Солнечное затмение - Андрей Попов

   -- Господа франзарцы, что будете заказывать? -- кельнер с яркой бабочкой на шее принялся извиваться вокруг знатных гостей с потаенной надеждой на солидные чаевые.

   -- Все, что достойно нашего аристократического языка! -- заявил лейтенант. -- Давай, шевелись, мы измотаны до предела. Еще отоспаться надо...

   Ходили слухи, что панонская огневица крепче любого вина, секиры и даже деревенской самогонки. За пределами этого миража о ней слагались легенды, будто она приправлена волшебством, будто от ее воздействия душа улетает до небесных костров, а тело сваливается на пол. И еще чего только не плели болтливые языки. Сейчас франзарцам представилась уникальная возможность подтвердить или опровергнуть справедливость подобных слухов.

   -- Эй, официант! Или как там тебя... Огневицы, будь любезен! -- Лаудвиг изобразил размашистый королевский жест, которым он повелевал всеми барменами у себя, в Нанте.

   Кельнер приволок на подносе миниатюрные стопочки и начал разливать по пятьдесят грамм в каждую, внимательно следя при этом за горлышком бутылки, словно опасаясь пролить лишнюю каплю. Лаудвиг, поглощая жаждущим взглядом бесцветную жидкость, все более хмурил брови.

   -- Ты издеваешься, парень? Или деньги наши жалеешь?

   -- Господа франзарцы, наверное, еще не знают, что огневицу следует пить мелкими дозами и осторожными глотками. Это очень опасная жидкость! -- кельнер говорил с сильным акцентом, и гостям казалось, что он намеренно коверкает красивый франзарский язык. Вообще, его рожа выглядела достаточно одиозной, и принц невзлюбил его с первого взгляда.

   -- Во славу Непознаваемого! -- Лаудвиг, не думая, изверг из себя этот банальный тост и поднес рюмку к носу. Потом залпом отправил ее содержимое в свой внутренний мир.

   Да... это было похоже на волшебство. Горькое волшебство. По горлу прокатился комок настоящего огня. Из глаз брызнули слезы. Во рту было чувство столь сильного жжения, будто туда насыпали перцу. Лаудвиг нащупал рукой стакан холодной воды и тотчас отправил его следом. Пожар быстро затух. И вот тогда-то мир по-настоящему преобразился. Звуки и голоса стали плавать по таверне, очертания всех предметов оказались размыты пьяным воздухом, жесткая скамья, на которой он сидел, внезапно размякла. В немеющем теле почувствовалось приятное покалывание.

   -- У-ух х-ха! -- Лаудвиг мотнул головой, и вся черная вселенная чуть не перевернулась от этого жеста. -- Дру-узья, мне начинает нр-равиться наш поход! И даже ведьма, которую мы везем, мне тоже начинает нр-равиться! Пойду-ка я ее поцелую!

   Принц поднялся для свершения задуманного, но тут пол под его ногами пошатнулся, и он снова рухнул на лавку, едва не опрокинувшись с нее вверх ногами. Хорошо лейтенант вовремя поддержал его за спину.

   -- Еще огневицы! -- Лаудвиг изящно изобразил свой королевский жест рукой. Но вместо ожидаемого кельнера с бутылкой жидкого колдовства он увидел напротив себя совершенно незнакомую морду с большими отвислыми щеками.

   Неизвестный сел напротив, протянул пятерню к королевским закускам и совершенно бесцеремонно отправил себе в рот связку вишен. Его наглые немигающие глаза все время смотрели прямо на принца. Лаудвиг, находясь в пьяной эйфории, поначалу даже не сообразил что к чему.

   -- В чем дело, господин толстая рожа? Х-ха! Ты хоть знаешь, кто с тобой говорит?

   Панонец выплюнул вишневые косточки прямо на стол, и в ушах у присутствующих зазвенел его густой басистый голос:

   -- С детства не люблю смотреть на морды франзарцев. И почему для них до сих пор не придумали намордники? Я бы по этим намордникам отличал франзарца от добропорядочного человека.

   Князь Мельник, лишь пригубившей огневицы и поэтому самый трезвый из всей охраны, быстро оценил обстановку. То, что это наезд, не оставалось сомнений. Он кинул изучающие взгляды по всем углам таверны. За двумя столиками сидело с десяток вооруженных панонцев, пристально следящих за разгорающимся конфликтом, с другой стороны еще пятеро. Итого -- пятнадцать. Впрочем, дело не в этом. Если надо, они только свистнут, и сюда сбежится весь Познань. Дело совсем в другом: нужно во что бы то ни стало избежать кровопролития. Это нужно прежде всего Ольге, жизнь которой и так висит на волоске. Поэтому князь сжал волю в кулак, любезно улыбнулся незнакомцу и произнес:

   -- Послушайте, господин...

   -- А рауссам вместо намордников я бы разрисовал лица черной краской, чтобы отличать их от франзарцев -- это во-первых, и от добропорядочных людей -- во вторых! -- проникновенный бас заставил князя побагроветь и сжать кулаки.

   Еще одну попытку сгладить ситуацию произвел лейтенант Минесс:

   -- Господин, я бы посоветовал вам быть осторожней в словах. Мы выполняем важное поручение франзарского короля Эдвура. Поверьте, не в ваших интересах портить с ним отношение.

   Панонец скривил все складки своего лица и оскалил зубы. Никто бы и не подумал, что так выглядит его улыбка.

   -- Как ты сказал? Эдвура? Странно... Одного из псов в моей псарне тоже кличут Эдвуром. Уж не его ли важное поручение вы выполняете?! -- и тут он позволил себе расхохотаться. Раскаты его густого, внушающего ужас смеха, словно раскаты грома, прокатились под потолком таверны, сочтя его за каменный небосвод. -- И что ж за поручение такое? К-ко... Косточку принести?!

   Тут загоготала вся панонская часть посетителей. Лаудвиг в жизни еще не испытывал таких унижений. Даже когда отец его, пьяного, пинал, загоняя под кровать, он чувствовал в себе больше человеческого достоинства, чем теперь.

   -- Подумайте, пан наглая рожа, если вспыхнет конфликт, вы погибните первым. А у вас, помимо любимых псов, наверняка есть жена и дети. Так что еще не поздно извиниться.

   Панонец медленно, неспеша почти нежно протянул к принцу руки и резким движением схватил его за шиворот.

   -- Извиниться? Перед тобой?

   Воистину их огневица помрачает разум. Эта мысль в голове лейтенанта возникла почти одновременно с резким ударом по столу. Скатерть оказалась разрезанной надвое, многие тарелки попадали на пол. Брызнувшая кровь залила изысканные яства. На столе между недопитых стопок лежали две отрубленные руки. Панонец с ужасом посмотрел на свои окровавленные культи, хотел что-то крикнуть, но возглас так и застрял у него в горле, расклинив челюсти и исказив лицо гримасой недоумения. Только потом лейтенант сообразил, что все это натворил его лишенный воздержания меч.

   Все панонцы, находящиеся в таверне, поопрокидывали столы, за которыми сидели и обнажили оружие.

   -- Готовность к бою! -- крикнул Минесс, и франзарские солдаты сделали то же самое.

   Грохот поднялся как во время настоящего побоища. На каменный пол летели и разбивались вдребезги бутылки дорогих вин, фаястовая посуда, хрусталь и железо. Все это вылилось в лавину звенящих звуков. Мечи были тут же обнажены. Двуствольные арбалеты наведены на живые цели. Солдаты замерли ожидая только команды. Со стороны панонцев тоже оказалось два арбалетчика. У Лаудвига дрогнуло сердце, когда он понял, что их стрелы смотрят прямо на него. Возникла напряженная тишина, в которой разразился лишь вопль хозяина таверны:

   -- О изверги! Что вы наделали?!

   Минесс, проявляя последние капли дипломатии, гневно закричал:

   -- Послушайте, паны! Этот человек получил по заслугам. Вы сами слышали все его оскорбления. Любой из вас на нашем месте поступил бы точно так же, будь у него хоть толика достоинства. Мы не хотим кровопролития. Если вы имеете к нам какие-то претензии, говорите. Всякий спор можно решить миром, и будь проклят тот, кто утверждает обратное.

   Один из панонцев неожиданно заявил:

   -- К вам у нас нет никаких претензий, но мы хотим всенародно сжечь вашу ведьму, дабы она не оскверняла наш мираж своим присутствием!

   Лаудвиг вздохнул с явным облегчением.

   -- Да и черт бы с ней, с этой ведьмой!

   Музыка на улице продолжала незатейливо теребить воздух, но тут среди бряцаний струн и тягучих звуков флейт раздался чей-то отчаянный крик. Ольга!.. Мельник пересегнул через опрокинутый стол, задравший кривые ножки вверх, и мигом очутился у выхода. Так и есть! Двое неизвестных проникли в ее клетку, схватили за руки. Та кричала, упиралась, с надеждой поглядывала в сторону таверны. Всего несколько прыжков и князь уже был рядом. Всего несколько движений правой руки и два бездыханных тела пали к его ногам. У одного была снесена верхняя половина черепа, из которой вместе с оторванным мозгом вывалились глазные яблоки. Картина в жанре хоррор: лежит мертвый человек с пустотой в глазницах, а рядом на него глядят его собственные глаза, лишенные век с расширенными от ужаса зрачками. Ольга зажалась в угол клетки и перепугано смотрела куда-то в сторону.

   -- Браво, князь! Вы великолепно справляетесь с ролью охранника! -- раздались вялые одиночные аплодисменты.