Записки. Том II. Франция (1916–1921) - Федор Палицын

И когда это совершится, может быть, создание лиги рас и будет возможно, а теперь над всем преобладает «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» <…>

Разрозненное славянство переживает тяжелые дни. Нет покровительницы их России, нет души, которая могла бы объединить чехословаков, югославов, сербов, скажу, болгар и поляков.

Россия покрыта саваном, кто ее будет слушать, кто к ней пойдет. Отдельные группы устраиваются и думают о себе, и больше всех поляки, и рознь разъединить тех, кто, соединившись, мог бы представлять силу.

До сих пор в отношении нас проявлена только вооруженная сила. Среди арсенала средств – это не лучшее. Искоренить большевиков силой оружья нельзя. Покорить правящих большевиков силой оружия – это война с частью России, причем таковая со всеми последствиями будет перенесена в сердце России. Причем биться будут чужие и русские против русских.

Такое действие, даже победоносное, России сулит самые ужасные последствия в настоящем и в особенности в будущем.

Самое участие подрывает суверенитет народа, и восстановить его возможно не скоро. Такое вооруженное вмешательство я решительно отвергал и отвергаю как по моральным и практическим соображениям. Большевизм определяется различно. Альберт Тома при праздновании в Шампани несколько дней тому назад определил происходящее в России как la dictature de la misère en révolte[101].

Советы – форма правления с министерствами и канцеляриями, которая вместо Учредительного Собрания сзывает членов Советов. Мы имеем перед собой не временное, а постоянное правление, которое преследует действительную и воображаемую контрреволюцию, но действуя террором ради устрашения, создало борьбу классов с грабежами и убийствами кого угодно, а рядом издает декреты, которыми пытается установить жизнь, в надежде на будущее благополучие.

В сравнении с тем, что было до Ленина, можно было надеяться, авось он, будучи жестоким и твердым, в то же время проявит государственный смысл.

Жестокими и твердыми его приказы оказались, но государственного смысла не обнаружили, а наоборот, с первых же шагов еще сильнее начали разрушать государство Российское. Их первоначальная линия была удержаться у власти и избежать всяческих для себя осложнений. Имея готовый рецепт за пазухой в виде VI пунктов, возможно, что изготовленных на Bellplatz в Вене как средство закончить войну и иметь развязанные руки и громадную вооруженную толпу, одновременно стали проводить декретами ряд мер, коренным образом коверкавших всю жизнь.

Что Учредительное собрание они распустили, на мой взгляд, они поступили хорошо, но для себя в будущем устроили затруднения и поступили с точки зрения их тактики не тактично. Насколько могу, отношусь к каждому их действию объективно, закрывая глаза на ближайшие последствия – массовые убийства, грабеж, беззаконие, разрушение, уничтожение народных исторических богатств и т. п. Революция должна все это уничтожать, должна создавать великие бедствия, на то она и революция. Раз не оказалось государственности, то о мирных переговорах и договорах говорить нельзя. Все это была мерзейшая комедия людей без совести, без народного чутья, и в этой фазе трудно даже сказать, кто был хуже – Ленин или Троцкий. Об остальных: Иоффе, Каменев, Зиновьев, Залкинд – не говорю.

Смешно от этой категории людей, из которых ¾ жиды, ожидать каких бы то ни было чувств. Им нужно было объявить, что заключен был мир. Он и воцарился. Понемногу создали канцелярии и привлекли людей, канцелярских техников старого режима, и вся машина понемногу заработала. И Генеральный штаб дал своих слуг. Из-за куска ли хлеба, или по иным побуждениям пошли эти люди, не знаю.

Таким образом, перед нами организация Советов с министерствами и канцеляриями, с охраной, милицией и с войском, названным революционным. Но охраняют их войска – преторианцы латыши и китайские кули, нанятые большевиками.

К услугам большевиков и их «чрезвычайки» – дворники, кухарки, горничные и т. п. люд, оплачиваемые все теми же большевиками. Сведения о фабриках и рабочих темны; что делают ремесленники без материалов: плотники, слесаря, кузнецы и т. п. рабочий люд, неизвестно.

Все чиновничество, казенное и частное, приказчики и торговый люд, кто пристроился на жалование к большевикам, кто бедствует, кто в революционной армии, а кто грабит и ворует.

Крестьянство сидит и, кто похитрее, торгует (мешочники).

О буржуе, офицере, о дворянах не говорю, их травят и убивают и сажают по тюрьмам.

Ждет ли весь этот люд лучшего от большевиков? Вероятно, ждали. Ждут ли теперь? Какими средствами и каким применением средств выйти на нормальную дорогу? <…>

9-XII-18

Средства эти все в распоряжении людей, т. е. русских и союзников. Их надо разумно применить, по плану, здравому в его основаниях, соответственно, действительно и тщательно разработанному.

Прежде всего, надо объединение всей борьбы человеком с обширными полномочиями, кругом деятельности, с подчинением ему всех тех, кто борется против современного положения в Великороссии.

Во-вторых, материальные средства: деньги, оружие, войско, свое и иноземное, но последнее не для борьбы с русскими, а для особых целей; технические средства.

В третьих, духовные средства – пропаганда, политика. Последняя должна опираться на создание единой и цельной России, и в этом направлении она должна вестись всеми союзниками. Если союзники искренно сознают необходимость создания государства в России, они должны временно по отношению русских дел: отказаться от себя и предоставить это русским и прежде всего одному во главе. Естественно, это будет диктатор с безграничными полномочиями. И ему необходимо предоставить полную свободу в применении средств. Но прежде всего необходимо определить и слить те средства борьбы, которые существуют. Многое, вероятно, делается в России, но все это не объединено и без руководства.

Все сознают, что анархия бесконечно длиться не может, что она в самой себе несет зародыш своего конца, но когда конец этот подойдет, мы не знаем.

Что будет за этим; может быть, будет еще хуже.

Бесспорно, реакция должна наступить. И все это знают, но все по крайней мере западные друзья наши, почему-то опасаются возвращения царизма. Но что такое царизм и в чем эта опасность, отчета себе не отдают.

Боятся монархии! Но я думаю, люди, действительно любящие Россию и думающие о ее будущем, еще больше опасаются посредством анархии возвратиться к монархии.

Если бы встал Петр Великий, то туда сюда; но и он без средств, без сил поставил бы принцип монархии в самое ужасное и фатальное положение.

Монарх явится, когда голос народа его призовет, когда путь к этому будет подготовлен, а подготовить его должен не монарх, а то же произведение революции, но с другого конца – диктатура. Возможно, не единоличная, а коллективная, в лице Совета, Директории, назовите, как хотите. И не на один год, а на годы. Возможно, сначала коллективная диктатуpa, затем личная и, когда Россия будет способная и в силах произнести здраво и государственно свое слово, тогда будет то, что должно быть. И я считаю, что должен быть царь, и не только царь, а царь батюшка.