Вампиры. Антология - Стивен Джонс

— Я не просто упала в обморок на вечеринке. И на обычный кошмар это не походило. — Она помолчала, подыскивая слова. — Все как будто вышло из фокуса и из-под контроля. Это… да, это пугало.

— Именно поэтому мы и должны продолжать.

— Именно поэтому мы и не должны продолжать, — вздохнула Лизетт.

Это они уже проходили. В момент слабости она согласилась позволить доктору Магнусу купить ей выпить после сеанса, вместо того чтобы отправиться прямиком домой. К тому же он был так огорчен, когда она сказала, что прекращает ходить к нему.

— Я пыталась, как могла, сотрудничать с вами и уверена, вы совершенно искренни в своем стремлении помочь мне. — Хм, она не была настолько уж уверена, но углубляться в это не стоит. — Однако факт остается фактом: с тех пор как мы начали сеансы, мои нервы стали ни к черту. Вы говорите, что без сеансов будет хуже. А я говорю, что именно сеансы портят мне нервы, и хотя, возможно, связи тут и нет, а дело только во мне, я собираюсь довериться своей интуиции и жить без сеансов. Достаточно честно?

Доктор Магнус бросил напряженный взгляд на свою едва тронутую рюмку с шерри.

— Хоть я и понимаю ваши логические обоснования и причины, я вынужден тем не менее настоятельно просить вас передумать, Лизетт. Вы рискуете…

— Постойте. Если кошмары прекратятся — отлично. А если нет, я всегда могу собрать вещички и улететь в Сан-Франциско. Так я освобожусь от всего, в чем мы с Лондоном не совместимы, а если нет — я загляну к своему психиатру дома.

— Что ж, хорошо. — Доктор Магнус пожал девушке руку. — Однако, пожалуйста, помните, что я готов продолжить наши сеансы в любое время, если вы вдруг измените свое мнение.

— И это тоже честно, доктор. И очень любезно с вашей стороны.

Доктор Магнус поднял свою рюмку, посмотрел сквозь нее на свет и задумчиво заметил:

— Янтарь.

X

— Лизетт?

Даниэль заперла за собой переднюю дверь и повесила совершенно не спасающий от дождя зонтик в прихожей. Посмотрев на себя в зеркало, она скорчила рожу при виде того, что творилось у нее на голове.

— Лизетт? Ты здесь?

Нет ответа, и нет ее плаща на крючке. Либо подруга припозднилась на сеансе с доктором Магнусом, либо благоразумно укрылась где-нибудь, дожидаясь, когда кончится этот треклятый дождь. После того как Даниэль пришлось везти Лизетт домой в такси с вечеринки, на которой она лишилась чувств, Даниэль начала по-настоящему беспокоиться о состоянии здоровья своей подруги.

Даниэль сбросила промокшие туфли и вошла в гостиную. Занавески задернуты, отгораживая комнату от серости снаружи, и девушка включила лампу, чтобы немного осветить квартиру. Платье прилипло к телу, точно холодный и влажный презерватив; передернувшись, она подумала о чашечке кофе. Если Лизетт еще не вернулась, значит, он еще не сварен. Придется вместо кофе принять горячий душ, а уже после позаботиться о кофе — если Лизетт к тому времени не вернется и не поставит чайник.

— Лизетт?

Их спальня пуста. Даниэль включила верхний свет. Господи, ну и темень! Это слишком даже для долгих английских летних вечеров — ох уж этот чертов дождь, она даже не помнит, когда в последний раз видела солнце. Девушка стянула с себя мокрое платье, разложила его на кровати, смутно надеясь, что, возможно, так оно не слишком помнется, затем кинула на кресло бюстгальтер и трусики.

Скользнув в пижаму, Даниэль босиком пошлепала обратно в гостиную. Лизетт по-прежнему нет, а уже десятый час. Возможно, она задержалась в пабе. Подойдя к стерео, Даниэль поставила новый диск «Блонди»[49] и прибавила громкость. Пусть соседи жалуются, — по крайней мере, это поможет развеять вечернее сумрачное уныние.

Ругая на чем свет стоит проволочки, она дождалась, когда температура воды в душе станет подходящей, и влезла в ванну. Наслаждаясь горячими струями, девушка несколько минут простояла под ними просто так — душ воскрешал, неся приятную расслабленность. Сквозь убаюкивающий шум воды она слышала приглушенный ритм стерео и, потянувшись к шампуню, начала приплясывать под него.

Душевая занавеска колыхнулась от сквозняка — это открылась дверь ванной. Намыленная Даниэль приоткрыла глаза и выглянула из-за пленки — она знала, что квартира надежно заперта, но после «Психо»[50]… Это была всего лишь Лизетт, уже раздетая, с распущенными светлыми волосами, падающими на грудь.

— Из-за музыки я не слышала, как ты вошла, — поприветствовала подругу Даниэль. — Залезай, пока не простыла.

Даниэль продолжила намыливать волосы. Занавеска раздвинулась, и в ванну шагнула вторая девушка. Даниэль, снова зажмурившаяся, чтобы мыло не попало в глаза, чувствовала, как соски Лизетт трутся о ее спину, а плоский живот прижимается к ягодицам. Ладони Лизетт нежно легли на груди подруги.

Наконец-то Лизетт забыла их глупую размолвку из-за Эдди Зубастика. Она же объяснила, что бросила грязного грубияна, когда он безрезультатно попытался трахнуть ее прямо на танцполе, но как можно разумно растолковать что-то дурехе, которая падает в обморок при виде змеи?

— Боже, ты промерзла до костей! — воскликнула Даниэль, поежившись. — Становись-ка лучше под душ, погрейся. Ты попала под дождь?

Пальцы второй девушки продолжали ласкать ее груди, а вместо ответа губы Лизетт припали к шее застонавшей от наслаждения Даниэль. Вода смывала пену с ее волос и лилась на их соединенные тела. Слабеющая Даниэль медленно повернулась лицом к своей любовнице и обвила руками плечи Лизетт.

Поцелуи Лизетт скользнули к напряженным соскам, дразня их почти болезненно. Даниэль прижала лицо подруги к своей груди и вздохнула, когда быстрые, клюющие поцелуи взлетели обратно к горлу. Возбуждение делало ее вялой, и только Лизетт не позволяла ей сползти на дно. Губы любовницы невыносимо мучили ее; Даниэль задохнулась и притянула лицо Лизетт к своему.

Ее рот приоткрылся, чтобы принять поцелуй ярко-красных губ, и распахнулся еще шире, когда Даниэль заглянула в глаза своей подруги. В первый момент она просто удивилась:

— Ты не Лизетт!

Около полуночи Лизетт открыла своим ключом дверь их квартиры и тихонько вошла. Кое-где горел свет, но Даниэль видно не было — либо она вышла, либо, что более вероятно, отправилась спать.

Лизетт повесила плащ и устало сбросила туфли. Девушка едва успела на последний поезд в метро. Она, должно быть, свихнулась, раз позволила доктору Магнусу уговорить ее вернуться в его кабинет для еще одного сеанса так поздно, но он все-таки прав: ее проблемы серьезны и она действительно нуждается в любой помощи, которую он может оказать ей. Она чувствовала теплую благодарность к доктору Магнусу, который был рядом, когда ей так нужна его поддержка.