Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

я назвал цену. Всё. Вот только не понимаю, причем тут эти двое и твоя подруга. Сейчас речь не о ней.

— А сам не понимаешь? Если эти двое нагрешат…

— А есть посылы, что могут?

— Ну они же подростки!

— Я был подростком, Серега тоже, но внуков у тебя пока нет.

— Егор!

— Я прошу, чтоб ты объяснила суть твоих претензий.

Лариса Андреевна сделала шаг к сыну и, вперив в него взгляд, процедила:

— Она мне соврала! Провернула всю эту аферу со школой.

— Она не соврала. Ты знала, что она поедет ко мне. Ты сама мне ее привозила.

— После уроков! А она ездила во время занятий! Да еще и не одна!

Егор хмыкнул.

— То есть если бы она даже во время уроков приехала одна, то всё было бы нормально. Но ты подняла весь этот шум из-за травмированного мальчишки, которого твоя дочь мне привезла, утаив этот факт от тебя? То есть из-за него?

— Я что? На китайском говорю? Я об этом и сказала… Всё из-за этого парня!

— Хороший пацан…

— Когда она забеременеет ты тоже так скажешь?

Но Егор ответить не успел. В руках матери ожил телефон, она быстро провела пальцем по экрану и прижала смартфон к уху, и все услышали встревоженный голос Ника, который тараторил:

— Ника! Ника! Это я! Я уже бегу. Я сам всё объясню…

— И что ты хочешь объяснить? — холодно поинтересовалась Лариса Андреевна.

Вероника, услышав запыхавшийся голос Егорова, протяжно всхлипнула за плечом брата, развернулась и вылетела из кухни, в прихожей загремели замки, а через мгновение хлопнула входная дверь. Мать поджала губы. Из трубки донеслось:

— Здравствуйте, Лариса Андреевна.

Женщина уже открыла было рот, но Егор выхватил у нее телефон, сказал в трубку:

— Ник, это Егор. Ника только что вылетела из дома. Найди ее. Она без телефона и… Напиши мне или позвони, когда найдешь ее. Всё. Давай.

Он выслушал короткий ответ и нажал отбой. Бросил телефон на стол, а потом посмотрел на мать.

— Думаю, нам нужно многое обсудить.

Глава 47. Отцы и дети.

Ребенок – не цемент, на котором

должен держаться брак,

а хрупкое существо, для

гармоничного развития которого

нужна любовь родителей,

а не просто присутствие

людей обоих полов.

Олег Рой. «Женщина и мужчина»

Лариса Андреевна уставилась на старшего сына, поджав губы. С ним не получится закатить скандал. Егор никогда не оправдывался, не отводил глаза, не спорил. Просто молчал и ждал, когда утихнет буря. Мать кричала, давя то на жалость, то на совесть, но ребенок не вступал в диспут. Да и воспротивился ее воле лишь один раз, когда она привела в дом Леонида Ржевского и сказала ребенку называть того папой. Егор не стал. У него был папа.

— Егор, что ты…

— Мам, что тебе так не нравится в Никите? Он нормальный парень…

— Ему семнадцать, а Нике всего пятнадцать! Тебя это не смущает?

— А должно? Нам с Серегой тоже было по пятнадцать, но внуков я у тебя чего-то не наблюдаю.

— Не сравнивай! С мальчиками не так! Не понимаешь? А если она как Лиза…

— Ника не Лиза! Почему ты вечно сравниваешь своих детей с кем-то?

Мать вспыхнула, точно в бензиновую лужу уронили спичку:

— Потому что знаю, если она забеременеет, вся жизнь под откос! Родить в шестнадцать, а потом всю жизнь расплачиваться за ошибку юности?

Последние слова вылетели как пули и… попали в цель. Взрослый ребенок молча принял на себя удар. Только глаза словно заволоклись грозовой тучей. Мать, побледнев, захлопнула рот, шагнула к сыну, протянула руку, чтоб погладить, но тот отвел плечо. Будто побрезговал.

— Сынок…

— Такое себе… ощущение. Будто в дерьмо головой макнули, — пробормотал Егор едва слышно. — Ошибка юности, значит… Ну, извини.

— Сынок! — уже более настойчиво позвала Лариса Андреевна, но парень на это лишь ухмыльнулся.

— Я всегда знал, что не был желанным… Киндер-сюрприз по «залету». Что тут скажешь… Спасибо, что хоть не рассказывала, как пыталась от меня избавиться…

— Егор! Что ты такое говоришь? Как ты…

— Мама, а неплохой такой «откос» у тебя получился. Образование получила, работаешь там, где мечтала. Вот только…

— Сынок. Ты пойми…

— Я знаю, мам. Я видел свое свидетельство о рождении и с математикой у меня всё ок. Знаю, как ты училась потом… Знаю, что ты была не готова. Но не ты одна. Отец тоже не был готов…

Лариса Андреевна вновь поджала губы. Разговоры о бывшем муже она на дух не переносила.

— Вот только давай не будем о нем, — сказала она мрачно.

И вот тогда Егор вспыхнул. Он заговорил, а матери стало казаться, что он даже подсвечивается синим холодным огнем. Это была так неожиданно, что женщина и слово вставить не могла.

— Почему это? Что не так с моим отцом? Ты сама его когда-то выбрала. Сама взяла его руку, так почему же… — и Егор вдруг замолк. Стоял смотрел на мать, назвавшую его ошибкой молодости, а в душе тлел и тлел уголек обиды, мальчишеских невыплаканных слез и непонимания.

«Ну как так? Как? Ведь они же горели когда-то так сильно, что даже переступили черту дозволенного! Любили друг друга, как Ромео и Джульетта! Куда? Куда всё это делось? Выгорело? Умерло?»— в который раз не давало покоя.

— Я всё думал… помню, как ты привела Ржевского в первый раз. Помню, как попросила называть его «папой». Помню, как отказался. Ты считала меня эгоистом. Ты говорила, что я будто бы не желаю тебе стать счастливой. А я… просто любил отца. Любил и люблю. Мне было пять, и я не понимал, что с ним не так. Мам, что было не так?

— Егор, я не хочу об этом говорить.

— То есть еще помолчим