Месть Танатоса - Михель Гавен

Несмотря на ожесточенное сопротивление защитников Вены, она впервые в своей истории сдавалась на милость победителя.

Осколок, чиркнув, ранил Скорцени в плечо. Не обращая внимания на боль, штандартенфюрер выводил своих людей из города, занимаемого советскими частями, стараясь не попасть в окружение. Едва машины успели пересечь мост через Дунай, как его взорвали, — минута промедления, и они оказались бы отрезаны или погибли прямо на мосту.

Снаряды градом сыпались им вслед. Рана кровоточила. Кровь лилась по рукаву…

Только добравшись до Бад-Аусзее, Скорцени позволил сделать себе перевязку. Альфред Науйокс, закончив все дела, все-таки дождался Скорцени. Узнав, как развиваются события в Вене, он даже планировал в крайнем случае идти на помощь другу. Теперь же, разорвав медицинский пакет, сразу начал бинтовать Отто плечо.

— Где твои родственники? — недоуменно спросил Алик, видя, что Скорцени приехал один.

— Погибли, — скупо ответил Отто.

— Прости, — извинился Алик.

Здоровой рукой Скорцени развернул длинный рулон, который привез с собой. Показал Алику. Науйокс взглянул на портрет.

— Кто это? — спросил он с удивлением.

— Ты разве не видишь? — Скорцени задумчиво смотрел на картину. — Не узнаешь? Ее Высочество, эрц-герцогиня Австрии Мария-Елизавета Кобургская. Это Маренн, Алик…

Белоснежное платье кайзерины было залито кровью, а на юном лице, как горестные морщины, залегли складки.

— Нам надо ехать в Берлин, — решительно сказал Скорцени, поднимаясь. — Немедленно. Я не могу ее потерять. Я не могу потерять последнее, что у меня осталось.

— Поехали, — согласился Алик.

Все-таки встретившись — вопреки воли Шелленберга, который находился в полевой ставке Гиммлера, — с его бывшей женой, Маренн убедила фрау Ильзе выехать с сыном из Берлина. Она привезла Ильзе и Клауса в Шарите. Проводив их в укрытие и поручив заботам Ирмы, она сразу направилась к телефону, чтобы связаться с Шестым управлением — необходимо сообщить Фелькерзаму, что Ильзе и Клаус готовы к выезду, их надо срочно отправлять, пока еще есть транспорт.

Но телефон в приемной Шелленберга не отвечал. Тогда Маренн позвонила оперативному дежурному по Шестому управлению — она хотела выяснить, где можно найти штурмбаннфюрера фон Фелькерзама, не оставлял ли он о себе каких либо сведений. Привыкший к жесткой дисциплине, строгий и пунктуальный, Ральф никогда не отлучался в служебное время, не предупредив, куда он едет и где его можно застать.

Но дежурный ответил, что не видел личного адъютанта бригадефюрера. Он также сообщил, что в здание Управления недавно попала бомба и сейчас здесь работают пожарные и спасательные команды — есть жертвы. «Вы понимаете, фрау Сэтерлэнд, в такой обстановке трудно сориентироваться — сумятица, — посетовал он. — Может быть, барон где-то с солдатами, которые вытаскивают из-под обломков пострадавших, а может быть…» — дежурный не договорил, сделав многозначительную паузу.

Узнав о происшествии, Маренн заволновалась — она подумала о Джилл. Положив трубку после разговора с дежурным, она сразу же позвонила в Бюро переводов. Девушки, работающие вместе с Джилл, сказали ей, что после налета Джилл еще не возвращалась на рабочее место и они не знают, где она. Охваченная тревогой, Маренн попросила Ильзе немного подождать и, оставив ее с сыном на попечение Ирмы, поехала на Беркаерштрассе.

Крыло, в которое попала бомба, было оцеплено охраной. Пожарные из брандспойтов поливали здание — огонь уже затихал. Из-под обломков только что вытащили пострадавших — их оказалось немного: несколько военнослужащих, стоявших в карауле, офицер в звании штурмбаннфюрера СС и девушка-секретарь. Когда Маренн подъехала к Управлению, она увидела машину Красного Креста.

— Есть погибшие, раненые? — сразу спросила она офицера охраны, выйдя из автомобиля. Она старалась унять нервную дрожь, охватившую ее в предчувствии недоброго, но это удавалось ей с трудом — зубы стучали, голос срывался.

— Есть несколько человек, — ответил офицер уклончиво и тут же добавил: — Вы не волнуйтесь, сюда уже прибыли медики. Мы вызвали. Ничего страшного, — он явно хотел задержать ее, но, рассеянно кивнув ему, Маренн подошла к оцеплению. Офицер проводил ее сочувственным взглядом. Она не обратила на это внимания.

Кроме охранников и пожарных, вокруг почти никого не было: сотрудникам приказали находиться на своих рабочих местах. У санитарной машины на земле в ряд лежа ли несколько носилок, тела на которых были накрыты простынями. Сердце Маренн сжалось — кто же это? Офицер охраны, гауптштурмфюрер СС, подошел и встал за ее спиной. Он в любой момент готов был прийти ей на помощь, поддержать, но она опять не заметила его столь странного внимания к себе…

Офицер с беспокойством наблюдал за ней, все еще не решаясь сказать. Около одних носилок суетились врачи. Маренн издалека узнала хирурга — они неоднократно встречались по работе. Вот доктор отошел… Маренн ах пула: на носилках она увидела спутанные каштановые волосы и бледное лицо… Джилл! Глаза девушки были закрыты, на голове наложена свежая повязка.

— Джилл! — оттолкнув охранника, Маренн бросилась к дочери. Автоматчик хотел остановить ее, но офицер знаком приказал ему не вмешиваться и пошел вслед за Маренн.

— Джилл! Доченька!

— Фрау Сэтерлэнд! — хирург увидел ее. — Я Вам сочувствую — такое несчастье. Но мне кажется, все обошлось, — заметив, как помертвело лицо Маренн, он тут же постарался успокоить ее: — рана неглубокая. Заживет, могло бы быть хуже.

Едва слыша его объяснения, Маренн с трепетом склонилась над дочерью — Джилл была без сознания.

— Дорогая моя, — она ласково провела рукой по ее волосам. — Ласточка моя…

— Я не хотел сообщать Вам сразу, — виновато сказал за ее спиной офицер охраны. — Жалко очень…

— Вы хотели, чтобы она умерла? —. гневно взглянула на него Маренн.

— Нет, нет, ни в коем случае, — заверил он, — только, знаете, — он замялся.

— Что еще? — нетерпеливо спросила Маренн.

— Погиб адъютант бригадефюрера. штурмбаннфюрер фон Фелькерзам, — наклонившись, гауптштурмфюрер приподнял простыню с соседних носилок — на ней проступили багровые пятна крови.

Повернувшись, Маренн увидела безжизненное лицо Ральфа, раздробленный череп. Инстинктивно рванулась к нему — но бесполезно, Ральф был мертв. Маренн побелела. Сама не понимая зачем, потрясла его за плечи… Пожалуй, впервые за всю свою врачебную практику она хотела бы, чтобы опыт обманул ее. Увы, он безжалостно свидетельствовал о том, что смерть наступила почти мгновенно — с самой первой секунды у Ральфа не оказалось шансов…

— Их нашли на лестнице, — проговорил гауптштурмфюрер, — недалеко от бомбоубежища. Наверное, они торопились туда. Бомба ударила как раз в тот момент, когда они вышли на лестничную площадку. Главное, попала-то совсем в другое место, а здесь — потолок обвалился… Если бы на несколько секунд раньше или позже…

Маренн обессиленно прислонилась к кузову санитарной машины. Она неотрывно смотрела на лицо Ральфа. Ей все казалось, что он сейчас пошевелится или откроет глаза. Нет, это невозможно, это так жестоко! Бедная Джилл, бедная моя девочка!

— Вы похороните его? — спросила гауптштурмфюрера, и голос ее прозвучал как-то чуждо, отстранено. — Мне надо отвезти дочь в клинику.

— Да, конечно, — с готовностью согласился тот.

— Я потом приеду, — произнесла она, стараясь взять себя в руки. — Кстати, гауптштурмфюрер, — обратилась она к офицеру, вспомнив об Ильзе, — у меня к Вам просьба.

— Слушаю, фрау.

— Не могли бы Вы узнать, пока я отсутствую, какую машину заказал бригадефюрер для своей семьи. Ральф должен был знать это. Но возможно, курсе еще кто-либо из секретариата. И необходимо получить охрану. Хорошо? Семья бригадефюрера должна сегодня выехать из Берлина.

— Слушаюсь, госпожа… — гауптштурмфюрер молодцевато щелкнул каблуками.

— Не надо, — поморщившись, Маренн остановила его, — до того ли сейчас — помогите лучше погрузить носилки в машину. Позовите солдат.

Когда Маренн появилась в Шарите, Ирма испугалась, увидев ее лицо. Оно казалось мертвым — ни кровинки в нем. У губ залегли глубокие скорбные морщины. Глаза померкли и как будто стали глубже…

— Что случилось? — едва сдерживая тревогу, спросила Ирма, но Маренн промолчала. Она вызвана санитаров — они открыли кузов санитарной машины и вынесли носилки.

— Джилл! — вскрикнула Ирма, разглядев пациента. — Господи, как же это? Она жива?

— Да, — коротко ответила Маренн.

— Ну, слава Богу! — Ирма перекрестилась. — Где же это ее?

— На Беркаерштрассе попала бомба…

Ирма всплеснула руками:

— Много погибло?

— Нет, не много, — ответила Маренн и помолчав, взглянула Ирме в лицо темно-зелеными, почти черными от горя глазами. — Ральф погиб, — сообщила она.