Ленинград-43 - Влад Савин

(Пусть гордятся — легче будет им помирать. Эти пародии на танки, сорок шесть штук, только что с завода, даже перед «четверкой» всё равно что курица рядом с ястребом, а уж против Т-54 — мясо, без вариантов! Если бы десять на одного и с нормальными экипажами, был бы шанс. Так из этих сопляков две трети вообще никогда за рычагами не сидели! Цинично рассуждая, лучше, если расходным материалом будут такие вот необученные, на дешевых жестянках, чем настоящие танкисты и артиллеристы. Но кто же тогда останется в Германии после?)

Панцер «двойка», на которых вермахт победно прошел Польшу и Францию — перед вами противотанковая модификация, специально для Остфронта. Экипаж два человека, кто умеет управлять хотя бы «оппель-кадетом», руку поднять! Отлично, с мехводами у нас проблем нет, и будет отличная практика на пути к фронту.

(Если дойдем. Как сообщили, целая танковая армия русских вырвалась с плацдарма под Варшавой. Первая Гвардейская, командует генерал Katukow. И если мы столкнемся с ними на марше, то все сгорим в пять минут. Или в штабе сочтут нас тем, на что мы похожи на бумаге — танковым батальоном полного состава — и поставят соответствующую задачу; полсотни жестянок с неумелыми экипажами во встречном бою против русских гвардейцев на «пятьдесят четвертых», поддержанных тяжелыми самоходками и «тюльпанами» — это быстрее и легче застрелиться самому.)

Командиры-наводчики, слушать внимательно! Вот эти трубы по бортам — стволы безоткатных пушек, калибр десять с половиной. По шесть с каждого борта, так что залп, как у целого дивизиона гаубиц, если попасть. Кумулятивный снаряд должен пробить и Т-54, вот только кучность и дальность малы, так что стрелять рекомендую залпом и не дальше восьмисот метров, снаряд летит и на много большую дистанцию, но рассеяние там слишком велико, и в танк вы, скорее всего, не попадете. Наведение самое простое, вот эти маховички, прицеливание как из карабина, через этот визир, по горизонтали, это понятно, — и по вертикали, тут простой механизм, автоматически меняется угол возвышения стволов. Вам еще повезло — будь «пианино» на базе автомобиля, там вам пришлось бы на глаз определить дальность и по таблице выставить угол возвышения.

(Боже, а кто научит этих сопляков определять упреждение по движущейся цели? Поправку на ветер, поправку на «цель выше-ниже по склону»? При том, что у безоткаток эти факторы куда как важнее, чем у обычных пушек! Кто научит их распределять цели, вообще хоть как-то взаимодействовать друг с другом? У них даже раций на машинах нет!)

Всё очень просто — это как очень большой фаустпатрон в связке из двенадцати штук. Что дает вам большое преимущество перед пешими истребителями танков. В бою в городе, может быть — но вот здесь, в поле, вам никогда не удастся встать с фаустпатроном в полный рост перед атакующим Т-54, около которого отделение очень злой русской пехоты — раньше, чем вы, строго по уставу, прицелитесь, зажав трубу под мышкой, в вас влепят из нескольких автоматов с пятидесяти шагов. Правильно: выход — сделать большой панцерфауст с длинным стволом, чтобы можно было стрелять издали. Но первым выстрелом вы не попадете, зато выхлоп очень сильно вас демаскирует, и второй раз выстрелить с той же позиции вам, скорее всего, не дадут. Поэтому ни в коем случае не экономьте боеприпасы и всегда стреляйте полным залпом. Кто сказал: «Нас учили — первый пристрелочный, и залп с поправкой по разрыву»? Пусть эти умники стреляют так сами! Если Т-54 вас заметил, и на дистанции, с которой вы могли бы в него попасть — жить вам осталось несколько секунд, и потому ваш единственный шанс — это выстрелить первыми и внезапно! Ну, а после того как вы себя обнаружите, если рядом нет укрытия, куда можно дернуть машину, то сразу выскакивайте и бегите. Это хорошо, что у вас броня — русские будут бить по вам бронебойным, и значит, вас не накроет. У тех, кто на автомобильном шасси, шансов нет — только вспоминать, когда молился в последний раз.

То же самое — если вы на марше столкнетесь с русскими. Помните, что в открытом бою против Т-54 у вас шансов нет никаких. Если вам прикажут работать за штурмовые орудия, сопровождая пехоту в атаке — пишите мамам прощальные письма. Хотя иные хитрецы, говорят, выскакивали заранее, положив кирпич на газ, и были достаточно везучи, чтобы не попасться на глаза гестапо. Снаряд русской танковой пушки калибром восемь с половиной подобьет вашу жестянку даже при близком разрыве, и это будет еще хуже — если вас не убьет сразу, то вы, не сумев выбраться, деморализуете товарищей своими криками из горящей машины.

Эти ящики на корме? Предполагалось, что в них будет храниться запасной боекомплект. Но как показывает практика, он редко бывает востребован. По этой же причине, конструкция танков-истребителей предельно упрощена — раньше вместо визира был перископ, и даже подобие дальномера. Не знаю, почему не убрали ящики — можете на марше класть в них личные вещи. Только не забудьте вынуть перед боем, чтобы не сгорели вместе с танком.

(И главное — успейте выскочить сами! Если таких, как эти, бросают затыкать прорыв — значит, или в Германии совсем не осталось солдат, или, что вернее, повторяется то, что было на Днепре. Когда под русский каток кидали всех, кого не жалко, заранее списывая в потери, пока свежие войска спешили подготовить рубеж обороны. Теперь вместо Днепра Одер, а мы, значит, по высшей воле должны все сдохнуть, выигрывая время. Идиоты — может, и выиграем полчаса, пока всех не сожгут, и это если дойдем к фронту, не попадем под авианалет и не столкнемся по пути с прорвавшимися русскими. А у Германии не останется не только мужчин, но и мальчишек, чтобы продолжить германский род — ведь наш батальон наверняка не единственный? Пусть хоть кто-то уцелеет!)

Постарайтесь остаться живыми, сопляки! Поскольку вы — надежда и будущее Германии. Очень советую вам на самый последний случай добыть русские листовки, «пропуска» в плен, этого добра на передовой хватает. Именно на крайний случай, ну как парашют у летчиков. Потому что если русские найдут эти листки у ваших товарищей, но не у вас, то могут принять за фанатичных наци — а к таким у них отношение, как у нас к евреям и комиссарам. А если же вам доведется иметь дело с русскими пленными — я давно таких не видел, но на войне всякое бывает — то ни в коем случае не усердствуйте! Эсэсовцы пусть как хотят, русские их всё равно в плен не берут. А вы помните, что ваши жизни для будущей Германии стоят дороже любого вашего геройства.

(А вон тот и тот, к гадалке не ходи, сейчас докладывать побегут о пораженческих настроениях командира! Плевать — лично я очень скоро или сдохну, или стану героем — это если удастся остановить русский прорыв, один шанс из ста. А у мальчишек самый большой шанс на жизнь — это русский плен, кому повезет выжить после боя — тот доживет до конца войны, ведь русские не убивают пленных, если только они не из СС, и тем более пощадят малолеток. Потому я надеюсь, что Геббельс врет — русским не нужна здесь пустая выжженная земля без людей. И жизнь не кончается — Германия была под Наполеоном, побудет и под русскими, стерпим!)

И последнее, сопляки. Запомните, что ни один фронтовик сейчас не называет русских «недочеловеками». Это смертельно опасно — недооценивать сильного врага! Если вам хочется вернуться домой живыми.

А. Солженицын. Как нам обустроить мир. Открытое обращение к Генеральной Ассамблее ООН, а также всем правительствам и народам мира. Написано предположительно в 1964, опубликовано в Нью-Йорке, в 1970.

Я обращаюсь ко всей прогрессивной общественности, ко всему цивилизованному миру — ко всем, желающим ограничить ужасы и бедствия войны, ввести их в дозволенные рамки (если уж от войн нельзя отказываться, пока в мире есть враги мировой цивилизации и прогресса).

Отчего все переговоры о запрете или ограничении вооружений касаются лишь материальных средств ведения войны? В то время как существует нечто, приводящее к гораздо большему кровопролитию, чем даже атомные бомбы — но отчего-то никто и никогда не нес наказание за обращение к этому средству.

Я ценю талант Льва Толстого, но его слова о «дубине народной войны» считаю, не побоюсь этого слова, преступлением перед человечеством! Моральным оправданием самого подлого несоблюдения законов войны, имеющего следствием громадное увеличение жертв и страданий с обеих сторон! Если мы проигрываем войну, то выстрелы из-за угла, из леса, ничего не решат, а только разозлят победителя. А если побеждаем, так тем более я, находясь на оккупированной территории, принесу большую пользу своей стране, сохранив себя для послевоенного мира. Очевидно, что оккупанты имеют гораздо большие репрессивные возможности по отношению к населению, чем любые партизаны к оккупантам — и в конечном счете действия партизан всегда приводят к жертвам среди своего же народа намного большим, чем якобы нанесенный урон врагу!