Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Крикливый клоун или придурковатый солдафон страну не соблазнят, а вот решительный демагог, вполне возможно, в состоянии добиться успеха, ловко перемешав новые национальные и старые социалистические лозунги.

И тогда на первый план вышли две фигуры — председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов, которого каждый день вся страна лицезрела на экранах телевизоров, и вице-президент Александр

Руцкой, формально — второй человек в стране и, следовательно, наследник Ельцина.

Руслан Хасбулатов прекрасно понял силу прямой апелляции к общественному мнению. И он разговаривал не только с депутатами, но и через их голову со всей страной. Ему безумно хотелось нравиться. Это можно было бы отнести на счет феминизированных черт характера, если бы не очевидная охота за симпатиями будущих избирателей.

На симпатии миллионов избирателей рассчитывал и вице-президент Александр Руцкой. Почти неотличимый от своего тогдашнего друга Никиты Михалкова, он напоминал хорошего русского барина, в меру добродушного, не любящего обременять себя работой и снисходительного к слабостям других.

Его главным недостатком казалось отсутствие ясно выраженных политических целей. У него не было собственной политической платформы, зато не было и большого числа врагов.

За первый год его вице-президентства стало очевидным, что Руцкой легко поддается различным влияниям, его взгляды в немалой степени формируются окружением. У противоположных лагерей была возможность перетащить Александра Руцкого на свою сторону.

Самое важное состояло в том, что и Руцкой и Хасбулатов, еще недавно преданные соратники Ельцина, перешли в оппозицию к президенту. Точнее, не лично к Ельцину, а к экономическому курсу его правительства. Они вроде бы ничего не имели против самого Бориса Николаевича, но просили его сменить и курс, и правительство. Похоже, и Руцкой и Хасбулатов сами были не прочь принять на себя обязанности главы правительства и обиделись на то, что им предпочли другого.

До мая 1992 года Ельцин не поддавался на критику, держался стойко, даже видя, как падает его авторитет, популярность и престиж в стране из-за трудности прохождения реформ. В апреле окончательно были освобождены цены, вызвав новую волну недовольства.

Историк Михаил Геллер писал в эти дни:

«Почему демократия так быстро приелась русским избирателям, еще не успевшим к ней привыкнуть? На этот раз ответ известен. Для обитателей демократического рая демократия, о которой столько говорили, семьдесят лет ругали и высмеивали, пять лет хвалили и восторгались, отождествлялась с благополучием. При коммунизме было плохо, при демократии будет хорошо. Выяснилось, что это не совсем так. Жить стало труднее, хотя и свободнее...»

Летом 1992 года только 24 процента опрошенных полностью доверяли Ельцину, еще 33 процента доверяли частично.

Ельцин стоял как скала, хотя видно было, как поднимается оппозиционная волна. Демократическое движение распадалось на глазах, а противники реформ, напротив, объединялись. Причем тон задавала опасная, агрессивная оппозиция.

23 февраля в честь Дня российской армии оппозиция, которая собралась у Белорусского вокзала, впервые потребовала отставки Ельцина и суда над Горбачевым. Манифестанты бросали в милицию бутылки, орудовали палками. Шестнадцать милиционеров получили травмы. Это была проба сил.

В июне начались первые массовые протесты против роста цен с лозунгами «Долой правительство!».

Собравшаяся возле телевизионного центра «Останкино» толпа требовала судить «сатанистов-сионистов Ельцина», потом устроила там палаточный городок и приступила к планомерной осаде телевидения. Новая власть, которая еще недавно сама собирала антиправительственные митинги и ненавидела ОМОН, не знала, как ей следует поступить.

Выждав две недели, все-таки решились действовать. ОМОН разогнал участников несанкционированного митинга.

В разгар политического кризиса в Москве, вызванного атакой национальных социалистов на телецентр «Останкино», главный столичный милиционер и по совместительству глава российской шахматной ассоциации Аркадий Мурашев отправился на Филиппины по неотложным шахматным делам.

После скандальных событий в «Останкино» Мурашев восстановил против себя как левых, так и правых. Одни кляли его за позорную нерешительность в защите демократии от красно-коричневых. Другие, напротив, требовали отставки за слишком решительные действия ОМОНа, который сначала ликвидировал палаточный городок возле телецентра, а затем разогнал антиправительственную демонстрацию у Рижского вокзала.

Бывший народный депутат СССР, молодой и симпатичный Аркадий Мурашев удивил очень многих, когда осенью 1991 года возглавил столичную милицию. Когда мы с ним разговаривали, он сказал, что его уговорил мэр Гавриил Попов:

— Мой отказ означал бы: вы работайте, а мы будем со стороны смотреть и критиковать, а ответственность за происшедшее нести не желаем.

Но даже многие его соратники по демократическому лагерю сочли назначение ошибкой: нельзя ставить неопытного молодого человека на работу, которую он совсем не знает. Его провал скомпрометирует демократов. Мурашев в системе МВД так и остался белой вороной.

Послеавгустовская эйфория, когда многим лидерам демократического движения казалось, что они достаточно быстро сумеют добиться радикальных преобразований, закончилась. Они один за другим уходили из аппарата власти, надеясь, что Ельцин справится сам.

А Борис Николаевич ощущал дефицит власти. Это казалось странным. Он президент с особыми правами плюс еще глава правительства, к тому же министр обороны (с марта по май 1992 года). Какой еще власти ему не хватает?

Теперь он вспоминал Горбачева, который точно так же просил у депутатов чрезвычайных полномочий. Тогда Ельцин упрекал своего предшественника в диктаторских замашках. Став президентом, он понял, в чем дело: с распадом КПСС исчезла структура власти, которая позволяла добиваться исполнения решений от Москвы до самых до окраин. В столице Ельцин был хозяином, на местах на него могли не обращать внимания. Не только Верховный Совет, но и местные советы были полновластны и к тому же находились в оппозиции к президенту. Геннадий Бурбулис ввел институт представителей президента, но они в основном информировали Москву о том, что происходит, рычагов влияния на местные дела у них тоже было немного.

Оппозицию вдохновил результат слушаний в Конституционном суде «дела КПСС».

Это было дело о проверке конституционности указов президента Ельцина. Он нанес несколько ударов по партии.

Первый удар по КПСС — указ Ельцина от 20 июля 1991 года «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР».

Против этого указа фактически возразить было нечего. Тут речь шла о том, что нельзя партийной работой заниматься на рабочем месте.

А вот после путча Ельцин сначала приостановил деятельность российской компартии, а потом вообще прекратил деятельность КПСС и распустил ее организационные структуры.

Коммунисты обжаловали три президентских указа. От 2 3 августа 1991 года «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР».

В нем говорилось, что не зарегистрированная в установленном порядке КП РСФСР поддержала ГКЧП, препятствовала исполнению указа президента от 20 июля 1991 года. «До окончательного разрешения в судебном порядке вопроса о неконституционное™ действий Компартии РСФСР приостановить деятельность органов и организаций Коммунистической партии РСФСР», — говорилось в указе. Министерству внутренних дел поручалось позаботиться об имуществе партии, а Центральному банку — приостановить проведение операций по расходованию средств партии.

От 25 августа 1991 года «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР».

Ельцин объявил все движимое и недвижимое имущество КПСС и КП РСФСР, включая партийные вклады в банках, государственной собственностью. Право пользования партийным имуществом передавалось правительству и местным органам власти. Министерству иностранных дел России поручалось обратиться к правительствам других стран с просьбой сообщить о размерах партийных средств, размещенных за рубежом. Общественно-политический центр МГК и МК КПСС на Цветном бульваре переходил Верховному Совету РСФСР под парламентский центр.

От 6 ноября 1991 года «О деятельности КПСС и КП РСФСР».

В указе говорилось, что «КПСС никогда не была партией. Это был особый механизм формирования и реализации политической власти путем сращивания с государственными структурами или их прямым подчинением КПСС. Руководящие структуры КПСС осуществляли свою собственную диктатуру, создавали за государственный счет имущественную основу для неограниченной власти».