Научи меня летать - Шавина Виктория

Молодой мужчина, не улыбаясь, посмотрел на ведьму:

- Она не хотела красть - только примерить ожерелья.

Парка рассмеялась задорно и легкомысленно:

- Уж конечно. Именно за этим воры и забирались пару раз в мой дом, наверняка. Ты что ей веришь? А руку - тяп - в постели не угодила или скучно стало? - она откинула голову, прищурила глаза, веселясь.

- Её мать успела уверить половину Разьеры, что стоит девушке повиниться, и я всё прощу.

- Да, - с хвастливой улыбкой согласилась ведьма, - им лучше рта не открывать. Люди вечно мнят о себе невесть что. Кому надо - тот сам о себе позаботится, а кто на других надеется - и поделом. Ты верно делаешь, что развлекаешься - это придаёт их жизни хоть какой-то смысл.

- Как перчатки? - сменил тему наследник.

Парка, не раздумывая, бросила их на стол:

- Всё точно. Ну, удачи тебе. Ты справишься.

Келеф неторопливо плыл рядом с ящером, навьюченным тяжёлыми мешками, и слушал рассказ, не перебивая.

- В том, как ты отреагировал, ошибки не было, - сказал он, наконец. - Люди любят правителя по своему желанию, а боятся - по его усмотрению. Им проще обидеть того, кто внушает любовь, чем того, кто внушает страх - они могут пренебречь благодарностью, но не угрозой наказания. Твоя ошибка в другом: ты позволил им считать себя обычным человеком - иначе ничего бы не случилось.

- Я и есть обычный человек, - нахмурившись, возразил Хин, более резко, чем ему того хотелось.

Уан смерил его взглядом и снова отвернулся:

- Можешь упрямиться сколько угодно, но, если не хочешь повторения, во-первых, не позволяй своим подданным желать то, что будет стоить им слишком дорого - пусть купцы из Городов не заманивают их яркими бусами. Не нарушай уклад жизни летней ради обогащения казны и не поднимай подати чрезмерно - когда против тебя станет нищета, хоть вдоль всех дорог разбросай отрубленные руки, воры не переведутся. Во-вторых, не стремись прослыть простым человеком, согласись с титулом избранного древними Богами. Я скажу почему. Ты - как правитель - над моралью, иначе утратишь жизнь и власть, но такое право нужно обосновать. Теперь понимаешь?

Хин промолчал.

- Тот, кто впадает в первую из крайностей - злоупотребляет властью, вызывает у народа ненависть. А тот, кто слишком робок и не умеет держать себя, как подобает правителю - презрение. Перестань прятаться или скромно стоять в стороне! И подводи глаза - летням важно видеть их яркими, непривычно выразительными, словно нарисованными на лицах уанов и знати. Да, так же поступают ведьма и твоя мать, но ведь и Орур, и Таруш следуют традиции.

- Он-то тебе и пожаловался, - мрачно отметил молодой мужчина.

- Он расположен к тебе, - спокойно возразил Сил'ан, - к тому же в отличие от Орура, который так долго ждал возможности предать меня, Таруш принёс клятву верности по собственному желанию. Он был правой рукой Парва-уана, стал - моей. Он управляет Разьерой и половиной владения, когда я, а теперь и ты, в отъезде. По-твоему его мнение не заслуживает уважения и внимания?

Хин вздохнул, нахмурился, опустил голову.

- Мой милый герой, - ласково выговорил Келеф, - лицо уана - маска, суть образа - игра, я уже рассказал тебе все её правила. Не отчаивайся и не капризничай, словно детёныш - из-за этого я невольно начинаю говорить тоном трёхсотлетнего мудреца.

- Извини, - пробормотал человек, - я сам не свой.

- Что было - то было, - Сил'ан с наслаждением подставил лицо ветру.

- Я не могу так рассуждать, - медленно вымолвил Хин. - Лучше бы руку мне отрубили. Не хочу править: не хочу предавать, чтобы не успели предать меня, бить в спину - прежде чем смогут наброситься! Не хочу распоряжаться жизнями! У меня недостаточно сил, чтобы задушить совесть, перешагнуть через мораль. Какой из меня избранник Богов? В конце концов, я же вправе отказаться? Орур жаждет власти, Таруш тоже своего не упустит - почему не разделить владение и не отдать каждому часть?

- И нарушить договор с Каогре-уаном? - с любопытством спросил Келеф.

- Боги, я не знаю, - наследник обречённо провёл рукой по лицу. - Я ничего уже не знаю.

- А забраться в вазу тебе не хочется?

Хин поднял голову и озадаченно посмотрел на Сил'ан.

- Если нет - то всё образуется, - заверил тот.

Человек тихо рассмеялся:

- Ты же прекрасно знаешь - мой народ к вазам равнодушен.

- Разве? - уан склонил голову к левому плечу. - И никогда мир для вас не съёживается до звуков дыхания и ударов сердца в тишине, до холодного и безразличного камня под боком? Никогда не кажется заманчивым разорвать все обязательства разом, не спешить и больше не сомневаться - прекратить барахтаться в кишащем жизнью океане, опуститься на дно, попрощаться с зеленоватым тусклым светом и спокойно свернуться в вечных сумерках?

- Я невероятно глуп, - изумлённо выговорил Хин. - Мне и в голову не приходило, что и ты…

- Да, - мягко прервал его Келеф.

Одезри с любопытством наблюдал, как уан отвязывал то один, то другой мешок, вытаскивал из него очередную сложно устроенную вещь, подносил её к чёрной статуе. Иногда из корпуса вдруг вытягивались тонкие длинные усы и ощупывали поверхность, иногда вещь просто прилеплялась к металлу и по загадочной причине не падала, а порою Келеф долго смотрел на неё и всё что-нибудь менял и подкручивал. Подвесив обратно к седлу двенадцатый мешок, он встретился взглядом с Хином и смущённо рассмеялся:

- Видишь, что приходится вытворять. И почему я не маг?

- А что ты делаешь?

- Если честно, надеюсь случайно наткнуться на что-нибудь важное. Помощи просить не у кого, Лие убеждён, что я оставил глупую затею.

- Он скорее считал её опасной. Допустим, древние летни не уступали нынешним весенам. На месте пустынь росли леса, - Хин нарисовал на песке иероглиф изменчивости. - Небеса не рухнут из-за твоего открытия - они и так всё знают.

- Времена года сменялись, - продолжил Келеф. - Не считай меня чудаком, но я верю, что и здесь когда-то бушевали грозы, а зимой выпадал снег. Деревья не оставались неизменными: они прорастали из семян, плодоносили, умирали от старости - как за Кольцом рек.

Взгляд человека, казалось, обратился внутрь:

- И ты знаешь, почему всё изменилось? - наконец, задумчиво спросил он.

- Нет, но я выясню "когда" и "как быстро", - уан подвязал мешок на место. - Важнее всего - время.

- У тебя есть догадки, - понял Хин.

- Что случилось пятнадцать сотен лет назад? - вместо ответа требовательно спросил Келеф. - До нашего времени не дошло и обрывка пергамента - всё будто бы сгинуло во время катаклизма, и Гильдия придумала удобную весенам историю. Но удивительней всего, что и в наших устных преданиях - ни слова, ни намёка. Всё, что я смог соотнести с Йёлькхором, было впервые рассказано хотя бы на век позже. Более древние сказки повествуют об огромном мире зелёных небес, вод бескрайнего Океана, зелёного же, ярко пылающего, жестокого Солнца. Неужели мы его придумали? Я видел в своих снах неумолимое светило, видел другие земли, города на побережье - иные не меньше, чем весь Йёлькхор. Видел народы, которых здесь нет. Что это - мои фантазии? Память предков, неожиданно проснувшаяся во мне? Так часто я смотрю на реку и чувствую смутную тоску. Мне всё грезится шум пенных валов, разбивающихся о скалы, горький вкус соли на губах и простор. Свобода здесь - полёт, там - каждый вдох.