Ленинград-43 - Влад Савин

— Вопрос, кому именно? Русские или англичане?

— А вот это скажешь мне ты, Руди. Если сумеешь разрешить одну загадку этой истории. Буквально накануне событий в Будапеште были замечены некие шведы, говорящие по-английски. Так как известная вам организация, выдающая сине-желтые корочки, как раз в эти дни резко увеличила там и объем своей работы, и штат сотрудников, этот факт прошел незамеченным, слежка за этой компанией была обычной рутиной. Наш агент «Магда» была при них переводчиком, и в ее донесениях не было ничего подозрительного — на первый взгляд. Донесения шли в «британский» отдел и, как положено, подшивались в папку «прочее» — отчего-то решили, что если это шпионы, то не иначе как УСО. А когда уже после, здесь, в Управлении, чисто случайно всё прочли и сопоставили, то схватились за голову! Потому что эти «шведы» были замечены во всех местах до событий. Заранее сняли номер в «Ритце», квартиры в других местах. Были и у моста Елизаветы, крутились там повсюду — ну, как любопытные гуляки. Поскольку всё это было еще до того, как что-то случилось, никто не встревожился. Эх, если бы наша почта работала не так оперативно! Донесения успели прочитать до событий, и так как в них не содержалось ничего необычного, угрожающего, то благополучно сдали в архив. Если бы один служащий не проявил добросовестность и хорошую память…

— Ну так в чем же загадка, Генрих? Обычная подготовка к акции.

— Руди, ты не понял? Скорцени получил приказ от фюрера, с самыми широкими полномочиями, «на случай, если регент нарушит свои союзнические обязательства» — лишь второго января! Будапешт был занят доблестным и непобедимым вермахтом к утру четвертого. План «Панцерфауст» был составлен лично Скорцени на месте и пятого вечером доложен в Берлин, в Будапеште с ним ознакомились лишь Хеттль и Клагес. То есть до этого момента сам Скорцени не мог знать места будущего действия! А «шведы» проводили свою рекогносцировку уже шестого, а номера в «Ритце» и квартиры были зарезервированы еще в декабре, как удалось доподлинно установить. И как это прикажете понимать?

— Генрих, неужели и ты поверил в…

— Руди, прежде чем ты возьмешься за это дело, я категорически запрещаю — своей властью — даже принимать к рассмотрению версии с участием сверхъестественных явлений! Это были русские, установлено достоверно. По единственно многочисленным уликам — я имею в виду пули, извлеченные из тел, и стреляные гильзы. Под оружие, которое никогда не применялось британцами, зато неоднократно отмечено на Восточном фронте у русского осназа.

— Ну тогда у меня есть вполне материалистическое объяснение. Известно ли тебе, что еще Австро-Венгерская империя была давней целью для разведки царской России — а многие офицеры, служившие в этой конторе, пошли к большевикам? А еще в Венгрии были интересные события в девятнадцатом году, к которым Коминтерн приложил руку. Наконец, вполне вероятен даже союз русских с французами, имеющими тут свою агентуру. Итого мы можем иметь по максимуму три полноценные, независимые друг от друга, разведывательные сети, с тех еще времен, когда наших служб не существовало. То есть самые надежные, проверенные и не замеченные ни в чем предосудительном люди вполне могут быть завербованными, и когда придет приказ… Им ведь не надо ничего взрывать, ни в кого стрелять — только подготовить место и обеспечить информацию, ну а работу выполнят присланные боевики. Что-то, пожалуй, можно раскопать — если хорошо опросить тех, кто попал к нам в наследство от разведок Кайзеррайха и Австро-Венгерского Генштаба. Но это будет очень медленной процедурой — имеет ли смысл ею заниматься, если Венгрия уже потеряна?

— Руди, старина, ты хватку теряешь? Кроме Венгрии, есть еще Австрия, Италия, да и сам рейх! А если и там — ты видел, с чем русские играют против нас? Сам Скорцени и восемнадцать его людей, самых лучших, самых подготовленных — и без потерь с той стороны! Русский «стратегический осназ» великолепно оснащен — вот, заключение об использованном ими оружии. Доставшееся нам тоже не бесплатно — один из экспертов лишился глаза и пальцев, когда пытался изучить подобранные гильзы. В то время как у нас и англичан в «бесшумках» используют глушители, русские придумали патрон, в котором пороховые газы вообще не выходят наружу, тем самым нет ни вспышки, ни звука, только лязг затвора. Использование снайперов — это новый шаг в диверсионно-террористическом деле, раньше важным персонам приходилось опасаться взрыва, нападения, похищения — теперь же достаточно будет одного выстрела издалека.

— Страшноватая картина выйдет, Генрих. Куда покатится мир после — если теперь убийце достаточно будет сесть на чердак в километре от жертвы? А важным персонам вообще придется вести затворнический образ жизни, ведь нельзя взять под контроль все возможные для выстрела места на таком расстоянии вокруг?

— Даже не в километре. Я говорил с нашими японскими гостями — на тихоокеанских островах янки уже применяют в качестве сверхдальнобойных снайперских винтовок противотанковые ружья «Бойс». Да ты и сам знаком с применением русскими чего-то подобного. Зафиксированы факты поражения цели из этого оружия на дистанции свыше двух километров. А также невероятно точный огонь ночью — эксперты считают, что русским удалось создать инфракрасный прибор, значительно превосходящий наш «вампир» — и настолько компактный, что его можно поставить на снайперскую винтовку. Также имеются отрывочные данные, что у русского осназа рации даются каждому бойцу, чем достигается невероятная гибкость управления. Я допускаю даже, что они сумели тренировками развить в себе способности, отсутствующие у обычного человека. «Демоны, которые приходят ночью» — раньше они оттачивали мастерство на наших солдатах на фронте, теперь выходят на стратегический простор.

А теперь, Руди, подумай, что будет, если такая команда идеальных сталинских убийц, превосходящая наш «Ораниенбург», завтра появится в Берлине — направляемая на цель предателями, ускользнувшими от нашего карающего взора. По чью душу они придут?

«И сколько будут стоить все наши политические игры, если русские вдруг захотят и смешают нам карты, мимоходом смахнув со стола кого-то из наших тузов? — подумал Гиммлер. — Но вот этого тебе, старый друг Руди, знать совсем не обязательно. Майн гот, русский осназ уже стал фактором, играющим на внутриполитической арене рейха!»

Ретроспектива. Стокгольм, октябрь 1943.

Согласно всем достоверным источникам, включая мемуары столь авторитетного свидетеля, как король Швеции Густав Пятый, во время так называемого «нарвикского кризиса» находившиеся в Стокгольме представители рейха и стран антигитлеровской коалиции никогда не встречались непосредственно друг с другом за столом переговоров, общаясь исключительно через посредников шведов. Потому разговор, случившийся в советском посольстве в один из этих темных осенних дней, официально не происходил никогда. Никто из его участников не оставил о том мемуаров — ни Александра Коллонтай, чрезвычайный и полномочный посол СССР в Швеции, присутствующая здесь на второй роли — редкий случай на территории, где она была хозяйкой. Ни тот, кто был главным с советской стороны — лысоватый человек в пенсне. Ни переводчик, оставшийся безымянным. Ни сидевший в одиночестве по ту сторону стола — худощавое лицо, короткая стрижка, очки в роговой оправе. Для широкой публики этот человек находился сейчас совершенно в другом месте, по ту сторону Балтийского моря; для более узкого круга он был в составе германской делегации на переговорах, решающих, быть ли дальше Швеции независимой страной. Но как он оказался в этот вечер в советском посольстве, где не должен быть ни под каким видом? Если учесть, что за свои дела в одной из европейских стран он был заочно приговорен англичанами к смерти (и в иной версии истории — повешен по приговору Нюрнбегского трибунала), а в Швеции в описываемое время находилась не просто разведывательно-диверсионная сеть, а база УСО, то есть британские агенты действовали почти как у себя дома.

Только что был отбита атака союзников на Нарвик. И любые резкие акции англичан в Стокгольме, да еще против такого лица, однозначно вызвали бы немецкое вторжение, так что шведские власти решительно предупредили джеймсов бондов вести себя сдержанно, полиция получила указания немедленно пресекать и даже стрелять. И если в Лондоне могли пренебречь мнением каких-то шведов, то получить в итоге Швецию, захваченную русскими войсками, совершено не хотели — а в свете последних событий на Восточном фронте казалось вполне вероятным, что русским за два-три месяца удастся пройти от Лулео до Гетеборга, гоня немцев назад; существующее положение нейтральной Швеции, если уж не удастся занять ее самим, вполне устраивало англичан. Так что резидентуре УСО было приказано не мешать, хотя в другое время… Наблюдали издали — но не вмешивались. А на официальную ноту, направленную после, был сдержанный ответ советской стороны — чисто техническое обсуждение шведского вопроса. В конце концов, у рейха нет большого интереса получить еще один театр военных действий, а у СССР нет лишних войск, которые не требовались бы на фронте — так что почва для консенсуса была.