз одна смелая и задорная юная комсомолка, придя со школьной экскурсией в горные недра, отстала от своих, зачерпнула ладошкой из озера и напилась.

— И никакие они не мертвые, просто кипяченые! Только кто и как их вскипятил? Вот это — проблема, научная проблема, и то в ней,