Долина Колокольчиков - Антонина Крейн

руки долговязого сыщика и последовательно ударила его в кадык, солнечное сплетение и по коленям. Не ожидавший такого Берти сипло взвыл и задохнулся.

Я же продолжила. План мой – вернее, план голосов – был коварен: схватить дезориентированного Берти и сбросить вниз со склона, до которого на нашей узкой тропе было не больше шага.

Но мне помешал воробушек.

Птица, в первый момент поперхнувшаяся очередным орешком, вдруг бросилась мне в лицо, трепеща крыльями и визжа на манер самоубийцы. Я ахнула, закрыла глаза руками и, попятившись, сама чуть не улетела в пропасть.

Берти меж тем мальца оклемался и с удивлённым «Хей, блин!» бросился ко мне, пытаясь схватить за руки и, видимо, как-то повязать. Я же, подначиваемая голосами, отбивалась, рыча, и всё пыталась сделать ему побольнее. Воспитание не позволяло Голден-Халле деятельно сопротивляться даме (то есть уронить меня подсечкой и вырубить, что было бы самым быстрым), поэтому Берти лишь оборонялся, и в паузах между охами пытался что-то объяснить, но я не слышала.

В голове лишь набатом звучало: «Убей. Нет!!! Лучше СЪЕШЬ».

Клюв испуганного воробья, решившего во что бы то ни стало защитить своего благодетеля, безжалостно и больно ткнул меня в ухо. Я резко мотнула головой, пытаясь отогнать птаху.

От этого движения венец леди Фионы слетел… А воробей испуганно отпрянул.

Я же повиновалась приказу: бросилась на Берти осклабившись, будто волчица. Я метила своими озверелыми клыками в голую шею сыщика – шуфа его размоталась из-за драки и теперь пассивно помогала «голосам», душа Голден-Халлу. С низким рычанием я уже почти сомкнула зубы на коже обалдевшего саусберийца – за руки-то он меня в итоге поймал, а вот челюсть контролировать и не подумал, – как вдруг наваждение прошло…

Голоса как отрезало. Желание вгрызться в Берти – тоже.

Я замерла, ошалело пытаясь понять, что вообще происходит. Пару секунд наша живописная композиция пребывала в неподвижности. Потом я сглотнула и, глядя на бьющуюся жилку на шее сыщика, медленно вернулась в вертикальное положение.

– Кусай-кусай, не стесняйся, – хрипло выдохнул побледневший Голден-Халла. – Витамины, опять же… Железо… Ты же много крови потеряла, надо восстановиться…

– Прахов прах, Берти! Я понятия не имею, что сейчас со мной было! – покаянно взвыла я. – Прости, пожалуйста!

– То есть тебя можно отпускать? – придирчиво уточнил он. – Ты больше не будешь на меня охотиться, как какой-то нелицензированный вампир-голодранец?

– Мне очень жаль… – вновь повторила я.

Сыщик уже собирался разжать пальцы, стискивавшие мои запястья, а воробей что-то ободряюще клекотнул ему из ближайших кустов, когда весь наш кусок склона как-то устало вздохнул и вместе с нами поехал под обрыв…

К счастью, катились мы недалеко и недолго – до ближайшего дерева, того самого, кривенького, на котором теперь так удивлённо заткнулась птичка-арецца. В процессе скатывания я всё же добралась до шеи сыщика – уже без плотоядных намерений, чисто на рефлексе «Уткнись Носом Хоть Куда-Нибудь». Когда мы кубарем влетели в ствол сосны, а сверху нас присыпало снегом, я очень порадовалась мягкости и многослойности зимних нарядов.

– Полежим? – крякнув, полупридушенно спросил Берти откуда-то снизу.

– Полежим… – согласилась я и утомлённо закрыла глаза.

Вскоре птица-солистка вновь стала петь, а мы, кое-как распутавшись, приступили к неизбежному: начали искать венец. Поиски белого на белом, снежного на снежном – это, конечно, развлечение для искушённых.

– «Иску́шенных», ага. Искусанных то есть, – съязвил Берти в ответ на моё замечание и нарочито потёр шею, по которой, как он уверял, я всё-таки пару раз клацнула.

Пока мы искали чужую собственность, заодно и обсудили случившееся.

– Я вдруг вспомнила, как ледяная леди просила, чтобы не мы, а Морган нёс её венец, – вздохнула я. – Видимо, вещица как-то плохо влияет на некоторых людей… Но на каких?

– Ну давай подумаем, какая в тебе может быть проблема.

– Почему сразу проблема-то?!

– Тьфу. Прости: глупость сказал. Я просто всё ещё переживаю. Впервые в жизни меня попыталось съесть двуногое прямоходящее.

– Сам ты двуногое прямоходящее!

– Да, я тоже оно, бесспорно, – согласился Берти. Потом прикинул и поморщился: – Но звучит и впрямь не очень. Бр-р-р. Я ж говорю: я всё ещё в шоке!

Мы задумчиво уставились на наконец-то найденный артефакт.

– Вероятно, мне тоже не следует брать его в руки, – цокнул языком Берти. – Боюсь, если я стану агрессивным, склон этого просто не переживёт.

Длинная острая тень упала на нас откуда-то сверху.

– Вы что там делаете, прошу прощения? – раздался строгий голос Моргана, в котором звучали тщательно скрываемые изумлённые нотки.

Гарвус был великолепен с охапкой тюльпанов в руках.

– Слава небу, ты пришёл! Ползи-ка к нам, душа моя, – облегчённо улыбнулся Берти. – Веришь – нет: очень надо.

* * *

Леди Фиона так и ждала нас на мосту.

– Боги, вы действительно помогли мне! – воскликнула она, когда Морган молча всунул ей в руки венец (но не цветы) – будто монетки на оплату в час пик в шолоховском магретто.

– Вы изумляетесь так, будто вам двадцать лет, а не несколько тысяч, – закатил глаза Гарвус.

Я поперхнулась, прикинув, с какой скоростью Фиона сейчас отвинтит его башку, однако она лишь рассмеялась.

– Вы мне нравитесь, – сказала она.

– Не могу ответить тем же… – начал Морган, но Берти со звонким шлепком запечатал ладонью рот друга и лучисто улыбнулся альве.

– Он очень рад это слышать, просто у него проблемы с коммуникацией, не обращайте внимания.

– А ещё он постоянно врёт, – подхватила я, тихонечко оттаскивая брыкающегося Моргана назад. – Говорит, например, что Голден-Халла – бестолочь и мир стал бы без него в сто раз лучше, но едва этот мир предпринимает попытку что-то сделать с Берти, как Морган передумывает. Или вот меня обвиняет в том, что я слишком милая, но стоит мне сделать что-то не по его правилам, как он надувается подобно сердитой птице соццу из дождевых долин.

– Чудной человек, – подытожил Берти.

– Воистину, – закивала я. – Один на миллион.

Мы уже стащили Моргана с моста, от греха подальше.

Ледяная леди рассмеялась ещё раз. Она и до этого показалась мне неожиданно милой для существа, которое то и дело убивает людей, а теперь вела себя совсем как «рубаха-девчонка».

Пока Берти популярно объяснял Моргану, почему не стоит ссориться с альвой, я вернулась к Фионе.

Она, надев венец на голову, как раз пробормотала:

– Давайте проверим, всё ли в порядке с венцом после этого маленького приключения.

– А может, не надо?.. – вздрогнула я, но было поздно.

По коже Фионы пробежали всполохи магии, снежная крошка вихрем взметнулась из-под ног, а на поручнях моста одновременно стали расти иней и распускаться цветы.

Далёкий смех, похожий на шёпот