Вампиры. Антология - Стивен Джонс

Когда Лизетт пробудилась от тревожного сна, вокруг нее царила кромешная тьма. Она секунду вглядывалась широко распахнутыми глазами во мрак, размышляя, где же она. Мало-помалу память вытесняла смутные образы из ее кошмара. Включив стоящую возле кровати лампу, Лизетт посмотрела на часы и нахмурилась. Почти полночь. Она проспала.

«Роллс-ройс» Бет пришел за ней, не успела она еще поспешно собрать сумку. В доме в Майда-Вэйл горничная — одетая в более традиционную униформу, чем та, что была на ней во время прошлого визита Лизетт, — проводила ее в просторную гостевую комнату на верхнем этаже. Лизетт приняла снотворное и рухнула в кровать. Она намеревалась вздремнуть и встретиться с хозяйкой за обедом. Вместо этого она проспала десять полновесных часов. Теперь Бет, должно быть, убеждена в ее безнадежной тупости.

Как часто случается после затянувшегося сна, Лизетт чувствовала себя разбитой. Жаль, что она не подумала прихватить какую-нибудь книгу. Дом безмолвствовал. Наверняка уже слишком поздно, чтобы звонить и звать горничную. Несомненно, Бет решила дать ей поспать до утра, а сама уже отдыхает. Наверное, стоит принять еще одну таблетку и снова уснуть.

С другой стороны, Бет Гаррингтон явно не из тех, кто рано ложится в постель. Она вполне может еще бодрствовать, например — смотреть телевизор там, где шум не потревожит ее гостью. В любом случае Лизетт сейчас не хочется спать.

Она выбралась из постели, увидев, что перед сном разделась лишь наполовину. Сбросив лифчик и трусики, Лизетт скользнула в старинную ночную рубашку с кружевами и лентами, которую привезла с собой. Она не сообразила взять тапочки и халат, но ночи стояли теплые, а белая хлопковая сорочка была достаточно целомудренной, чтобы выглянуть в ней в коридор.

В дальнем конце коридора виднелась дверь, окаймленная полосой света. Остальная часть прохода терялась во тьме. Лизетт тихонько вышла из комнаты. Поскольку Бет не упоминала о других гостях, а помещения для слуг расположены где-то в другом месте, вполне вероятно, что свет горит в спальне хозяйки, указывая на то, что мисс Гаррингтон еще не спит. Лизетт решила, что должна хотя бы попытаться встретиться с Бет, раз уж находится в сознательном состоянии.

Идя на цыпочках по коридору, Лизетт услышала негромкую музыку. Дверь в комнату была приоткрыта, музыка лилась оттуда. Ей повезло: Бет наверняка еще не легла. Она осторожно постучалась.

— Бет? Вы не спите? Это Лизетт.

Ответа не последовало, но дверь распахнулась от прикосновения.

Лизетт хотела позвать снова, но слова встали у нее поперек горла. Она узнала мелодию и узнала комнату. Когда она войдет в эту спальню, она не сможет больше управлять своими действиями, как не могла изменить их в своих снах.

Она видела большую комнату, обставленную по моде Викторианской эпохи. Окна завешаны портьерами, единственный источник света — свеча, горящая на ночном столике возле огромной кровати с пологом на четырех столбиках. Возле свечи на столике лежат старинные золотые часы, часы, которые вызванивают однообразную мелодию музыкальной шкатулки.

Лизетт пересекла комнату, молясь, чтобы все это оказалось всего лишь еще одним отчетливым и ярким повторением ее кошмара. Она потянулась к столику и увидела, что стрелки часов показывают полночь. Звон прекратился. Она подняла часы и наконец разглядела портрет, который — естественно — находился под крышкой.

Это была ее фотография.

Выпавшие из пальцев часы со стуком ударились о ночной столик, а Лизетт в ужасе уставилась на кровать с пологом.

Изнутри высунулась рука и развела занавеси. Лизетт хотелось закричать, хотелось проснуться. Отбросив полог, лежащая в кровати села и взглянула на нее.

Лизетт взирала на саму себя.

— Нельзя ли ехать немного быстрее?

Инспектор Брэдли, не поддаваясь просьбам, подмигнул сержанту Уортону.

— Сядьте, доктор Магнус. Мы скоро приедем. Думаю, вам стоит отрепетировать извинения, которые вы произнесете, когда мы нарушим покой мирного особняка посреди ночи.

— Я молю Бога, чтобы эти извинения понадобились, — ответил доктор Магнус, по-прежнему сидя подавшись вперед, словно побуждая водителя ехать быстрее.

«Будет непросто», — размышлял доктор Магнус. Он не осмелился рассказать им всю правду. Он подозревал, что Брэдли согласился на поздний ночной звонок Бет Гаррингтон, больше чтобы проверить его алиби, а не из-за того, что хоть сколько-нибудь поверил импровизированной истории Магнуса.

Угробив целый день на бешеные исследования, доктор Магнус не слышал новостей и не придал значения безвкусным бульварным газетенкам с их кричащими заголовками: «Обнаженная красавица зарезана в ванной», «Голую модель прирезали в душе», «Шлюшка-самоубийца или жертва Потрошителя?» За шоком от сообщения о смерти Даниэль последовал шок открытия, что он сам является одной из «серьезных версий» полицейского расследования.

Потребовалась вся сила убеждения психоаналитика, чтобы уговорить их отпустить его — или, по крайней мере, сопроводить к дому в Майда-Вэйл. По иронии судьбы они с Лизетт оказались единственными, способными засвидетельствовать, где находился другой в момент гибели Даниэль. Департамент уголовного розыска мог бы отнестись скептически к позднему сеансу в офисе доктора Магнуса, но здесь имелось несколько подтверждающих их алиби деталей. Бармен «Кувырка» припомнил изысканного джентльмена с бородой, покинувшего заведение после того, как леди, его подруга, неожиданно «вырубилась». Уборщица слышала голоса и оставила кабинет нетронутым. Таким образом полиция установила местонахождение Лизетт той ночью. Полдюжины раздраженных клерков дали показания, где доктор Магнус провел сегодняшний день.

Доктор Магнус мрачно прокручивал в уме результаты своего исследования. Существовала Элизабет Бересфорд, рожденная в Лондоне в 1879 году, в состоятельном семействе, проживавшем на Чейни-Роу на набережной Челси. В 1899 году Элизабет Бересфорд вышла замуж за капитана Дональда Стэплдона и вместе с мужем переехала в Индию. В Лондон она вернулась, страдая чахоткой, которой, очевидно, заразилась за границей, и умерла в 1900 году. Похоронена на Хайгетском кладбище. Вот что с некоторыми трудностями разузнал доктор Магнус в самом начале. На этой основе он стал подбирать дополнительные подробности, черпая их как из освободившихся воспоминаний Лизетт, так и из найденных записей того периода.

Особенно тяжело оказалось отследить последующие ветви семьи — а это он обязан был сделать, чтобы подтвердить, что Элизабет Бересфорд не являлась предком Лизетт Сэйриг. Его беспокоило, что он не сумел отыскать надгробия Элизабет Стэплдон, урожденной Бересфорд, на Хайгетском кладбище.