«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников

class="p1">Б о й к о. Предлагала, чтобы вместе с тобой и другие тоже пили?

А в д е е в а. Предлагала.

Б о й к о. И они пили?

А в д е е в а. Пили.

Б о й к о. И пьяные были?

А в д е е в а. Были.

Б о й к о. И даже посуду били?!

А в д е е в а. И даже посуду били!

Б о й к о. Ну?..

А в д е е в а. Что ну?

Б о й к о. Признаешь? Все признаешь?!

Входит  И в а н ы ч.

И в а н ы ч. Татьяна! Тут к тебе бабы… извиняюсь, женщины…

А в д е е в а. Какие женщины?

И в а н ы ч. Матрена Искра и другие, которые в последнее время это самое… ну… зашибают.

А в д е е в а. У меня сейчас здесь серьезный разговор, Иваныч. Скажи, чтобы немного подождали.

И в а н ы ч. Не могут они ждать, Татьяна. Тяжело им…

А в д е е в а (встревоженно). Тяжело?.. Почему тяжело?! Ну хорошо, пусть заходят. Прервемся, Иван Никитич, на пять минут…

С мешками на плечах входят  И с к р а  и  д р у г и е  ж е н щ и н ы.

И с к р а. Здравствуйте. Татьяна, говори, куда класть…

А в д е е в а. Здравствуйте… Кладите вон на тот стол, который побольше.

И с к р а (кладет свой мешок на стол). Три пуда.

П е р в а я  ж е н щ и н а. Два.

В т о р а я  ж е н щ и н а. Тоже два.

Г о л о с а.

— Два.

— Три.

— Два.

Б о й к о. Что это?

И с к р а. Сахар, Иван Никитич.

Б о й к о. Что за сахар?

П е р в а я  ж е н щ и н а. Обыкновенный.

В т о р а я  ж е н щ и н а. Песок.

И с к р а. А еще, Татьяна, решили мы собрать меду пчелиного, навялить наших кубанских сладких дынь, насушить отборных яблок и груш — и все это тоже отправить…

А в д е е в а. Правильно, подружки, правильно решили.

Б о й к о. Куда отправить? Кому?!

И с к р а. В Кампучию, Иван Никитич, в Афганистан…

П е р в а я  ж е н щ и н а. Ихним солдаткам.

В т о р а я  ж е н щ и н а. И детишкам ихним.

А в д е е в а. Спасибо, милые. Давайте собирайте… (После того, как женщины ушли.) Продолжим, Иван Никитич. Итак, ты говоришь, что я…

Б о й к о. Ничего… Ничего я не говорю.

А в д е е в а. Ну, говорил.

Б о й к о. И не говорил, считай!

П е р в ы й  ч л е н  п а р т б ю р о. Ну что ты пристала к человеку, Татьяна?!

В т о р о й  ч л е н  п а р т б ю р о. Как репей, ей-богу!..

А в д е е в а. Ладно… А с женой, с Дуней своей, как решаешь, Иван Никитич?

Б о й к о. А с этим вопросом погожу пока. Не к спеху… Еще посмотрим, чья возьмет.

А в д е е в а. Ну давай посмотрим.

Свет гаснет.

Усадьба Бойко. Ревет корова, орут свиньи, кудахчут куры. Входят  Б о й к о  и  А к и м а к и н.

А к и м а к и н. Ваня, что это?!

Б о й к о (с мрачным юмором). Твоя любимая сельская эта… симфония, Толик. Не узнал?

А к и м а к и н. Я серьезно спрашиваю.

Б о й к о. Мынька с ума сходит, а за нею и вся прочая домашняя живность.

А к и м а к и н. А почему Мынька с ума сходит?

Б о й к о. Потому что недоеная стоит. Доктор наук, а самого простого сообразить не можешь.

А к и м а к и н. Что же теперь делать?

Б о й к о. Что делать… Доить, конечно. Иначе корову испортить можно.

А к и м а к и н. Но Дуни… Авдотьи Дмитриевны нет!

Б о й к о. Ну и не надо. Что, мы сами не сможем? Два мужика-фронтовика, два казака-гвардейца с одной коровой не справимся?! Подумаешь, трудность какая — корову выдоить! Бабьи выдумки это, а не трудность. Нам это раз плюнуть… (Идет к крыльцу, берет ведро-цибару и направляется в глубину сцены.)

Входит  И в а н ы ч.

И в а н ы ч. Иван Никитич! Что это здесь у тебя?

Б о й к о. Ничего особенного.

И в а н ы ч. Как же ничего особенного? Светопреставление! На весь наш хутор Тихий слышно!

Б о й к о (с досадой машет рукой). А-а!.. Толик, поясни ты ему, что это… как ее… симфония!

И в а н ы ч. Симфония, Иван Никитич, когда радио или телевизор, в общем сказать, музыка, а это, извиняюсь, непорядок, и я как добровольная народная дружина по охране…

Б о й к о. Что?.. Верно. Молодец, дед! Хорошо придумал. А ну-ка давай включай, да погромчей!

И в а н ы ч. Что включать?

Б о й к о. Радио включай, музыку, на всю катушку! Глуши их, окаянных!

И в а н ы ч. Кого глушить?

Б о й к о. Мыньку и всю прочую живность!

И в а н ы ч. Это я могу, со всем моим удовольствием. (Подходит к столу под деревом, включает радиоприемник.) Что такое, на всех волнах одни разговоры… Во! Нашел! Музыка…

Б о й к о. Давай… (Уходит в коровник.)

Из радиоприемника раздается марш.

А к и м а к и н. Что вы делаете? Это же Бизе, «Кармен»! Это же «Тореадор, смелее в бой»! Это никак не подходит к данной ситуации!

И в а н ы ч (приглушает приемник). Чего ты, доктор?

А к и м а к и н. Это не та музыка, говорю. Нужна другая, совершенно другая. Глинка, например. «Не искушай» или «Уймитесь, волнения страсти».

И в а н ы ч. Какая имеется в данный момент.

А к и м а к и н. Лучше не надо никакой.

И в а н ы ч. Не надо так не надо… (Выключает приемник.)

Б о й к о (в коровнике). Ну ты, дура, замолчи сейчас же! Перестань реветь, балда рогатая! И не скачи, не брыкайся, как кенгура дикая! (Выглядывает из коровника.) Дед Кондрат, почему музыку прекратил?

И в а н ы ч. Доктор говорит, она не та.

Б о й к о. Давай! На всю катушку!

И в а н ы ч. Мне что, даю.

Из радиоприемника раздается тот же марш. В коровнике слышно разъяренное мычание, удар, и на сцену сначала вылетает ведро-цибара, затем, прихрамывая, выбегает  Б о й к о. Иваныч выключает приемник.

А к и м а к и н. Ваня! Что случилось?

Б о й к о (с досадой и даже зло). А ты слепой, не видишь?!

А к и м а к и н. Она тебя по ноге ударила?

Б о й к о. Нет, по головке погладила!

И в а н ы ч. Проверь, Иван Никитич: кость целая?.. Главное дело, чтобы кость была целая, а все прочее — ерунда, заживет.

Б о й к о. Ерунда?

И в а н ы ч. Ерунда.

Б о й к о. Так считаешь?!

И в а н ы ч. Так.

Б о й к о. Бери цибару и иди…

И в а н ы ч. Куда идти?

Б о й к о. Мыньку доить.

И в а н ы ч. Ты что?!

Б о й к о. А ты что?!

И в а н ы ч. Я?.. Я тебе, Иван Никитич, извиняюсь, от чистой души сочувствую и потому говорю: проверь, кость целая? Если бы я тебе от чистой души не сочувствовал…

Б о й к о. Ты не на словах, а на деле сочувствуй! На словах все готовы…

И в а н ы ч. Думаешь, побоюсь и не пойду? Да я, извиняюсь, на волков, на медведей, на диких кабанов ходил, а тут… корова домашняя! Где цибара? (Берет ведро, находит под деревом увесистый дрюк и направляется в глубину сцены.)

А к и м а к и н. Товарищ Будагин! Оставьте оружие.

И в а н ы ч. Какое оружие?

А к и м а к и н. Я имею в виду палку.

И в а н ы ч. Почему оставить?

А к и м а к и н. Вы должны показать Мыньке, что идете к ней с мирными намерениями.

И в а н ы ч. А ежели она на меня первая нападение сделает? Ежели она меня, как Ивана Никитича, обратно ногой?!

А к и м а к и н. Гм… В крайнем случае, в порядке допустимой обороны, вы ее… тоже ногой.

И в а н ы ч. А ежели она меня рогом, тогда я ее чем, какой, извиняюсь, оконечностью?!

А к и м а к и н. Гм!..

Б о й к о. Оставь… Оставь дрюк, дед Кондрат.

И в а н ы ч. Без дрюка не пойду.

Б о й к о (трет ушибленную ногу). Будь ты трижды неладная, как саданула…

А к и м а к и н. Это произошло потому, Ваня, что ты все сделал не так, как надо, не только не следуя теории условных рефлексов, но даже вопреки этой теории.

Б о й к о. А как надо сделать, как?! Давай советуй, делай свои эти самые… рекомендации, раз ты ученый.

А к и м а к и н. Надо все сделать так, как делает Дуня… Авдотья Дмитриевна. Насколько я помню, она приносит Мыньке бутерброд — хлеб с солью,