Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

Не поднимет только мертвого. А если не можешь встать по тревоге, твоя жизнь ничтожнее рваного джаллийского гата.

Гул прокатился по «Вентас Аэрис» рассерженным осиным роем. Корабль содрогнулся от днищевых балансиров до верхних вымпелов. Винтомоторные группы на уровне третьей палубы зашлись в возмущенном вое; затем начали медленно затихать, снижая обороты до сердитого ворчания.

Всех в военно-воздушных корпусах Королевского флота учили противодействовать абордажу. Алеманд уделял тренировкам особое внимание и устраивал их не реже раза в неделю. Экипаж знал ключевые позиции, умел быстро передвигаться по палубам, разблокировать и перекрывать коридоры, трапы и шлюзы, оперативно выводить перехватчики и вспомогательные корабли.

Даремин осознавал: противники прошли ту же школу – и потому не спорил с Левицким. Он лишь надеялся, что подчиненный не халтурил у Ижерева, извлек полезные уроки и обойдет стороной жизненно важные механизмы. В конце концов, третья палуба находилась далеко от главных технических отсеков. Это отчасти успокаивало. Майора совершенно не вдохновляла перспектива отвечать перед Алемандом за разбалансировку фрегата.

Позади послышался свист – в шахте прорвало трубу. Лестницу затянула пелена раскаленного пара.

Раздались два нечеловеческих вопля, взлетевших до визга. Авиатехник и пехотинец сорвались один за другим. В шахте промелькнули скорчившиеся силуэты: оранжевый, за ним – черный.

Старлей остановился; с кривой улыбкой повернулся, посмотрел майору в глаза. Взгляд был абсолютно безумный. Даремин вздрогнул.

– Достаточно. К кубрикам, сэр!

Коридор закончился короткой лестницей. Левицкий вскарабкался наверх, приподнял люк и по табличкам возле кают и крутившему головой «сове» возле двери кубрика убедился, что они на месте. Сбитый с толку пехотинец пытался узнать по рации, что с кораблем.

Из кубрика донеслись крики. Старлей поклялся бы, что различил голос Ольга Фолакриса.

– Ну, чего там?.. – поторопил Даремин.

В этот момент «Вентас Аэрис» снова содрогнулся; одновременно – в кубрике началась пальба.

Отвечать не осталось времени.

Левицкий вывалился из люка, отвел руку назад – и разводной ключ, завертевшись талайской звездочкой, полетел в лицо «сове».

Крылатая пехота. Риск. 24.07.2015

Сегодня воинская служба является обязательной для всех мужчин королевства. Один год – для венетрийцев, гитцев и альконцев неблагородного происхождения. Пять лет – для сыновей аристократических семей, если те наследуют титул (кроме младшего дворянства). Закон касается также просветленных и королевской семьи. Уклоняться или проходить службу формально считается постыдным, особенно в среде аристократов, где принято начинать военную карьеру в четырнадцать лет с кадетских корпусов.

Призывникам преподают основы и распределяют по родам войск. В рядовых нередко задерживаются надолго. Без дополнительного обучения можно получить лишь сержантские погоны. Для повышения нужно сдать офицерские экзамены. Максимум, на который вправе рассчитывать талантливый военный без академии, – звание уорент-офицера первого ранга, соответствующее капитану ВВПК[18] или лейтенант-коммандеру ВВКК. Эти звания выдаются на местах и затем подтверждаются экзаменами и штабом.

Мария Гейц

Хвала Младшим Богам! Крылатую пехоту загнали в кубрик капрала Марка Кройца, самый большой из восьми.

Ольг Фолакрис забрался на свою койку, взъерошил рыжие, как мандарин, волосы и осмотрелся. Кто-то пока не отошел от побоев, другие – от ядовитого газа. Сам Лис отделался испугом.

Рядом присел и молча разгладил пышные усы капрал, напряженный, словно высоковольтная линия. Он недосчитался нескольких человек из соседних кубриков и опасался худшего.

Капрал глянул на стороживших выход чужаков и покосился на Ольга. Тот что-то задумал – черные глаза-угольки хитро сверкали. Марк не хотел, чтобы Ольг нарвался и подставил остальных.

Ольг невинно пожал плечами. Пехотинцев скрутили, когда капрал только-только закончил гонять всех по тренировочному залу. Могли б и пораньше на полтора часа, честное слово! Лиса буквально вчера выписали из лазарета, и вместо тренировки он охотно посидел бы под охраной в кубрике. А в увольнение лейтенант Юстас Диров не отпустил – посчитал, что подчиненному с лихвой хватило в последнее время неприятностей, – и припечатал: «Уверен, внизу ты их обязательно найдешь».

Несмотря на прискорбный отказ, Ольг никогда не променял бы свой взвод и занудство лейтенанта на другую корабельную команду и нового командира. Тем более что неприятности решили не дожидаться на Венетре и сами прибыли на «Вентас Аэрис» в лице отряда Белых сов.

Раньше Лису элитные пехотинцы бока не мяли, разве что великан Павел Атлид. Но с ним была мутная история: никто не знал, как он вылетел из легендарного полка и оказался во взводе Дирова.

– Эй, парни?.. – окликнул «сов» Ольг.

Троица маячила у двери: двое внутри, один снаружи. Между ними и койками находилась баррикада из тумб, стульев и столов, которую заставили собрать пленников. Перед ней угрожающе чернело орудие Ве́рескова, по иронии судьбы изъятое «совами» из арсенала фрегата. Такие орудия ласково называли «шестицветиками». Шестиствольный пулемет со скрытым в единственном колесе электроприводом выдавал до тысячи выстрелов в минуту и за три секунды превращал человека в решето. Пехотинцы иногда брали их с собой на абордаж – выкосить противников. Поэтому сейчас почти пятьдесят человек сидели тихо-тихо, бросая нервные взгляды на «сову» у орудия.

Завладев его вниманием, Ольг продолжил:

– Перекинемся в картишки?

– Сдурел? – вскинулся Даниил Кипула; на лошадином лице возникла тревога, в глазах читалось: «Ты что задумал?..»

– Фолакрис, заткнись… – поднял голову Диров, сидевший возле мрачного как цверг Павла.

– Сэр, ну нас же не расстреливают! – Ольг соскочил с койки. – Им самим скучно. Верно говорю, а?

Пулеметчик не ответил, изучая Лиса сквозь прозрачный щиток шлема.

Ольг не казался опасным. После недель в лазарете от него осталась лишь тусклая тень прежнего прохвоста. На полупрозрачной коже ярко проступили желто-коричневые веснушки, волосы пламенели над бледным лбом. Он сильно похудел, осунулся – отъедаться и возвращаться в форму предстояло не меньше месяца. Однако болтал без умолку и о чем угодно, как и прежде.

Ольг подчеркнуто медленно потянулся к одной из тумбочек:

– Можно здесь, в ящичке, колоду возьму?

Наблюдавший за ним Ни́клас Кейтид неожиданно прислушался, потер подбородок, зачем-то облизнул безымянный и указательный пальцы и пошевелил ими в воздухе. Нахмурился.

Диров моментально насторожился. Кейтид отлично разбирался в технике. Он что-то заметил: то ли едва уловимый поток воздуха, то ли посторонний запах, то ли эхо в переборках.

– Послушал бы ты командира, парень, – пулеметчик хлопнул ладонью по стволам «шестицветика». – Без шуток, нарвешься – мало не покажется…

Он осекся.

Фрегат наполнил гул, завибрировавший между переборками, точно звон внутри колокола.

Пехотинцы заозирались – зашуршала форма, заскрипели кровати, кто-то пересел подальше от стен. Диров привстал. Павел, наоборот, ссутулился и выпятил квадратную челюсть. Даниил подобрался. Марк обеими руками подкрутил кончики усов и нагнулся, упершись локтями в колени. Кейтид надел очки с голубыми стеклами, с ухмылкой запрокинул голову к потолку. Ольг стрельнул глазами в его сторону и приготовился в случае чего спрятаться.

Что-то происходило, и все так или иначе отозвались, включая «сов».

Пулеметчик нахмурился.

– Чего там? – спросил подпиравший стену жилистый крепыш у дозорного снаружи.

Тот поднял рацию.

Ольг под шумок тихо вытянул верхний ящик тумбочки и