Генри VII - Милла Коскинен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ночь побега, службу несли Уильям Смит и Джеймс Брэйбрук, чьи действия и возможная причастность к побегу были тщательно расследованы. Оба были признаны невиновными в нарушениях инструкций, как и следовало ожидать, собственно — предатели просто не могли проникнуть в тесный круг придворных приватных палат короля. Ничего не могу сказать о дальнейшей карьере Уильяма Смита (слишком обычное имя), но Джеймс Брэйбрук был послом короля в Испании в 1505 году, и в его обязанности, помимо прочего, входила оценка общего психического состояния короля Фердинанда после смерти королевы Изабеллы в ноябре 1504 года[129].
Таким образом, остаются две возможности: либо Варбек раздобыл, при помощи тайных йоркистов при дворе, дубликаты ключей (практически исключено), то ли из-за какого-то сбоя в рутине уборки помещений, окна покоев остались закрытыми, но не запертыми. Правда, венецианский посол тайно насплетничал на родину, что король, наверняка, нарочно распорядился дать возможность Варбеку сбежать, чтобы потом избавиться от него навсегда, но против этого говорит реакция Генри VII на весть о побеге — он всполошился всерьез, и поднял тревогу по гарнизонам вплоть до Лестершира. Генри VII ни в коем случае не был настроен отмахнуться от даже тени угрозы со стороны разбитых в прах йоркистов. Именно в тот момент, как раз велись переговоры с новым королем Франции по поводу жестких санкций против укрывательства врагов короны одного государства на территории другого.
Ричмондский дворец, вид с юго-запада. Гравюра Джеймса Базира. Вид на гравюре соответствует оригинальному дизайну 1501 г.
Вполне очевидно также, что побег Варбека не был спланирован тайными врагами короля. Он нашелся, в конечном итоге, всего в 9 милях от Вестминстера, в приорате Шина, находящемся в пределах… Ричмондского дворца. То есть, в 1498 году это был ещё Шинский дворец, часть The King's Great Work короля Генри V, основавшего там три монастырских учреждения, которые обещал построить ещё его отец (в знак раскаяния за убийство Ричарда II и узурпацию престола), но поленился. Приорат, разумеется, сдал беглеца королевским властям, в обмен на клятву, что ему сохранят жизнь. Вообще, по моему личному мнению, не нужно искать следы заговора там, где проявляет себя натура Варбека.
И Генри VII мог бы уберечь себя от потрясения, если бы не примерил, в свое время, ситуацию Варбека на себя. Он, как никто, знал, что такое быть игрушкой судьбы, которую за тебя решают чьи-то чужие амбиции. Тем более, что у него уже был позитивный опыт с Ламбертом Симнеллом, или тем парнем, который угодил в его руки под этим именем. Чего Генри не учел, так это принципиальную разницу его собственного характера, и характера Перкина Варбека, был тот Ричардом Плантагенетом или нет.
Генри Ричмонд был мальчиком, лишенным семьи и увезенным на чужбину по политическим причинам, чьи альтернативы свелись, в конце концов, к двум реальным: или трон, или смерть. Про Симнелла можно и вовсе не говорить — для парня, крутившего под этим именем вертел на королевской кухне, случившаяся судьба явно была лучшей из возможных. Перкин же Варбек был с подросткового возраста человеком, систематически и по доброй воле отвергавшим альтернативы безбедного существования ради приключения. Не нужно было быть великим психологом, чтобы понять, что такой человек просто не вынесет скуки роли ручной обезьянки, даже если это королевская обезьянка. И Варбек, конечно, ударился в бега, как обычно — спонтанно и без определенных планов, куда кривая вывезет. А кривая вывезла в густые английские леса, так не похожие на перенаселенную Португалию или Фландрию, где все пути вели в какой-нибудь порт, где всегда нашелся бы корабль, готовый поднять паруса, и где знающему морскую жизнь крепкому парню всегда нашлась бы работа.
Вся эпопея с побегом Варбека, с переговорами и дорогой в Лондон, заняла 9 дней. Уже 18 июня Варбек снова был на знакомых улицах, только теперь он был закован в кандалы, и путь его лежал в Тауэр. По пути к Тауэру, Варбека дважды (!) ставили к позорному столбу, и в Тауэре его поместили отнюдь не в апартаменты для благородных, хоть и невольных «гостей», а в самую настоящую темницу без окон. Всё это бесспорно, на мой взгляд, говорит о градусе бешенства, которое вызвал побег Варбека у короля. И который практически наверняка говорит о том, что ситуация не была подстроена. Венецианец Тревизано, конечно, был склонен видеть в англичанах худшее.
Тем более, что вся история правления Генри VII до того несчастного для Варбека дня, не рисует его жестоким и жаждущим крови правителем. Напротив, собственно. Этот король предпочитал давать шанс всем, даже врагам, одинаково не доверяя и этим политическим врагам, и так называемым политическим друзьям. Он был склонен к скрытности, бесспорно, но не к коварству. И рискну предположить, что в случае с Варбеком он почувствовал себя преданным. Во всяком случае, повел он себя буквально беспрецедентно для своей обычно манеры. Когда в июле в Англию прибыли послы из Нидерландов, для заключения торговых договоров, их буквально заставили встретиться с находящемся в самом жалком состоянии пленником, и выслушать от того ещё раз его признания, что он не является Плантагенетом, а был подготовлен для этой роли Маргарет Бургундской.
Присутствующий при встрече испанский посол Родриго де Пуэбла записал, что «я и все присутствующие не усомнились, что его жить ему осталось недолго», настолько ужасен был вид Варбека по сравнению с той внешностью принца крови, к которой все при дворе успели привыкнуть.
Известия, привезенные послами, от которых потребовали передать Филиппу Красивому требование прекратить всякую поддержку беглым йоркистам, ещё находящимся при бургундском дворе, проняли даже Маргарет Бургундскую. В начале
