Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

— Он знает, — повторила я упрямо. — А если он и о беременности знает?

— Не знает. Не должен, во всяком случае.

Надо было спросить у Бевана, чует ли он что-то еще, кроме отметки. Едва ли Дрэйк и Нордан позволили бы, но стоило рискнуть, пойти им наперекор. По крайней мере, сейчас я знала бы наверняка, способны ли члены Тринадцати почувствовать беременность женщины, связанной с одним из них.

— Шель. — Мужчина отстранился чуть от меня, обхватил мое лицо ладонями, глядя пристально в глаза. — Успокойся и не накручивай себя раньше срока. Почуял он что-то или нет, но вольно или невольно сообщать ему об этом либо подтверждать его догадки нельзя, поняла? Если Рейнхарт настаивает на твоем присутствии за завтраком, Дирг с ним, авось и подавится. Однако нервничать ты не должна. Веди себя как обычно, я постараюсь под благовидным предлогом отослать тебя в твою спальню пораньше. Уяснила?

Я кивнула медленно, неуверенно.

— Вот и умница. — Нордан улыбнулся ободряюще, поцеловал меня в уголок губ. — Все будет хорошо. Иди в ванную, или куда тебе надо.

Не будет. Ложь, слабая, хрупкая, словно ваза из тончайшего фарфора, и неясно, кого пытаются убедить в первую очередь — собеседника ли, себя ли?

Я знала, чувствовала, как умирала, как жизнь по капле покидала мое ослабевшее тело, и никакие заверения Дрэйка в обратном не могли переубедить меня. И сейчас, что бы ни говорил Нордан, я понимала пугающе отчетливо, что мужчина врет. Что он сам не верит до конца в собственные слова.

Стараюсь не плакать, сдерживать страх, не думать, что будет со всеми нами. Ванная комната, зеркало, отражающее бледное лицо с заострившимися чертами, с карими глазами, испуганными, затравленными. Взгляд слабого, беспомощного зверька, загнанного в ловушку.

Переодевалась за распахнутыми дверцами шкафа, укрывшись скорее по привычке, чем в силу настоящей необходимости. Нордан спальню не покинул, помог расстегнуть вчерашнее черное платье и застегнуть утреннее розовое, однако сразу отворачивался, пока я снимала старые вещи и надевала новые. Казалось бы, так и должен поступать воспитанный мужчина — отворачиваться, когда женщина переодевается, — но почему-то деликатный этот жест в исполнении Нордана лишь усиливает панику.

Стол сервирован традиционно для нас, место для гостя — по правую руку от Дрэйка. Оба уже в столовой и Рейнхарт удостаивает меня под руку с Норданом скучающим взглядом. Но скука, вальяжность эти показные и я снова вижу в них Бевана. Вернее даже, взгляды, жесты старшего собрата продолжились, воплотились в младшем. И я задумываюсь, сколько еще привычек, черт, особенностей переняли трое известных мне мужчин от своего наставника. Осознавали ли когда-нибудь, что копируют учителя?

Нордан выдвинул мне стул, налил чай, положил на тарелку кусочек запеканки. Затем перенес свой прибор на место по левую руку от Дрэйка, снял и повесил куртку на спинку стула, сел, игнорируя насмешливый, снисходительный взгляд гостя.

Завтрак тяжелее ужина накануне, хотя совсем недавно мне казалось, что трапезы хуже вчерашней вечерней быть не может. Рейнхарт начал беседу с Дрэйком, расспрашивая о последних столичных новостях, о происходящем в императорском дворце. Сплетни, слухи, разговор о всяких мелочах и ни о чем в целом, будто бы не было возможности обсудить это на острове во время собрания. Нордан молчал, я ела через силу, нет-нет да замечая мимолетное внимание старшего, обращенное то на меня, то на Нордана. Продолжал наблюдать, изучать, делать выводы? Подтверждал зародившиеся уже догадки?

Наконец Рейнхарт положил нож и вилку на опустевшую тарелку, промокнул салфеткой губы, посмотрел выжидающе на Дрэйка.

— Могу я побеседовать с вашей лунной несколько минут наедине?

— Нет, — отрезал Нордан прежде, чем Дрэйк успел ответить что-либо.

— Опасаетесь, что я причиню вашей игрушке какой-то вред? — вновь насмешка во взгляде, в голосе.

— Да. И небезосновательно.

— Бросьте, — насмешка уступила место холоду несправедливого обвинения. — Если бы я хотел сразу отрезать вашу постыдную привязанность, то прежде наносить вам дружеский визит не стал бы. И вы оба не хуже меня знаете, что мы не можем позволить себе роскошь лишиться двоих собратьев из-за ваших прихотей. Поэтому мы и находимся здесь и сейчас, в этой почти мирной обстановке. Я всего лишь желаю поговорить с леди и уверяю, что с ней ничего не случится. Клянусь кровью наших проклятых отцов.

— И ты полагаешь, что мы оставим ее с тобой наедине даже на секунду? — произнес Нордан с плохо скрываемой угрозой.

— Нордан, мальчик мой. — Рейнхарт бросил салфетку на стол рядом с тарелкой. — Ты опять не смотришь по сторонам, только прямо, на то, что видишь перед собой, как лошадь в шорах. Факт, что я пока не намерен, да и, если быть откровенным, не хочу убивать вас обоих, вовсе не означает, что у меня не может возникнуть желания омрачить это прекрасное утро некрасивым конфликтом. И не гарантирует, что при этом конфликте лунная не пострадает. В отличие от небольшой беседы со мной.

Я коснулась осторожно руки Нордана.

— Все в порядке, — я надеялась, что в голосе моем совсем немного страха, что он не дрожит, готовый сорваться предательски. — Я побеседую… с ним.

Нельзя позволить Нордану поддаться на провокацию. Надо попробовать потянуть время в надежде выиграть… что? Я не знала, но уверена, что мужчинам тоже нужна возможность поговорить наедине, без пристального внимания старшего, без необходимости охранять меня. Рейнхарт прав — желай он избавиться от меня сразу и проще было бы подстроить очередную «случайность», чем являться к нам лично, завтракать с нами, вести подобие светской беседы за столом.

— Со мной ничего не случится, — добавила я.

— Где-то это я уже слышал, — возразил Нордан непреклонно. — Напомнить, чем дело закончилось?

— Леди права, Норд, — вмешался Дрэйк и, словно подавая пример, первым поднялся из-за стола. — Пусть побеседуют, вреда от этого не будет.

В глазах Нордана удивление, колкое, недоверчивое, настороженное. Очевидно, что он менее всего ожидал, что Дрэйк так легко согласится на просьбу — пока просьбу — старшего поговорить со мной. И все же, помедлив, Нордан встал, поцеловал меня в макушку.

— Если что-то пойдет не так, я почувствую, — заметил мужчина негромко, то ли напоминая о нашей связи мне, то ли ставя в известность Рейнхарта.

А я ловлю взгляд Дрэйка, скользнувший по мне равнодушно, мимолетно. Понимаю вдруг, что во время завтрака его глаза ничего не выражали, кроме внимания вежливого, но поверхностного, без настоящего интереса к словам собеседника. Темная, непроницаемая, застывшая лава. И столовую он покидает, не оглядываясь. Нордан же оборачивается на пороге, смотрит на меня пытливо, ища повод забрать меня с собой или остаться самому. Я улыбаюсь в ответ безмятежно, хотя и подозреваю, что улыбка жалкая, вымученная.

Дверь закрывается.

Рейнхарт сделал глоток чая, сложил салфетку.

— Дрэйк все же не удосужился нас представить. Ладно Нордан, дикарь есть дикарь, как его ни ряди, но чтобы Дрэйк забыл о манерах? — Мужчина хмыкнул презрительно, неодобрительно. — Мой источник назвал два разных имени, так какое из них ваше?

Значит, тогда в «Розанне» Дрэйка слышал не только Беван.

— Айшель.

— Вы из Феоссии, — Рейнхарт утверждал, не спрашивал и я промолчала. — Знаменитый храм непорочных дев в Сине. Я надеялся, что после случая в Гриополисе вашим старшим жрицам хватит ума сменить род деятельности, но, увы, они наивно решили, что если будут принимать больше обычных девушек, то смогут скрыть некоторое увеличение вашей численности и концентрации в одном месте.

Гриополис.

Мне знакомо это название. Тот самый город в северном королевстве, где находился когда-то второй храм Серебряной. Тот самый храм, который сжег Дрэйк по приказу кого-то из братства.

— В моем храме рассказывали о… о том случае, — я заставляла себя говорить ровно, не срываться слишком часто. И бросила камень не глядя, не целясь, просто наобум. Всего лишь предположение, но если, как упоминала Валерия, Дрэйк помощник Рейнхарта, если сам Рейнхарт, по его словам, вложил столько сил и времени в отшлифовку младшего собрата, значит, империя может оказаться не первым местом, где они работали в связке. — Вы велели Дрэйку сжечь тот храм в Гриополисе?