Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

не в силах справиться с сумасшедшим сердцебиением повторила Вероника.

Мать даже опешила от такой дерзости.

— Вероника!

— Это мой телефон! Там моя личная…

— Что? Что у тебя может быть личным? Быстро разблокировала телефон!

— Не буду! — умирая от ужаса, поражаясь собственной наглости, настаивала Ника.

Мать посмотрела на нее, поджала губы.

«Ну всё… Всё…»— обреченно окатило сознание девочки.

Лариса Андреевна развернулась и бросилась из комнаты, унося с собой телефон. Нику затрясло. Если мать откроет телефон… если прочтет ее переписку с Ником… если… Девочка подскочила, влезла в шорты и поспешила следом. Мать на кухне уже открыла ноутбук и постукивала от нетерпения пальцами, ожидая загрузки экрана. Длинные ногти мертво стучали по стеклянной столешнице.

— Что… что… ты хочешь…

— Я хочу, чтобы ты разблокировала этот чертов телефон!

— Зачем?

— Зачем? Она еще и спрашивает! Где ты была в среду?

— В… какую среду?

— Вероника, не тупи! В эту среду! Число назвать, чтоб до тебя дошло?

Девочка обмерла, судорожно сглотнув.

— Я… я…

— Ты! Ты! ТЫ!!! Где ты была?

— Я…

— Что ты мямлишь? — взвизгнула, потеряв контроль, мать.

Вероника вздрогнула и шарахнулась назад. На миг показалось, что мама хочет ее ударить.

— Я была… у Егора… — она.

— Да что ты такое говоришь? Это как же так? Мне смс пришло, что ты в школе! И куда только твоя Настенька смотрит?

— А причем тут она?

— О, как! Стоит мне ее упомянуть, ты и мямлить прекращаешь.

— Отдай мой телефон.

— Что? Что ты сказала?

— Отдай… отдай мой телефон...

Мыть вытаращила на нее глаза. Впервые за пятнадцать лет Ника возражала. И взглянув дочери в глаза, Лариса Андреевна вдруг осознала: сегодня Вероника и не отступит. У самой девочки от ужаса сердце стучало где-то в горле, адреналин словно вскипятил кровь, и та с каким-то отчаяньем ломилась в виски, а ноги подкашивались, но и отступать было некуда… Ника уснула под утро, понимая, что переписку можно удалить и потом… кто же знал…

— Что тебе отдать? — вкрадчиво, очень спокойно переспросила Лариса Андреевна.

— Мама! — воскликнула Вероника с отчаянием, но слезы всё же сдержала. Рука, которую она протягивала матери, тряслась.

— Если ты так упираешься и не хочешь снять блокировку, значит, тут есть то, что ты не хочешь мне показывать… Что там? Что ты скрываешь?

— Но он мой! Почему ты хочешь влезть в мою жизнь…

— Что? — вдруг перебила мать. — Что я делаю? Лезу в твою жизнь? Ты соврала мне!

— Я не врала!

— Ты…

— Я просто тебе не сказала!

— А это не одно и то же?

— Отдай телефон. Это моя личная вещь!

— Твоих личных вещей у тебя еще нет! Ты еще ни копейки не заработала!

И тут экран телефона ожил: пришло смс по ватсапу. Ника дернулась к телефону, но мать отстранилась и попыталась прочитать, но не успела: сообщение ушло в ярлык к верхней панели на экране, и без разблокировки прочитать его было невозможно.

— Отдай! — вновь дернулась к телефону Ника.

Но мать не успела ей ответить: новое сообщение, но уже в ВК выскочило на миг на экране, женщина увидела аватарку и узнала Ника.

— Ага! — воскликнула она, торжествуя. — Я так и знала, что всё из-за него!

— Мама! — воскликнула девочка, а слезы, жегшие глаза, так и брызнули.

Лариса Андреевна, не спуская глаз с дочери, похлопала телефоном по раскрытой ладони.

— Лгунья! — процедила она, брезгливо поджав губы.

Вероника стояла напротив, взлохмаченная после сна, в майке и шортах, и казалась сама себе жалкой. Человека, стоящего напротив нее, в марте этого года словно подменили. Сейчас мать напоминала Нике Ивана Грозного, терзаемого манией преследования: везде враги, а самые коварные рядом. Переубедить в обратном было невозможно. Появление Никиты в жизни Вероники еще больше усугубило ситуацию, ведь теперь появился человек, которого можно был обвинить во всех смертных грехах (в том числе еще и несовершенных).

— Глупая девчонка! Дуреха! Не понимаешь, к чему все ваши встречи приведут?

— И к чему они приведут? — раздалось сзади, и женщины оглянулись.

В дверях кухни стоял Егор. Он и так долго терпел, выслушивая ругань, но в конце концов не выдержал. Беспочвенные страхи матери, ее неумолимый контроль за сестренкой, страх Вероники, приведший к скрытности — всё это давило на всех членов семьи. Обычно братья не вмешивались, но сейчас был другой случай. Отца не было дома — тот уехал на рыбалку с лучшим другом, а Ника не могла выдержать прессинга со стороны матери в одиночку.

— Егор! Не вмешивайся! Это тебя не касается! — припечатала мать.

Но парень прошел в кухню и встал рядом с матерью так, что Ника оказалась за широким плечом брата.

— Ты в этом тоже виноват!

— И в чём же? — спросил старший брат.

— А сам не понимаешь? Ты потакаешь ей!

— В чём я ей потакаю? Что я делаю?

— Ты и этот мальчишка…

— Мам, а тебе не кажется, что я достаточно взрослый, чтоб решить с кем общаться, а с кем нет?

— Он пользуется тобой!

Егор усмехнулся.

— Мной сложно воспользоваться.

— И при этом он пользуется. Ты же лечишь его бесплатно! Разве не так?

Старший сын опустил глаза, а потом вновь поднял их на мать, и та в который раз удивилась сходству сына и отца. Тот тоже опускал вот так глаза, потом смотрел, а она чувствовала себя идиоткой, полным ничтожеством. Это ужасно бесило!

— Я уже много лет не завишу от тебя, так зачем тогда ты считаешь мои деньги? — проговорил Егор. — Человек нуждался в помощи, я ее оказал.

— Вот как ты заговорил? А что же когда я тебя попросила сделать иглоукалывание моей подруге, ты цену назначил?

— Во-первых, к чему сравнивать ребенка и взрослого человека? Во-вторых, я тебе и тогда сказал, что она, судя по показателям, не нуждается в моих услугах, но вы настаивали, и тогда