Повести и рассказы - Семён Самсонов

Военный и Фёдор Тимофеевич разговаривали. Вероятно, они кого-то поджидали. Танкист что-то рассказывал, но ни Володя, ни Юра его слов не слышали: мешали музыка и песня. Серёжа сидел в центре комнаты на скамейке с баяном. Он негромко играл знакомую песню «Три танкиста», и ребята также негромко, но дружно, подпевали ему. Не было только Вани. Юра это заметил, когда осмотрелся. Леночку он потерял сразу же. Она уже пробралась в первый ряд и сидела совсем недалеко от танкиста, не сводя с него шустрых глаз. Юра посмотрел на неё, встретился глазами и тихонько погрозил кулаком. Леночка прищурилась и показала кончик языка.

— Ты кому это? — спросил Володя.

— Ленке. Вон, видишь, как гвоздь, втиснулась.

— Ну и пусть, ведь ей интересно посмотреть на командира танка «Пионер».

— Ей всё интересно, — недовольно ответил Юра.

Володе с Юрой самим хотелось протиснуться поближе к танкисту, но они ведь не маленькие и должны соблюдать определённый такт… Пришёл директор школы, высокий, с чисто выбритым лицом. Танкист встал, поздоровался с ним и, наклонив голову, что-то заговорил. Фёдор Тимофеевич тоже встал и сделал знак Серёже.

Музыка прекратилась. Директор школы, сказал, обращаясь к Серёже, как-то уж слишком официальным тоном:

— Ну-с, Серов, давай открывай вечер встречи с боевым другом пионерии.

При появлении директора Серёжа заметно встревожился. Он продолжал играть на баяне, а сам то и дело подсматривал на Григория Петровича. И сейчас в голосе директора он не уловил обычного ободряющего добродушия, и это ещё более усилило тревожные предчувствия Серёжи. Но он ничем не выдал себя.

Серёжа молодцевато забрался на сцену, шагая через две ступеньки лестницы, встал около стола, поднял руку и сказал:

— Дорогие ребята! Сегодня у нас в гостях командир нашего танка «Пионер», гвардии лейтенант, орденоносец товарищ Василий Мягков.

Гром детских рукоплесканий заглушил последние слова Серёжи.

Когда аплодисменты стихли, обращаясь к директору, Серёжа добавил:

— Прошу занять места за столом.

Снова ребята зааплодировали. Только теперь все отчётливо увидели на груди лейтенанта Мягкова орден Боевого Красного Знамени, медаль «За отвагу» и гвардейский значок. Гость чувствовал себя несколько стеснённо, даже немного покраснел, как показалось ребятам, когда предоставили ему слово.

Гвардии лейтенант Мягков начал свою речь просто. Он коротко рассказал о причине приезда на Урал, потом о гибели лейтенанта Бучковского и его боевых друзей и о том, как танкисты завоевали гвардейское звание. Перед тем, как рассказать о боевых операциях танкистов-уральцев, он сказал:

— Я, ребята, выступать не умею. Воевать, конечно, немного научился, а с докладами выступать не очень. Но так как говорить я буду о военных делах, о том, что мы делаем на фронте, то думаю, что это не будет для меня слишком трудно.

Леночка уже пристроилась на место, где сидел раньше танкист, и была довольна тем, что оказалась ближе всех к сцене. Она попрежнему не сводила глаз с лейтенанта и сидела так неподвижно, точно маленькая статуя. Юра и Володя тоже устроились поближе и с интересом смотрели на танкиста, слушая его рассказ. Голос у Мягкова оказался хоть и грубоватым, а звонким, слова чёткими, а рассказ настолько увлекательным, что ребята готовы были слушать своего гостя до утра.

— …Всякое в бою бывает, — рассказывал лейтенант. — Вышел командир танка из строя, кто его заменит? Механик-водитель или башнёр, а может, и радист. Так я и стал командиром танка. Это ещё под Орлом случилось. Воюем мы, идём вперёд, стреляем из танков. Только одно плохо: никак не войдём в соприкосновение с врагом. Удирают фашисты и баста! Ведут, так сказать, «планомерное отступление», — а по-нашему, по-русски, драпают. Нелегко, конечно, нам было наступать вначале, а потом всё же мы погнали их на запад. И тут впервые мы видим фашистскую пехоту. Мечутся вояки Гитлера в совершенном беспорядке, как перепуганное стадо. Я говорю механику: «Подождём, пусть «маневрируют», всё равно мы их сейчас накроем».

Пока враг метался из стороны в сторону, мы тем временем взяли вправо. Танк наш перевалил через склон оврага, и мы остановились, отрезали врагу путь к отступлению. Фашисты поняли, что всё проиграно, заметались, стали разбегаться по равнине, гладкой, как поле стадиона. А мы прямо, не сходя с танка, решили собрать их в кучу. Башенный стрелок открывает люк, высовывает голову и кричит, что есть силы: «Батюшки мои, сколько их!» И действительно, их было много. Я думал: вот наши «пушечки-игрушечки» наделали беды фрицам. Полюбовались мы этим «пейзажем» и вдруг видим: фашистов стало ещё больше. Тут нам уже не до шуток. Приказываю механику:

— Заводи!

Первое время туго нам пришлось. Враг замаскировал пушки в овраге и открыл такую стрельбу, что в несколько минут наш танк заволокла огненная пурга. Ничего не видно: пыль, осколки снарядов, глыбы сухой земли так и гложут броню нашего «Пионера». С полного хода мы навалились на пушку врага и раздавили одну, позднее другую. Танк тяжёлый, скорость держим предельную. Как только врежемся в пушку врага, только треск слышно… Подавили мы несколько огневых точек противника — легче стало дышать. Теперь задача: собрать пленных. Я кричу, что есть мочи: «Хенде хох!», то-есть «руки вверх», но они даже родной язык перестали понимать, как оголтелые мечутся по степи, готовы залезть в мышиную нору, и всё чего-то лепечут. И зло нас берёт. Вот думаем, вояки, а тоже Россию хотели завоевать. Наконец собрали мы их до кучи. Башнёр развернул пушку, вылез из танка, красный, усталый, но весёлый и кулаком грозит:

— Черти, давно бы, говорит, сдавались в плен, а то всем будет капут.

Фашисты бросают оружие у танка, таращат на нас перепуганные глаза, бормочут: «Гитлер капут, Гитлер капут». Один упал на колени, плачет. Механик тоже вышел из танка, сказал:

— Не плачь, дурень. — А сам, давай, с них снимать фашистские награды: у кого железный крест, у кого медаль там какую-то, и в пилотку к себе складывает.

…Гвардии лейтенант Мягков сделал паузу и взял пакет со стола, которого до сих пор почему-то никто не заметил, и вывалил из него на стол «трофеи».

— Это вам, ребята, наш фронтовой подарок, что собрал механик-водитель. Он у нас чудак. «Пусть, говорит, ребятам будет подарок, вроде бы как коллекция знамён побеждённых врагов».

Загорелись глаза у детей. Каждому хотелось рассмотреть этот необычный подарок танкистов, пощупать руками, но гвардии лейтенант Мягков продолжал свой рассказ:

— Наши танкисты сейчас на Украине… Нам дали отдых, и вот я с делегацией нашего соединения уральцев-добровольцев приехал к вам, чтобы поделиться боевыми успехами, а заодно сделать и другие военные дела. Бои тяжёлые, ещё много нам придётся воевать, чтобы очистить Родину от врага и завоевать мир на земле.

…Есть такой город на Украине, называется Каменец-Подольск. Бой за этот город выпал на долю уральцев. Наши танки подошли к городу ночью. Фашистский гарнизон, защищавший Каменец-Подольск, не сразу опомнился. Наши танкисты, артиллеристы и пехотинцы-десантники на танках начали атаку внезапно. Мы знали, надо действовать стремительно, ошеломляюще, чтобы враг не мог опомниться. Это было необходимо по многим причинам. Во-первых, в Каменец-Подольске было много боевой техники и живой силы врага, во-вторых, это город-крепость…

…Река Смотрич, над которой стоит город, течёт по глубокому скалистому ущелью и своим течением образует полукольцо. В центре этого полукольца, на высокой горе, как на острове, раскинулся город. На том месте, где река Смотрич почти вокруг обходит этот остров, грозными громадами возвышается крепость.

Через реку проходит Турецкий мост, как бы висящий над бездной, — единственные ворота в город. Об этом городе мы узнали интересную историческую быль. О ней я должен вам рассказать, ребята, чтобы потом вы лучше поняли, какие трудности предстояли, чтобы взять эту крепость. В 1677 году славяне защищали её от турок. Триста тысяч войска бросили турки на штурм города-крепости. Но они не могли взять его. Осаждённый гарнизон славян был невелик, но хорошо укрепился и очень долго держал оборону. Длительная осада, голод и тяжёлые бои принесли защитникам крепости много страданий и жертв. Турки предложили сложить оружие, но комендант крепости отклонил их предложение и, чтобы не сдаться в плен, взорвался с остатками верных защитников в «Донной башне» крепости. Только тогда турки построили мост и вошли и пустой город.

Конечно, тогда не было такой техники, как теперь. Тем не менее и нам тяжело было брать этот город.

…Танки подошли вплотную к Турецкому мосту. Гул моторов насторожил неприятеля. Враг открыл сильный артиллерийский и миномётный огонь. Трудно было устоять на открытом месте от взрывных воздушных волн. Ночь тёмная, точно все мы погрузились в вечную тьму, но город брать надо. На то и война. Тогда наш командир батальона приказал: