Научи меня летать - Шавина Виктория

Келеф откинул голову, закрыл глаза, наслаждаясь ласками ветра.

- Только послушай, как здесь пахнет, - ласково шепнул он.

Хин глубоко вдохнул, чтобы унять дрожь, провёл рукой по мокрой, нежной коре, затем оттолкнулся от дерева и медленно пошёл по лугу, ощущая при каждом шаге, как осыпаются на кожу мириады ледяных капель.

Пахло тишиной и покоем, прелыми листьями, хвоей, росой на увядающей горькой траве. Келеф открыл глаза, и человека, чей дух почти сроднился с грустным, засыпающим миром, изумил взгляд Сил'ан, яркий и тёплый, полный жизни.

- Тебе холодно, - заметило изящное существо. - Сейчас уйдём, но - совсем недолго - постой со мной и посмотри.

Молчание тянулось так долго, что Хин вздрогнул, когда уан снова заговорил:

- Её трепал ветер, способный вырвать дерево с корнями, бил дождь. Она прижалась к земле, уступая его напору.

Плавный жест указал вниз.

- Но ливень утих, - задумчиво довершил Сил'ан. - А трава поднимается.

Данастос в очередной раз покачал головой, глядя на карету, равнодушно клубившуюся туманом посреди поляны в саду.

- И чего ты рассчитываешь добиться, о, мой повелитель? - с насмешливой улыбкой вопросил он.

Келеф и Хин ненадолго выглянули из-за облака и так же одновременно пропали.

- А ты, значит, Одезри-сие, делаешь вид, будто что-то во всём этом понимаешь? - поинтересовался маг, выходя на солнечный свет из прохладной тени.

- Ничего, - честно признался молодой мужчина. - Но наблюдать - интересно.

Весен скептически поджал губы:

- Неуместное для правителя легкомыслие, - вполголоса заметил он.

- Хотя бы один из вас должен отрываться от земли, - осадил его Сил'ан.

Данастос обошёл карету и окинул равнодушным взглядом россыпь пергаментных листов, исчерченных графиками, покрытых россыпями формул.

- Что ж, - надменно выговорил он, - давайте целыми днями размахивать руками, представляя, что летим в страну фантазий. Нужно объяснять, чем это кончится?

Келеф рассеянно усмехнулся и, подняв один из листов, вручил его магу:

- Подержи, - он вновь погрузился в туманные недра кареты.

Весен ненадолго зажмурился, потом недовольно вздохнул:

- Ты в самом деле думаешь, что сможешь научить её парить над водой, как над землёй?

- А что в том кощунственного? - осведомился Сил'ан, подтягивая к себе лист с рисунком, хоть и покрытым цифрами, но напоминающим схематичное изображение далеко отстоящих холмов. - В любом случае основа: взаимодействие стихия-стихия. А уж будет ли это земля-воздух или вода-воздух, разница для ментального механизма проявится только в том, что вода в круге ррао ближе, и её сопротивление, как следствие, меньше.

Он протянул руку Хину, и тот вложил в неё тонкую кисть, смоченную в чёрной краске. Келеф написал вдоль прямой вертикальной линии несколько новых цифр и ярче обвёл два правых нижних холма.

- Третья и четвёртая передачи, - объяснил он. - Что прекрасно сочетается с другой особенностью: неоднородность ментального фона над водой, конечно, значительней, чем над землёй, таким образом, - он сверился с единственной кривой на листе в руках мага, несимметричной и выгнутой к низу, - высокие скорости предпочтительны. И, как мы уже видели, вполне достижимы. К тому же, это повлечёт меньший расход заряда, - он отчеркнул горизонтальную линию на рисунке с холмами, затем измерил пальцами расстояние между ней и вершиной крайнего справа. - Я исследовал три функции распределения. Вывод удивительный: карете куда сложнее парить над землёй, чем над водой. Что скажешь?

Данастос с предубеждением хмыкнул, не разделяя чужих восторгов:

- Задавай ядру режим работы, и проверим.

Хин выбежал в коридор из комнаты для занятий, встревоженный, быстро спустился по ступеням, перепрыгивая по пять разом. Музыка, которую он слышал всё отчётливее, удивляла его: слегка хрипящая, незамысловатая, подвижная. Уверенный, что это безобразничают пушистые твари, молодой мужчина придал лицу самое строгое выражение и повернул в залу.

Фа его не разочаровал - он сидел у самого входа и с умильным видом ударял по треугольнику, подвешенному на паутине перед его клювом. Завидев человека, лятх приветливо дёрнул крылом и, покачиваясь в такт, негромко и протяжно заголосил.

Одезри, озадаченно нахмурившись, уставился на огромный бубен, также оплетённый толстыми нитями паутины, на болтающегося рядом с ним Синкопу, наконец, на Бекара, терзающего аккордеон.

- Это ещё что, - с пониманием шепнул паук, отбивая ритм лапами. - Обернись.

Молодой мужчина нехотя последовал совету. По зале вприпрыжку порхали черви, мелкий драконикус с Ре и крупный в паре с Келефом. Не сговариваясь они то кружили по двое, то собирались в широкий круг, лихо перебирая лапами. Тотчас круг рвался, дуга обращалась в линию, а та изгибалась и замыкалась снова. Круг сужался, расширялся, делился на два, снова сливался в один. Все кроме одной из пар вдруг застывали, танцоры менялись местами по диагонали вписанного в круг шестиугольника, и тотчас замирали сами, а в движение приходила другая пара.

- Калейдоскоп, - тихо вымолвил Хин, наблюдая за движениями и фигурами, невесомо-лёгкими, быстрыми и восхитительно чёткими, свободно, точно по вдохновению, вытекавшими одни из других.

Келеф, смеясь, поманил человека рукой. Тот сделал жест отрицания, тогда Сил'ан покинул весёлую компанию и подплыл к нему.

- Не одобряешь? - весело спросил он, наклоняя голову к правому плечу.

- Почему? - Одезри опустил голову и улыбнулся. - Просто удивлён. Странно. Непохоже на тебя.

- Не загадочный, не холодный, не равнодушный, не совершенный, - подытожил уан. - Вот почему ни Лие, ни кто другой не увидит ничего подобного. Летням нужен человек, совершенно такой же как они, и лишь божественное происхождение может оправдать несоответствие. Весенам - удивительная змея, опасный питомец, которого можно с гордостью выставлять напоказ. Кто нужен тебе, юный герой?

- Я об этом не думал, - признался Хин.

Келеф улыбчиво прищурился, протянул руку, легко коснулся его носа и, ничего не говоря, вернулся в круг.

Ярко пылал огромный костёр на площади, повелительно грохотали барабаны, заставляя сердце изменять привычный ритм и подчиняться навязанному порядку. Воины в одних набедренных повязках прыгали вокруг огня, нелепо, на взгляд Хина, размахивая руками и ногами, раскачиваясь всем телом, запрокидывая голову. Вдруг они разразились громкими криками, и тотчас вновь пустились в дикий пляс. Барабаны били всё быстрее, яростнее, и молодой мужчина чувствовал, как от их пустых голосов по телу разливается жаркое безумие, кружится голова, и вот уже кажется возможным протянуть руки к небу, обхватить его всё, скатать в один большой камень размером с голову, поднести к губам и выпить до дна, утоляя вечную иссущающую жажду. В глазах помутилось, зазвенело в ушах, и что-то лихорадочно металось в темноте - то ли падающие звёзды с внезапно опустевшего неба, то ли блики от костра и десятки загорелых, извивающихся от восторга и упоения звериной свободы тел.