Водоворот жизни - Эрин Пайзи

Похороны проходили в местной протестантской церкви. Рейчел смотрела, как гроб опускали в землю. Она вспомнила, как хоронили тетю Беа, и крепко сжала руку Сары. Рейчел уже деликатно объяснила суть церемонии Саре, которая восприняла все правильно и усвоила, что ее любимого дедушку призвал к себе Бог.

– Нам следовало бы похоронить его на любимом участке, – заметила Рейчел, когда они ехали в черном лимузине домой с кладбища. Лицо Юлии окаменело.

– Она просто пошутила, мама. – Чарльз обнял мать за плечи и укоризненно посмотрел на Рейчел.

– Нет, она не пошутила, – сказала Сара. – Мы разговаривали об этом, когда еще туда ехали. Дедушка никогда не ходил в эту церковь. Наверное, ему бы больше понравилась капустная грядка.

– Вы так похожи на свою мамочку, барышня, – язвительно сказала Юлия.

– Знаю. Все мне об этом говорят, – сказала Сара, улыбаясь Рейчел. – Тетя Эмили говорит, что у меня глаза, как у тети Беа и прадедушки Лионела.

– Твоя мама не была замужем, верно? – спросил Доминик у Рейчел.

– Нет, не была. Мой отец живет где-то в Америке, он даже не знает обо мне.

– Это значит, что ты – безотцовщина?

– Доминик! – Юлия повысила голос. – Как ты смеешь так говорить?

– Не волнуйся, бабуля! Это не ругательное слово, если оно употребляется правильно и к месту, – успокоил ее Доминик.

– Вас этому учат в вашей новомодной школе? Рейчел посмотрела на Доминика и сказала:

– Бабушка права. Я предпочитаю слово «незаконнорожденная». Я – дитя военных лет. Мне повезло больше, чем другим, родившимся в то время. Их матери должны были сделать выбор: или отказаться и бросить ребенка, или ужасно страдать от презрения окружающих. В те дни было ужасным проступком не имея мужа, родить ребенка.

– Так и должно быть. Наверняка, ведь ты сама, Рейчел, не одобряешь всех этих забеременевших бог весть от кого девчонок, называющих себя матерями-одиночками и сосущих деньги из тех, кто честно трудится и имеет порядочную семью, – упрекнула Юлия.

– Я не думаю, что могу бросаться подобными утверждениями на моральные темы. Все, что я знаю, так это то, что Анна будет иметь ребенка, а я склонна считать ее вполне достойной этого, потому что она будет хорошей матерью и у нее есть свои планы для ребенка.

Юлия покачала головой.

– Не знаю, куда мы движемся в этом мире.

– Пусть это тебя не беспокоит, мама. Не твое дело. Как только вернемся, я заварю тебе чая покрепче, – Чарльз повернулся к Рейчел. – Я настаиваю, чтобы ты попыталась не спорить с мамой по каждому пустяку, Рейчел, в особенности в такой день, как сегодня.

Рейчел потупила взор, уставившись в колени.

– Спасибо, Чарльз, – подчеркнуто сказала Юлия.

Сара сунула свою ладошку в руку Рейчел.

– Когда мы поедем домой, мамочка?

– Завтра, моя милая, – они как раз подъезжали к дому Юлии. – «Как мне ненавистен этот дом, – подумала Рейчел. – В нем мной овладевает клаустрофобия. Слава Богу, пробудем здесь только до утра».

Дом постепенно заполнялся людьми. Уильяма любили в Бридпорте. Юлия обрадовалась, увидев управляющего банком, который зашел выразить свои соболезнования.

– Выпейте чашечку чая, господин Бринтон. А может, чего-нибудь покрепче. Хереса?

– Никогда и капли в рот не беру до заката. Юлия растерялась. На помощь подоспел Чарльз.

– Он хочет чая, мама. Иди. Я сам позабочусь о госте… Бедная мама, она совсем не пьет, – пояснил он господину Бринтону и засмеялся.

– Хороший человек – ваш отец.

– Да.

– Его будет здесь здорово не хватать. Чарльз обвел взглядом комнату.

– Должен вам признаться, никогда и не думал, что он был таким известным в округе.

Здесь был и местный доктор, ушедший уже на пенсию. Чарльз на всю жизнь запомнил прикосновение холодных щипцов к своей самой сокровенной части тела. Он невольно вздрогнул. «Надеюсь, доктор уже забыл».

В уголке на кухне закадычные приятели Уильяма обсуждали корневую систему герани. Юлия обошлась с ними с холодной вежливостью. – «Мне всегда было непонятно, что заставляло его якшаться с этими мужланами, – думала она. – Их огромные ботинки оставляли ошметки грязи на чистом полу». Том и Элизабет возились с подаваемой к столу едой.

– Том, ты наливаешь чай для меня? – спросила Юлия, забирая у него из рук тарелку с бутербродами. – «Не могу видеть, как он прикасается к пище для других людей… – Том посмотрел на нее. – Почему он смеется надо мной, наверное, издевается», – подумала она, и лицо ее вспыхнуло.

После того, как последние гости ушли, Муня (он тоже приходил на похороны), Чарльз, Рейчел, Том и Элизабет отправились в пивную. Чарльз был рад встрече с Муней.

– Знаешь, ты ни капельки не изменился.

– Ну, а ты стал совсем другим. Выглядишь богатым и преуспевающим. А Рейчел осталась такой же, абсолютно не изменилась.

– Как там, в Нью-Йорке?

– Прекрасно. Я – раввин храма, расположенного в той части города, где проживает смешанное население. Народ очень трудолюбивый и верующий. Начинал работать в районе, где жили, в основном, богатые, но большинство евреев там ходило в храм только по великим праздникам, поэтому бросил. Теперь я гораздо счастливее.

– Здорово! – воскликнул Чарльз. – Мне кажется, я сейчас напьюсь до чертиков.

– Напивайся без меня, – ответила Рейчел. – Мы с Элизабет обещали вернуться и помочь с уборкой, поэтому нам здесь рассиживаться особенно некогда.

– Мне нужно еще успеть собраться в дорогу сегодня. Завтра у нас самолет в три часа из Хитроу.

– Ну, тогда еще по одной «на посошок», – Чарльз пошел к стойке.

– Тебе нужно как-нибудь собраться и приехать в Нью-Йорк, Рейчел. Тебе там очень понравится, – Муня наклонился и положил свои ладони на ее руки. – Не обращай внимания, ладно? Не нужно так сильно переживать. Ты кажешься мне очень расстроенной.

– Нет-нет, все в порядке. Только вот жизнь в высшем свете – не для меня.

– Разве не я говорил тебе об этом еще сто лет назад?

– Я привыкну.

Рейчел и Элизабет отправились к дому пешком. Пустынные улицы освещались тусклыми фонарями.

– Странная штука – возвращение в прошлое, – Элизабет взглянула на Рейчел. – Не представляю, как ты с ней уживаешься.

– Скорее всего, привычка, – засмеялась Рейчел. – Чарльз ее просто обожает, поэтому какой мне смысл осложнять ситуацию. Жаль только, что он превращается в маленького мальчика возле нее. Он и слова не может ей поперек сказать.

– Он всегда боялся ее, даже в детстве. Помню, как мне всегда приходилось ловить мать за руку, потому что он бесконечно врал ей. Суть в том, что мать и тиранила, и баловала его одновременно, – с горечью в голосе произнесла Элизабет. – На меня она никогда не обращала внимания, пока я не выросла и не стала достаточно самостоятельной, чтобы выполнять домашние дела. Чарльз никогда пальцем о палец не ударил, чтобы сделать что-нибудь в доме.