Алмаз раджи (сборник) - Роберт Стивенсон

И принц с самым довольным видом проглотил пирожное.

– Превосходное, – похвалил он усилия кондитера.

– Я вижу, вы знаток, – ответил на это молодой человек.

Полковник Джеральдин также отдал должное пирожному, и поскольку в этом кабачке все посетители либо приняли, либо отвергли угощение, молодой человек со сливочными пирожными направился в другой. Слуги, по-видимому, давно смирившиеся со столь нелепым занятием, последовали за ним, а принц и его шталмейстер замыкали шествие, держа друг друга под руки и улыбаясь. В том же порядке эта компания посетила еще две таверны, и в каждой повторилась та же сцена: кто отказывался, кто принимал странное угощение, и молодой человек неукоснительно съедал все то, от чего отказывались другие.

Выйдя из третьей таверны, молодой человек пересчитал свои оставшиеся запасы. Осталось девять пирожных: три на одном блюде и шесть на другом.

– Господа, – сказал он, обращаясь к своим новым знакомцам, – мне не хотелось бы вас задерживать. Я уверен, что вы голодны, и считаю, что у меня в отношении вас есть известные обязательства. В этот знаменательный, поистине великий для меня день, когда я завершаю свою безобразную жизнь самой безобразнейшей глупостью, какую только можно придумать, я хотел бы быть особенно любезным с людьми, почтившими меня своим вниманием. Вам, господа, больше не придется ждать. Хотя организм мой и расшатан всевозможными излишествами, я, рискуя остатками здоровья, устраняю дальнейшие препятствия.

С этими словами он отправил в рот оставшиеся девять пирожных, глотая их практически целиком. Затем, обернувшись к слугам, он вручил каждому по соверену.

– Я должен поблагодарить вас, – сказал он, – за ваше необыкновенное долготерпение.

С этими словами, поклонившись каждому, он отпустил их. Затем с полминуты смотрел на кошелек, из которого только что извлек золотые, после чего швырнул его на середину мостовой и изъявил готовность отправиться ужинать.

В маленьком французском ресторанчике в Сохо, пользовавшемся в те времена шумной славой, которая, впрочем, давно пошла на убыль, трое спутников потребовали отдельный кабинет во втором этаже и вскоре уже сидели за отличным ужином. Беседуя о всяких пустяках, они распили три или четыре бутылки шампанского. Молодой человек был разговорчив и весел, но смеялся чересчур громко для благовоспитанного человека, руки его заметно дрожали и голос внезапно начинал звучать чересчур резко, как у человека, который не вполне владеет собой. Когда десерт был убран со стола и все трое закурили сигары, принц обратился к молодому человеку:

– Вы, я уверен, простите мне мое любопытство. И хоть мы знакомы всего несколько часов, вы меня чрезвычайно заинтриговали. Поэтому я, рискуя даже показаться неделикатным, все-таки скажу, что я и мой друг вполне заслуживаем вашего доверия. У нас у самих много тайн, которые мы постоянно доверяем тем, кому не следовало бы. И если, как я предполагаю, история ваша достаточно нелепа, то вы можете, не стесняясь, изложить ее нам, так как более нелепых людей, чем мы, нет во всей Англии. Меня, например, зовут Теофилус Годол, имя моего друга – майор Альфред Хаммерсмит, во всяком случае, ему угодно выступать под этим именем. Мы проводим жизнь в поисках приключений, и нет такой экстравагантной выходки, которой бы мы не могли посочувствовать всей душой.

– Вы мне нравитесь, мистер Годол, – отвечал молодой человек, – вы внушаете доверие, и я ничего не имею против вашего друга майора, хотя мне все же кажется, что он переодетый аристократ. По крайней мере, я уверен, что он наверняка не военный.

Полковник улыбнулся, выслушав такой великолепный комплимент его искусству маскировки, а молодой человек продолжал, все больше воодушевляясь:

– Существует масса причин, по которым мне не следовало бы рассказывать вам свою историю, но именно поэтому я хочу рассказать вам ее. По-видимому, вы ожидаете услышать что-нибудь совершенно дурацкое, и у меня не хватает духу оставить вас разочарованными. Тем не менее я не назову вам своего имени. Возраст мой также не имеет никакого отношения к сути дела. Я самым банальным образом происхожу от своих предков, унаследовал от них триста фунтов годового дохода и очень приличный дом, в котором еще и теперь проживаю. Вместе с домом и этим капиталом я, должно быть, унаследовал от предков легкомыслие, потворствовать которому всегда было для меня особым наслаждением. Воспитание я получил неплохое. Я играю на скрипке так, что мог бы солировать в плохоньком оркестре; впрочем, в этом я не вполне уверен. То же самое я могу сказать о своей игре на флейте и валторне. Я выучился играть в вист и так преуспел в этой ученой игре, что проигрываю в среднем до ста фунтов в год. Французский язык я знаю ровно настолько, что мог бы проматывать деньги в Париже с той же легкостью, как и в Лондоне. Как видите, я человек всесторонне образованный. Я пережил ряд разнообразных приключений, в том числе и дуэль из-за пустяков. А два месяца назад я повстречал молодую особу, которая и внешне, и складом характера, и душевными склонностями совершенно в моем вкусе. Сердце мое растаяло, я почувствовал, что судьба моя решена и что я готов влюбиться. Но когда я принялся пересчитывать свои средства, то обнаружилось, что от моего капитала осталось чуть меньше четырехсот фунтов! И вот я спрашиваю вас: может ли порядочный человек позволить себе влюбиться, имея за душой какие-то четыреста фунтов? Я решил, что ответ отрицательный; стал держаться подальше от этой очаровательной особы и, сделавшись расточительнее прежнего, к сегодняшнему утру остался с восемьюдесятью фунтами стерлингов.

Эти деньги я разделил на две равные части. Сорок фунтов я оставил на одно особенное дело, а остальные сорок фунтов я решил промотать сегодня же до наступления ночи. Я отлично провел день, разыграл не одну комедию, подобную комедии с пирожными, благодаря которой я имел удовольствие познакомиться с вами. Одним словом, как я уже говорил, я решил привести свою нелепую жизнь к еще более бестолковому концу. И вот, когда я вышвырнул свой кошелек, мои сорок фунтов закончились… Теперь вы не хуже меня самого знаете, что я собой представляю: безумец, но последовательный в своем безумии и, как вы, надеюсь, сможете подтвердить, не нытик и не трус.

По тону и манерам молодого человека было видно, что он относится к себе с горечью и презрением. В итоге слушатели пришли к заключению, что любовь его была куда глубже, чем он об этом говорил, и что они имеют дело с человеком, задумавшим свести счеты с жизнью. Фарс с пирожными угрожал обернуться трагедией.

– Не странно ли, – воскликнул Джеральдин, взглянув на принца Флоризеля, – что мы трое совершенно случайно встретились в таком громадном водовороте, как Лондон, и находимся, можно сказать, почти в одинаковом положении?